— По какому виду? — перебил Влад.

— По альпинизму… Ох, так значит?.. Веревка?..

— Вот именно — значит! — сказал Волков.

— Никогда бы не поверил!

— Установили по номеру — где стоит телефон? — спросил Волков.

— Так точно, — ответил Жуков. — Квартирный телефон. Адрес есть, фамилия владельца… — Товарищ Будеску, — обратился он к прокурору, — надо, понимашь, наших людей туда послать. Обыск произвести и Булата арестовать, если его там обнаружат.

— Выдать вам ордера на обыск и на арест? А основания?

— Так ведь видели, понимашь, как Булат с рюкзаком спускался. И номер телефона у Гонцы в блокноте его рукой записан.

— Видела его эта, как ее?..

— Сазонова, — подсказал Орлов.

— Да, Сазонова. Со спины она его видела и две-три секунды всего. Не тянут такие показания на арест. А номер телефона… Надо, чтобы экспертиза подтвердила, что именно Булат его записал. А если даже Булат? Телефон ведь не у него на квартире?

— У Булата дома телефона нет, — сказал Орлов.

— А владелец телефона в институте работает? — спросил Будеску.

— Нет, — ответил Орлов. — В Главэнерго. Сейчас в командировке в Москве.

— Вот видите? И вы просите ордер на обыск в доме постороннего лица? Нет, нельзя…

— Как же нам, понимашь, преступников ловить? — в досаде воскликнул Жуков.

— Ловите, не нарушая требования закона.

— Возьмем квартиру под наблюдение, — вмешался Волков. — Если деньги там и их попытаются вынести, — задержим того, кто попытается, с поличным.

— А если уже вынесли? — не сдавался Жуков.

— Тогда и обыск в квартире нечего устраивать… — Волков посмотрел на часы. — А Булата нам прокурор разрешит задержать?

— Это пожалуйста, — отозвался Будеску. — Подозреваемых можете задержать и допросить. А вот если после допросов появятся основания для ареста — тогда и ордера выдам.

— Ну, поехали! — заторопился Волков. — Ты с нами или свои колеса есть? — спросил он Будеску.

— А до прокуратуры довезете?

— Довезем.

— Тогда с вами.

Волков козырнул и вышел. За ним Будеску. Диордиев тоже ушел, сказав, что если понадобится — будет у себя. Чекир подошел к Владу и Жукову:

— Ну, ребята, на вас вся надежда. Не подведите, В девятнадцать жду!.. Ни пуха, ни пера!..

— К черту, Георгий Фомич!

Чекир ушел.

— Пошли, Мирон Петрович. Поможешь расколоть эту фифу.

— Пойдем.

— Убежден, что она сама звонок организовала, — говорил Жуков, пока шли по длинному коридору. — Знала, понимашь, что звонить будут не ей, а Ротару. Сразу и свидетеля себе обеспечила… Буду постановление писать о мере пресечения…

— Подписку о невыезде взять собираешься?

— Нет, понимашь, под стражу. Прокурор разрешил.

Они спустились по лестнице на один этаж и шли теперь по другому коридору в обратном направлении.

— Не торопишься? Ну что ты можешь ей доказательно предъявить?

— На трое суток могу задержать и без предъявления обвинения.

— Но ведь основание должно какое-то быть?

Жуков остановился. Остановился и Влад.

— Какие тебе еще основания? Ушла, понимашь, из кассы, чтобы дать возможность полтораста тысяч увести. Вот и все основания.

— Так еще нужно доказать, что она сама звонок организовала.

— Пока будем доказывать, она, понимашь, смоется вместе с деньгами и сообщниками. Объявляй потом союзный розыск!… Почему она не хочет Булата назвать? У меня ведь тоже интуиция есть, не у тебя одного!

— Ну как знаешь. Тебе дело вести, не мне…

Они двинулись дальше. Через несколько шагов остановился Влад:

— Ты позволь мне начать с ней разговор.

— Хорошо.

В кассе возле второй двери сидел милиционер и читал книгу, захваченную, очевидно, из дома. При входе следователей он встал. Из-за перегородки доносились громкие всхлипывания.

