Вообще, конечно, дворец, выстроенный отцом нынешнего малека, поражал своей роскошью. В полусотне его покоев выделялось несколько блоков помещений, изолированных друг от друга и отличающихся по своим функциям, и всего пару комнат являлись жилыми. Почти все залы дворца пышно украшены живописью и скульптурой. Живописцы потрудились, создавая многообразные по сюжету и технике росписи, выполнявшиеся на толстом слое белой штукатурки минеральными красками, растертыми на растительном клее, основные контуры намечались черной краской. Их палитра буйствовала цветами и оттенками: черный и белый, синий и голубой, розовый, ярко-красный и бордо, лимонно-желтый и оранжевый, бледно-и темно-зеленый, коричневый и фиолетовый.

Нет, что ни говори, старый малек был подлинным хозяином как своего дома, так и страны. Этот же… недоразумение богов какое-то.

Так трясется из-за недовольства горстки вооруженных чужеземцев, точно на Город напала стая дэвов.

Да напустил бы на них своих любимчиков-плясунов, и дело с концом. Кто спросит, куда делись румы со своим послом, так ничего же не видели, ничего не слышали. Приняли и проводили дорогих гостей честь по чести, а что с ними потом стало, о том только Ахура-Мазде ведомо.

Предложил вот он царю так-то поступить. Куда там! И слышать не хочет. Не о своих ли «танцорах» печется, прослышав о чудесном воине, появившемся среди пришлецов.

У Вазамара по поводу этого парня свои соображения имелись. Но делиться ими с царем он не спешил. Равно как и сведениями о двух других людях, оказавшихся в руках румов, чтоб их дэвы побрали. Румов, конечно, а не парочку колдунов.

Из-за них, собственно, и затеял мобедан мобед всю эту историю со взятием заложников. Хотел потихоньку, не от своего имени провести переговоры и обменять одних пленников на других.

Не вышло.

Если бы не этот странный Плясун…

— Ты слышишь меня, святейший? — прервал его размышления малек Артав.

— Да, конечно, ваше величество, — закивал жрец, хотя ничегошеньки он не слушал, думая о своем.

— Ничто не должно омрачить наш великий праздник.

— Разумеется.

— Поэтому ты должен как-то уладить нашу… размолвку с румами. Или тебе тяжело? Все-таки возраст уже не тот…

Щенок! О возрасте заговорил. Да еще тебя переживем.

— Тогда так и скажи. Я попрошу Тутухаса…

— Нет, ваше величество. Зачем беспокоить достойного советника? Ваш ничтожный слуга и сам справится. Прикажете найти злодеев и отослать румам их головы?

Артав содрогнулся. Не любил он этих крайностей.

— Зачем… головы? Пусть им покажут тела. Думаю, будет вполне достаточно.

— Как прикажет великий малек, — склонил седую голову мобедан мобед, в душе довольный таким решением.

«Портить» своих лучших воинов он не хотел. Сгодятся еще для завершения этого дельца.

— Как идет подготовка к празднеству? — перешел к более скучным и рутинным вопросам царь.

— Все готово, ваше величество. Сначала, как и водится, торжественная служба в большом храме. Потом шествие к ристалищу. Там танцы, парные поединки, травля преступников животными. Ну, все как всегда. Ближе к ночи — пиршество…

Выйдя из покоев малека, верховный жрец нос к носу столкнулся с ненавистным Тутухасом.

Соперничество между двумя высшими сановниками Царства за влияние на владыку, а значит, и на всю политику державы, тянулось не первый год.

Оба стали рядом с Артавом, едва молодой государь принял царство.

Тяжелые были времена, надо сказать.

Страна только-только освободилась от ига цинов, но лишь для того, чтобы вновь попасть под пяту кушан. Их новый повелитель Канишка затеял многолетнюю войну с государством Цин, и Артаву поневоле пришлось выступить в качестве союзника кушан, поставляя им воинов, лошадей и провиант.

Хозяйство пришло в упадок, поля не засеивались в течение нескольких лет. Как только выжили?

Но все проходит. Хвала великим богам, война оказалась непродолжительной, а Канишка — благородным и благодарным союзником. Перенес центр своей державы из Бактрии в Индию и занялся устройством обширных территорий империи. Не вмешиваясь в дела Артава и его царства.

