Денежку, отчеканенную на монетном дворе злых духов, покрывали неизвестные символы. Буквицы напоминали румийские, но не складывались в слова языка великой империи-воительницы. На одной стороне диска был изображен портрет мужчины, судя по его мощным доспехам, воина. Значки вокруг лика, если их читать по-румийски, звучали бы как «Жалолилддин Мангуберди». Если это имя, то чье оно, какой земли? Еще некие закорючки, может, цифры, обозначающие достоинство деньги? И еще три буквы: «сом». С другой же стороны, вероятнее всего, выбит крылатый демон. Своими крыльями он пытался охватить восходящее солнце. Понятны его враждебные намерения. Великое дневное светило всегда мешает силам зла. Снопы колосьев, перевитые лентой. Никак, жертвоприношения дэву-погубителю. И над ним те же буквицы, складывающиеся в нелепицу: «Озбекистон республикаси». Что за белиберда?

Затем мобедан мобед взял следующий кругляш, столь же идеальной формы, но на этот раз желтого цвета. По виду он был похож на золотой. Жрец засунул монету в рот, решив проверить ее «на зуб». Металл оказался слишком твердым, так что старик едва не сломал об него челюсть.

Проклятый Ангро-Майнью, будь неладны его происки!

Так, что тут у нас? Опять портрет. Благообразный старик с длинными волосами и бородой, одетый в кафтан и накинутый на плечи плащ. В правой руке неведомый владыка сжимал посох с навершием в виде креста, а в левой держал здание с несколькими куполами, тоже увенчанными крестами. Возможно, какой-то храм. Хотя Вазамару не были известны обычаи иных народов украшать крыши своих храмов крестами. В узорах, да, встречаются. Еще у этих приверженцев нового иудейского бога Христа, гонимых румийцами, есть ритуал поклонения кресту, на котором, сказывают, был распят и умер их пророк, затем воскресший. Может, это он и есть? Но Вазамару неизвестно такое царство, где бы чеканили Христа на деньгах. Над стариком тоже буквы, на этот раз смахивающие на греческие. Но языка греков никто из подчиненных святейшему дастуров, мобедов и просто бехдинов[54] не знал.

С другой стороны тоже значки, орнамент, большая вертикальная палочка. Вроде, единица румийская. Над нею щиток, а в нем… Старик даже протер глаза. Да это же тришула проклятого кушанского бога-плясуна Шивы! Так вот откуда ветра дуют! Он и не сомневался, что дэвов вызвали приверженцы чужеземных лжебогов. Идолопоклонники непотребные!

Сказать, что Вазамар обрадовался, значит, ничего не сказать. Он просто возликовал, вознесся, воспарил.

У него в руках серьезные доводы, бросающие тень на Тутухаса и его приспешников.

Положив злополучную вещицу, едва не стоившую ему зубов, на место, верховный жрец перешел к магическим орудиям дэвов.

И из этих никчемных предметов можно метать гром и молнии? С виду ничего особенного, изогнутые металлические трубки, напоминающие баранью лопатку, с ручками и кучей маленьких деталей. Черный корпус, с каждой стороны рукояти вырезано по пентаклю. Движущиеся рычажки. Крючок, окруженный тонкой скобой. В длинной тонкой части зияет круглое отверстие.

— Вы разобрались, как они действуют? — справился он у главы храмовых мастеровых.

Щекастый мобед низко поклонился владыке.

— Пока не до конца, святейший, — развел руками. — У нас есть кой-какие догадки, но мы страшимся испытать демонские игрушки на деле.

— Я не так труслив, как мои слуги, — огрызнулся Вазамар. — Что надобно делать?

— Мне кажется, — почесал затылок жрец, — что все дело в этом крючке. Бехдины, бывшие на месте происшествия, видели, как демоны нажимали на них пальцами. После этого и появлялись гром с молнией.

— Да? — заинтересовался мобедан мобед, вертя в ручках странную «баранью лопатку».

Заглянул в дырку.

Потом понюхал.

Пахло неприятно. Серой. Верный признак преисподней, где царствует злокозненный Ангро-Майнью.

— Сюда говоришь, жать-то надо? — Мобедан положил палец на крючок, тыча узким концом в сторону щекастого.

