Ухватившись за конец шеста, Мирза что есть сил оттолкнулся от кромки ямы и прыгнул.

Понятное дело, что до того края он не допрыгнул. Все-таки вес не тот, да и тренировки он в последнее время все чаще пропускал. Не до того было, семейный бизнес поглощал все его время без остатка.

Повис безвольной грушей на жерди. Но Рафик, молодец, не сплоховал. Устоял на ногах, удержав шест в руках, и потянул его на себя, вытаскивая мужчину на свою сторону.

Уже через пару минут Рахимов-младший восстанавливал учащенное дыхание рядом со своим верным оруженосцем.

«А ведь мог же и бросить…» — мелькнула в голове подленькая мыслишка.

Как будто бы прочитав его мысли, телохранитель пристально посмотрел в глаза напарника и нахально подмигнул ему.

«Чтоб тебя… совсем люди распустились!»

Еще какое-то время шли без происшествий.

Рафик даже начал шептать благодарственную молитву, и Мирза присоединился к нему, хотя и считал, что не самое удачное время выбрано для зикра.[36]

И зря богохульствовал, творя молитву не с чистым сердцем.

Ибо туннель заволокло невесть откуда взявшимся дымом.

Сначала люди не обращали на него внимания. Ну, дым себе и дым. Стелется клубами под ногами, как на какой-нибудь сцене во время выступления артистов. Безвредный же, идти и дышать не мешает.

Но постепенно дым поднялся им до колен, потом до пояса. И пришла тревога. Дышать стало намного тяжелее, да и пола не видно. Кто знает, может, там снова какая яма нарисуется. На этот раз шире и глубже предыдущей. Или гадость похлеще.

Невольно ускорили шаги.

А дым добрался уже до груди, начал протягивать ядовитые щупальца в ноздри, глаза и уши. Ушам ничего, а вот зрение и дыхание пострадали. На «вкус» дым оказался горьковатым и пряным, немного напоминая табачный. Но кто бы здесь умудрился зажечь гигантскую сигарету? Разве что пару тюков с никотиновым зельем. Не многовато ли для двух пар легких? Глазам же такое «угощение» и вовсе чистым ядом стало. Мгновенно началась резь, обильно полились слезы.

— Крыс они, что ли, выкуривают? — закашлялся Рафик.

— Ага, крыс, как же, — с сарказмом сплюнул Мирза. — И кто это — «они»?

— Я почем знаю. Может, те, к кому сбежал русский.

— Ну-ну, — скептически молвил Рахимов.

— Что делать будем, хозяин? — воззвал к начальственному уму нукер. — Подохнем ведь, как собаки! Вернемся, а?..

— Совсем тупой! Куда возвращаться?! Противогазы делать будем.

— Это как?!

— Носовой платок есть? — с сомнением полюбопытствовал «мишка Гамми».

— А как же!

Рафик сунул ему под нос ладонь, перевязанную окровавленной тряпкой. Молодой человек брезгливо отшатнулся.

— Тогда мочи, — велел коротко.

— Но… чем? — выпучил глаза телохранитель.

— Чем, чем… Подручными средствами…

И стал расстегивать ширинку, недобрым словом поминая учителя начальной военной подготовки с его лекциями по гражданской обороне.

— Поймаю Градова, в сортире утоплю! — пообещал громогласно, приближая к лицу вымоченный в урине носовик.

Майор Юлдашев, как ни странно, не халтурил на занятиях. Советы военрука оказались весьма здравыми. Хоть и несло от импровизированных респираторов, спаси Аллах, но они таки помогали, служа вместо фильтра.

Да вот надолго ль их хватит? Слишком уж быстро высыхают. Повторить же процедуру в ближайшее время вряд ли получится. Для этого хорошо бы воды напиться.

Идущий впереди Рафик вдруг стал столбом.

— Ты че, идиот? — напустился на него Мирза. — Давай, шевели копытами!

— Там… — вытянул вперед руку телохранитель, став похожим на памятник Ленину, стоявший еще лет пять назад на главной площади Бируни. — Там…

— Да что там? — обогнул его сын хокима.

И тоже увидел.

Впереди сквозь дым брезжил свет.

Не электрический.

