Наконец, не выдержав издевательств, бактриан вскочил на все четыре ноги и стал стряхивать с себя всадника, мешающего ему разделаться с обидчиком. После двух или трех резких его движений хорезмиец вылетел из седла и, напоследок огретый по голове ногой собственного скакуна, затих на песке.

Не желая, чтобы поединок закончился кровавым исходом, Садай направил Плаксу подальше от того места, где лежал поверженный соперник.

Зрители оценили благородство юноши, разразившись приветственными криками. Громче всех вопили, конечно, Роман, коммилитос и узбеки. Но и среди сидящих в царской ложе нашлись такие, кто не жалел глоток. Особенно усердствовали Марк Сервий, Валерия и… Тутухас. Сенатор остался по-патрициански невозмутимым. Его солдат продемонстрировал отменную выучку, и не больше того.

Разъяренный Двугорбый преследовал победителей, продолжая бросаться на дромадера и сидящего на нем человека. Похоже, человек вызывал у животного даже больший гнев, чем сородич. Потому как он норовил укусить парня то за голову, то за ноги. Зуль-Карнайн возблагодарил небо, подсказавшее колдунам мысль раздобыть штаны. Иначе остаться ему изуродованным.

Плакса подбежал к барьеру и вдруг сел на землю. Повернув к юноше голову, лизнул его в нос. Потом ласково схватил губами за плечо и стал тянуть вниз. Арапчонок понял, что верблюд хочет, чтобы он спешился.

Выпрыгнув из седла, Садай быстренько перелез через ограду, оставляя поле боя двум животным.

С другой стороны поля к хорезмийцу подбежали двое царских стражников и поволокли его прочь с ристалища.

Легионер добрался до своих, которые тут же принялись поздравлять его с блестящей победой. Но Зуль-Карнайну было не до их приветствий. Он напряженно глядел на поле, где продолжался бой его Плаксы с Двугорбым. Казалось, без победы дромадера его собственный триумф будет неполным.

— Не переживайте, ходжа, — хлопнул его по-дружески по плечу Мирза. — Готов поставить свой пис… э-э… свои кандалы против двух денариев, что наш победит.

— Святая правда! — подтвердил нукер.

Колдуны словно на печень жертвенного барана глядели. Не успел Садай прийти в себя и отдышаться, как Плакса погнал Двугорбого с ристалища, поддавая ему под зад ногами и кусая за хвост. В конце концов, этот самый соперничий хвост оказался в его зубах.

Смотрители за животными еле поймали перепуганного бактриана и повели прочь, а дромадер гордо прошагал к тому месту, где стоял у плетня его новый друг, и положил ему в протянутые руки добытый в бою трофей. Затем так же гордо удалился с поля.

— Ну, ты даешь! — восхитился Роман, тормоша молодого человека. — Цирк Дурова, да и только!

— Почему это я суровый?[60] — не понял довольный араб.

— А, не обращай внимания, триумфатор!

— Я хотеть подарить это домина Валерия, — помахал верблюжьим хвостом Зуль-Карнайн. — Можно?

— Дело твое, — пожал плечами журналист, на лицо которого набежала тень.

— Я сейчас! — засиял, как новенький ауреус, паренек и помчался в царскую ложу.

Роман, нахмурившись, проводил его взглядом и обернулся к коммилитос.

— Ну, ребята, ваш выход!..

Под рев труб и приветствия восторженных зевак на поле появился небольшой отряд хорошо вооруженных и экипированных хорезмийцев.

Выбор оружия особо не оговаривался. Как гости, так и хозяева могли пускать в ход все, что им вздумается: мечи, дротики, трезубцы и тому подобное. С тем лишь условием, что все эти средства отнятия человеческой жизни должны быть затуплены, чтоб, сохрани боги, не убить и не сильно искалечить условного противника.

В принципе, синяки, ссадины, порезы и ушибы не исключались. Какая ж драка без увечий? Однако особо тяжких травм следовало избегать. Поэтому прямые удары в лицо запретили категорически. Нос, глаза, зубы — это не шутки. За порчу этих жизненно важных органов по закону положено выкуп платить. Не отошли от закона и здесь. Если что, покалеченному должно быть выплачено соответствующее вознаграждение.