— Именно, святейший, — опасливо отшатнулся жрец. — Причем, крючок почему-то движется лишь в одном изделии. В том, что у вас в руках. Во втором он еле-еле нажимается. Отчего так, мы не зна…

Оглушительный грохот, раздавшийся под сводами подвала, резко ударил Вазамару по ушам. Взор святейшего заволокло вонючим дымком. И что-то щелкнуло, отлетев из открывшейся и тут же закрывшейся дыры на железяке.

А вслед за громом и молнией последовал такой же громогласный рев, издаваемый схватившимся за левую ногу мастером. Из-под пальцев его руки на пол обильно текла кровь.

— Ага, — довольно усмехнулся в седую бороду владыка. — Вот как оно действует. Я же говорил, что без меня не разберутся. Эй!

Хлопнул в ладоши и, когда на пороге появился перепуганный до смерти дастур, велел:

— Лекаря сюда немедленно! А еще приведите этих, вояк недоделанных…

Пришедший врачеватель занялся раной начальника мастеров, которая, как успел рассмотреть святейший, была довольно странной. Маленькие аккуратные дырочки с двух сторон. Будто от стрелы или какого-нибудь тонкого кинжала-прутка.

Сам же мобедан мобед, усевшись в свое резное кресло за столом, сурово оглядел четверку провинившихся телохранителей. При этом он продолжал цепко сжимать в руках громоносное оружие дэвов.

Что и говорить, пришлась ему по сердцу демонская игрушка. Вот если бы такими оснастить всю его гвардию.

Тогда можно было бы не только сместить с престола молодого и недальновидного малека, но и подумать о смене династии.

Идеалом, конечно, было бы, чтобы верховная власть в стране сосредоточилась в руках жрецов. Слуги божьи, руководствуясь советами своих небесных покровителей, поведут народ к миру и процветанию. Ведь есть же примеры. В той же Иудее власть осуществляет патриарх рабан.

Однако нужно мыслить здраво. Кушаны не позволят так резко сменить форму правления в «союзном» государстве. Это грозит потрясением основ стабильности в империи.

Поэтому можно было бы ограничиться воцарением полностью лояльного к маздаяснийскому жречеству аристократического рода.

И для этого всего-то и нужно, что еще хотя бы штук двадцать или тридцать вот таких железных «бараньих лопаток». Да где ж их раздобыть?

Поручить, что ли, мастерам разобрать эти две и посмотреть, как они устроены. Вдруг получится по образцу наладить производство таких же. А вдруг, разобрав, не получится назад собрать? Не работает же второе оружие.

Может, демоны, оказавшись в Вазамаровых руках, разговорятся? Им, наверное, многое подвластно. Захотят и добудут из царства Ангро-Майнью сколько угодно таких вот мечущих огонь «лопаток».

Кабы не оплошность этих четверых безмозглых ослов, дэвы могли бы уже находиться здесь. Всего-то и надо было похитить девицу, чтобы потом обменять ее у румийского посла на парочку демонов. Небось, сговорчивее бы оказался отец-то, получи он, к примеру, локон с головы любимого чада. Или даже пальчик.

Понятно, что действовали бы не от своего имени. Никаких опознавательных знаков на нападавших не было, лица закрыты… Подбросили бы потом послание без подписи.

Теперь жди до священных игр. А там кто знает, как повернется. Одним ахурам про то ведомо. Не придумают ли дэвы чего коварного. Сбегут или, того хуже, призовут себе на помощь из преисподней еще армию злокозненных тварей.

А ведь мобеды святейшего уже и узилище специальное приготовили, опутанное мощнейшими заклинаниями против дэвов. И кандалы с выгравированными на них гатами Заратуштры.

Все зря!

— Что можете сказать в свое оправдание? — вонзил владыка тяжелый взгляд в старшего из ослушников. — Ты ведь всегда был самым расторопным из моей стражи, а, Хварзбанак?

— Я уже говорил, святейший, — еле шевеля разбитыми губами, молвил воин. — Если бы не этот невесть откуда взявшийся чужеземец, мы бы выполнили твою волю.

— Четверо вооруженных всадников не могли справиться с одним пешим? — скривил бледные старческие губы мобедан мобед. — Ни за что не поверю.