Одно плохо. Все эти войны и походы привели к тому, что пошатнулось древнее благочестие. Казалось бы, есть у их народа свои, исконные боги. Ахура-Мазда, Ардвисура Анахита, Митра, прочие благие создания Пресветлого. Ужели мало для разных нужд?

Так нет же, иноземных богов завезли. Этого поджавшего ноги полуспящего мудреца Шакьямуни Будду, проповедовавшего благое недеяние и отказ от всех земных страстей. Пляшущее многорукое чудище Шиву-Разрушителя, чем-то отдаленно напоминающего злобного Ангро-Майнью.

Тутухас, побывавший с посольством в новой столице Канишки, и доставил из Индии эту еретическую заразу. Сам стал поклоняться танцующему божеству и своих родичей искусил. Так и пусть бы себе дурью маялся. На Суде у Ахура-Мазды всем зачтется и воздастся по тяжести грехов. Но он же и царю голову заморочил!

Особенно же укрепились позиции советника, когда он передал в дар Артаву от Канишки пятерых особых телохранителей. Которые сражались так, будто плясали.

За последние три года телохранители эти предотвратили пять покушений на священную жизнь царя, и это способствовало росту авторитета Тутухаса.

Ничего, ничего. Если недавние знамения правдивы, то недолго осталось торжествовать первому советнику. Равно как и его государю.

Мобедан мобед с наисладчайшей улыбкой раскланялся с вельможей, уступая ему дорогу в царскую опочивальню.

Вот ведь мерзкий червь! Еле склонил голову перед верховным жрецом. А ведь при прежнем-то государе подобного вольнодумства не допускалось.

Вон и его изображение. Малек, вылепленный из глины, сидел на троне и смотрел на своего верного слугу. Изваяние в два раза превышало натуральные размеры человека. И это правильно. Царь должен довлеть над остальными людьми. Вокруг государя находились стоящие фигуры женщин — цариц и принцесс, мужчин — принцев и приближенных вельмож и детей. Настоящая «портретная галерея»!

Государь замыслил этот покой как зал, посвященный владыкам царствующей династии. В их честь совершались обряды, ритуал поминовения.

Вазамар почтительно согнулся в низком поклоне перед царем и другом. Кстати, он приходился двоюродным братом покойному. Потому и его изображение скромно выглядывает из-за владыкиного плеча.

А вон, в двух шагах от семьи отца, уже расселся его неблагодарный отпрыск. Артав был изображен как раз в том одеянии, в котором принимал сегодня святейшего. На лице изваяния застыли гордость и самоуверенность. Талантливый скульптор смог довольно точно передать облик правителя.

Вот это излишнее самомнение и погубит молокососа. Нельзя так себя вести с представителями духовенства. Ой, нельзя!

Жрецы всегда и везде были главной опорой светской власти. Кто возносил богам молитвы, прося небожителей смилостивиться над народом той или иной державы, послав им дождь ли, мир, хороший урожай, исцеление от мора, богатство, тучный приплод скота и так далее? Кто усмирял бунты непокорных, грозившие смести верховную власть? Кто открывал свои житницы и сокровищницы во время глада или воен?

Жрецы!

Недооценивать их влияние и роль в стране может только слепой и недалекий государь.

Оглянувшись по сторонам, не видит ли кто, святейший плюнул под ноги статуе Артава и начертал перед нею в воздухе проклинающий жест.

Выйдя из зала хорезмийских царей, Вазамар попал в еще одни богато украшенные покои, стены которых украшали барельефы, изображавшие вакхические танцы. Вот еще один «чужой» бог. Этого почтенный жрец ненавидел еще больше, чем остальных. И чем он так пришелся по душе покойному малеку, что он даже посвятил иноземному божеству часть царского дворца? Бесконечные пляски да пьянство, покровителем которых являлся этот самый Дионис, только развращали ум да тело, что было недопустимо для общения с истинными, хорезмийскими богами.

Что это за противная рожа с черной бородой и козлиными ушами?! Бог называется. Ни благости, ни достоинства, ни грозного вида. Бог должен вызывать трепет и уважение, а не насмешки.