Сейчас Любочку никто из сотрудников института, да и вообще из ее знакомых, не узнал бы. Темно-синие глаза, всегда такие задорные и блестящие, утратили и задор и блеск, стали мутными. Белки их покрылись такими же красными прожилками, как и белки глаз Миши Чабаненко. Тени под веками размылись от слез и потекли по обрюзгшим щекам, подбородок покраснел от помады, так же, как и платок в ее руке. Даже ярко-желтая кофточка и ярко-синяя плиссированная юбка потускнели, приобрели несчастный вид. Да, это были не те капризные слезы с надутыми губками, к которым она иногда прибегала и которые производили на мужчин неотразимое впечатление. Это были тяжелые слезы, вызванные бедой, горем, а горе да беда, как известно, женщину не красят…

Влад и Жуков вошли за перегородку. Любочка спрятала лицо в ладони и заплакала громко, навзрыд. Жуков, сев за стол, демонстративно углубился в свои записи. Влад, придвинув стул ближе к Любочке, тоже сел. Заговорил мягко, успокаивающе:

— Ну не надо плакать, Любовь Николаевна!.. Все будет хорошо. Найдем мы деньги. И тех, кто их взял, тоже найдем…

Жуков неодобрительно хмыкнул и осуждающе взглянул на Влада. А Мирон Петрович продолжал тем же мягким тоном:

— Я же вам говорю — найдем. Вот возьмемся за дело как следует и найдем. А то вы плачете, а мы, вместо того чтобы искать, с вами тут сидим…

Плач стал чуть потише.

— Просто вы очень перенервничали сегодня. Этот звонок насчет сына, пропажа денег… Вот и расходились нервишки. А вы их обуздайте… Водички выпейте…

Любочка послушно взяла пододвинутый ей стакан, поднесла к губам, но пить не стала, а снова поставила на стол. Глубоко и прерывисто вздохнула.

— Обязательно найдем, — продолжал Влад. — Только помогите нам…

— Ччем же я… ммогу… ппомочь? — проговорила Любочка сквозь всхлипывания.

— Ну для начала котя бы тем, что успокоитесь.

Любочка часто-часто закивала, взяла стакан с водой, отпила половину. Опять вздохнула прерывисто и несколько раз шмыгнула опухшим от слез носом. В первый раз за все время подняла голову и посмотрела на Влада:

— Слушаю…

— Сначала должен сказать, что Александр Владимирович узнал о вашей беде и просил передать вам его сочувствие…

Любочка высоко подняла выщипанные бровки:

— Какой Александр Владимирович?

— Буруянэ. Он на Садовой живет. Дом сто семнадцать.

— Да не знаю я его. И дома такого не знаю…

— А зачем же Владимир Сергеевич Булат записал вам в блокнот его телефон?

— Не знаю… — Любочка снова закрыла лицо ладонями и разразилась плачем. — За что мучаете?.. — истерически выкрикивала она. — За что?.. Это… не имеет… отношения…

— Хватит! — резко прикрикнул на нее капитан и хлопнул ладонью по столу. — Надоело! Прекратите сейчас же истерику!..

Властный окрик возымел действие — Любочка перестала рыдать. И хотя она не отрывала ладоней от лица и продолжала дрожать мелкой дрожью, приступ истерики явно пошел на убыль. Выждав с минуту, Влад спросил:

— Зачем заходил к вам Булат перед тем, как вы в банк поехали?

Любочка вздрогнула, как-то укоризненно посмотрела на Влада и, помолчав немного, ответила:

— Зарплату я ему выплатила. И две прогрессивки…

— Но вы же еще не привозили денег, — заметил Влад.

— У меня резерв оставался. На отпуска, на командировки…

— Можете доказать? — не выдержал Жуков.

— Там в сейфе коробка, — сказала после паузы Любочка, по-прежнему глядела на Влада и вроде бы совсем игнорируя Жукова. — Ее не взяли. Там остаток денег от резерва и все ведомости. Булат расписался в получении…

Влад подошел к сейфу, достал коробку из-под конфет, положил на стол перед Любочкой.

— Вот… Ведомости отдела внедрения… Эта на зарплату, эта на прогрессивку за первый квартал, эта за второй.. Он везде расписался…

— Верно. Подпись Булата есть на всех трех ведомостях, — сказал Влад. — Теперь нам понятно, зачем к вам Булат заходил. А вот зачем он в ваш блокнот телефон записал?

Любочка отвела глаза.

— Не знаю, кто записал…

— Может, довольно нас, понимашь, за нос водить? — взорвался Жуков. — Может, начнем наконец правду говорить, гражданка Гонца!