Вполне себе обычный свет солнечного дня…

Ох, лучше бы они не выходили из этого проклятого туннеля.

Ход вывел их прямо к огромным двустворчатым воротам, вделанным в толстую кирпичную стену. Стена была тоже внушительной высоты, со сводчатым коридором поверху и то тут, то там торчащими сторожевыми башнями.

При взгляде на все это Мирзе тут же захотелось нырнуть обратно в туннель. Но, увы, как они с Рафиком не пытались найти вход, из которого вот только что выбрались, ничего у них не получалось.

Чертовщина какая-то. А ведь всего и отошли метров на пять или шесть.

Главное, Рахимов никак не мог сориентироваться, где они находятся. Стены ему что-то напоминали, но что именно, «мишка Гамми» понять не мог. То ли газа в подземелье надышался, то ли солнце слишком уж немилосердно жгло, однако голова отказывалась работать.

Ну, на частное владение, вроде, непохоже. Не могли же под самым носом у Бирунийского хокима и его людей незаметно и без разрешения отгрохать такую вот крепость.

Или он чего-то пропустил за всей этой нервотрепкой с фальшивыми рублями. Эх, напрасно они повелись на это дело. Да уж больно предложение заманчивое было. И большие люди попросили. Отказать им было неудобно. И что теперь? Младший братишка погиб, Градов же, раскопавший эту историю, наверняка успел стукнуть, кому надо…

На Рафика крепостные стены произвели еще большее впечатление, чем на его босса.

С выпученными глазами, широко открытым ртом и взмокшим лбом нукер озирал загадочное фортификационное сооружение.

Особенно его поразило гигантское бревно, служившее запором для ворот.

— Хватит зевать, давай осмотримся, — хлопнул Мирза по плечу телохранителя. — Хорошо еще, что мы по эту сторону ворот оказались.

Перед ними была широкая, метров в десять улица, устремлявшаяся вперед, к высокому зданию, украшенному тремя башенками. По обе стороны магистрали находились кварталы, состоявшие из больших двух- и трехэтажных домов, сложенных из кирпича-сырца и разделенных узкими улочками, выходившими на проспект.

Из одного такого переулка им навстречу выковылял дряхлый дедок, одетый в мешковатый балахон коричневого цвета. На голову старика был нахлобучен свернутый из тряпок тюрбан. Дед себе и дед, ничего особенного. Таких можно было в изобилии встретить на окраинах Бируни. В центре подобного типа точно отловила бы милиция. Уж больно неопрятен на вид.

— Салам алейкум, почтенный, — поприветствовал его Мирза. — Не подскажете, где это мы находимся?

Старик поднял на них взгляд, затуманенный возрастом, и принялся пристально разглядывать парочку, словно какое диковинное животное.

— Как называется это селение?! — уже громче поинтересовался Рахимов.

Вдруг дед глуховат и не расслышал.

Бомжеватый старикашка повернулся к ним спиной, ударил себя ладонями по бедрам, аж из балахона пыль поперла, и закудахтал что-то на непонятном наречии.

Мирзе показалось, что он разобрал пару слов, сказанных как будто на фарси.

На клекот дедка из той же улочки выскочили три женщины, а вслед за ними и стайка чумазых детишек. Вся компания была одета под стать аксакалу — в такие же свободные балахоны, только окрашенные в более яркие цвета. Правда, только взрослые. Что ж до карапузов, так те попросту щеголяли в чем мать родила.

Компашка обступила сына хокима и его нукера, бесцеремонно разглядывая их со всех сторон. Дамочки о чем-то переговаривались между собой на том же неведомом языке, похожем на иранский. Пацанята же и вовсе обнаглели. Подлетев к гостям, они принялись дергать их то за брючины, то за рукава пиджаков, при этом восторженно цокая языками и хихикая. Один, нащупав за поясом Рафика пистолет, попробовал завладеть им, но получил решительный отпор.

— Не балуй! — шлепнул его по чумазой ручке нукер.

Мальчуган тут же принялся реветь в три ручья. Одна из теток схватила детеныша на руки и стала успокаивать, зло сверкая черными очами в сторону узбека и что-то гортанно лопоча.

Среди потока слов можно было различить «дэв» и «Ангро-Майнью».