Прозвучал еще один сигнал.

Калитка на левой от царской ложи стороне «Колизея» распахнулась.

Поднялась уже привычная пыль — вечная спутница сражений на арене. Медленно, красуясь перед зрителями, навстречу местным жителям зашагали римляне.

Кто-то приветственно выкрикнул с трибун. Кажется, из царской ложи. Одинокий голос вознесся ввысь и затих. Осталось только похрустывание песка под ногами легионеров.

— Наших местные не очень-то жаловать, — пробормотал вездесущий Зуль-Карнайн.

Роман, не заметивший, когда здесь появился недавний триумфатор, едва заметно пожал плечами. Чувствовал себя в шкуре Гуса Хиддинка, наблюдающего за игрой подопечной сборной на чемпионате мира по футболу. Да уж, тренеру не позавидуешь.

Действительно, хорезмийцы не спешили приветствовать гостей. Зрители молчали, расслабленно развалившись на скамьях и наблюдая за римскими бойцами с кривыми полуулыбками. Устали хлопать во время предыдущего поединка? Или полагали, что победа, добытая лихим римским наездником, — это случайность?

Подобная ситуация очень не понравилась сенатору. Квинт Тиней нахмурился и многозначительно посмотрел на опциона. Тот спохватился, вскочил со скамьи и куда-то убежал. В следующую минуту — не успели римляне остановиться перед рядом хорезмийцев — над ристалищем разнеслось громогласное:

— Слава Риму! Да здравствует цезарь Марк Ульпий Траян!

Римские легионеры в ответ сделали традиционный жест — кулаком к сердцу. Точно не зная, кого здесь приветствовать (в Риме обращались непосредственно к императору), новоявленные гладиаторы дружно выкрикнули:

— Ave Rome!

Проконсул удовлетворенно кивнул и поерзал на скамье, усаживаясь поудобнее. В толпе зрителей поднялся одобрительный гул.

Итак, семь римлян против… раз, два, три… девятерых хорезмийцев. Почему так, непонятно. Наверное, не учли того, что Садай, выигравший первую схватку, не будет продолжать борьбу.

Но шансы равны. Даже можно сказать, что гости имеют преимущество. Ибо хорошо подготовленный легионер в бою стоит двух, а то и трех «варваров». Если, конечно, эти варвары не были какими-нибудь чудо-ниндзя. Но это вряд ли.

Хотя…

Был бы здесь Фработак, журналист не поставил бы на свою команду и медного аса. Оставалось надеяться, что людей, владеющих шиванатом, среди противников контуберния Децима Юния нет. Но это можно будет определить лишь после того, как хорезмийцы начнут двигаться по полю боя. Кого-кого, а уж носителей Искусства Роман отличит с ходу.

«А я милого узнаю по походке…»

Еще один звук трубы возвестил начало поединка.

Противники стали сходиться. Стенка на стенку.

Градов с удовлетворением отметил, что плясунов среди местных нет.

Вот Децим подал своим короткую команду, и римский ряд рассыпался.

Время словно бы замедлилось для Романа. Общая картина сражения распалась на ряд картинок поменьше, будто на мультиэкране большого цифрового телевизора.

Показалось, что находится в зале своего любимого спорт-бара «Дон Кихот», что на Седьмой линии Васильевского острова. Частенько там сиживал с приятелями-журналистами, болея за любимую футбольную команду. Естественно, как и каждый приличный питерец, за «Зенит». Нравилось то, что обстановка заведения располагала скорее к спокойному, нежели к бурному «болению». Да и до дома близко. Когда не добирали у «рыцаря печального образа», всегда можно было догнать на Градовской квартире.

Жаль, что здесь не подают ни пива, ни закусок. А, кстати, отчего? Как-то не в традициях древности. Как говорят источники (если, конечно, не врут), обычно на подобных мероприятиях всегда бойко торговали снедью и выпивкой.

— Эх, пивка бы сейчас! — словно прочитав его мысли, потер рядом руки Мирза.

Журналист покосился на бывшего одноклассника. Странно, однако по внешнему виду Рахимова нельзя было сказать, что он волнуется перед предстоящей ему и Рафику схваткой. А ведь там будет отнюдь не церемониальный бой. Никто с узбеками церемониться не станет.