Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

3

Большая лодка с подвесным мотором медленно пробиралась против течения. Стояло время дождей. Поэтому река была полна до краев и вода сильней силы. Поэтому подвесной мотор ревел, как аэроплан, направляя лодку против силы воды. Лодка двигалась медленно-медленно, как старик.

Около открыл глаза и посмотрел прямо перед собой. Люди спали. Он посмотрел влево. Люди спали. Он посмотрел вправо. Люди спали. Храпел мужчина, из уголка его рта текла слюна, похожая на подливку из окры. Женщина в платье из аккры, хотя и спала, все же крепко держала руками веселого малыша, сидевшего у нее на коленях. Она ехала к мужу в Сологу. Человек с животом, как бочка, раскрыл рот и во сне дышал изо всех сил, словно раздувал огонь. Темная фуфайка доходила ему до пупа, и было видно, что бока его готовы лопнуть. Он более не хвалился, похвальбу унес сон. Он хвалился, что работает поваром у белого человека. Он говорил очень громко, чтобы все могли слышать, что, готовя еду белому, он послал сына в колледж. Сын его скоро окончит колледж, получит место в совете, и деньги потекут к ним тогда словно вода, сказал он, потирая руки, и засмеялся смехом, от которого рев мотора показался жужжаньем москита. Около смотрел на его щеки, они поднимались-опускались, поднимались-опускались. Они поднимались-опускались, поднимались-опускались, как щеки квакающей лягушки. Он возвращался из отпуска к хозяину. Так Около припомнил слова повара, служившего белому человеку.

А рядом с Около по левую руку сидела девушка. Во сне она положила ему голову на плечо. Должно быть, она убила шестнадцать лет. Если нет — на год больше, на год меньше. Но она была уже взрослой женщиной. Ее груди стояли, не падая. Это были груди, тугие, как тыквы. На ней было легкое платье из аккры. Новое платье. Около не слышал ни слова из ее рта, даже когда она не спала. Молчание. Она была вся молчание. Нет, она была молчаливей молчанья. Во сне она положила голову на плечо Около. Рядом с ней, сидя, спала женщина. Она разговаривала во сне. Около взглянул на нее. Она, вероятно, убила лет сорок или пятьдесят, ибо волосы на ее голове были коричневые, а не черные. Должно быть, она покрасила волосы, и теперь они выгорели. Она говорила во сне. Около смотрел на нее. И она откашлялась и раскрыла глаза. Около быстро отвел взгляд. Он вспомнил ее громкие слова, которые летели из ее рта, как пули, прямо в повара белого человека. Низким, мужским голосом она разрывала в клочья стон подвесного мотора, рассказывая, что ее сын сдал в прошлом году экзамен и сейчас работает клерком. Кучи денег он получает, а эта девушка его жена. Нет, они никогда не знали друг друга, но девушка видела фотографию сына, и он ей понравился. А сын? Эта девушка, несомненно, ему понравится, ибо она долго выбирала ее из многих. Мать сама платила за обучение сына, и за место клерка дала двадцать фунтов и за жену — тридцать. Сын ее слушает все, что она ему скажет, сердце ее говорит ей, что девушка сыну понравится.

Так Около припомнил слова этой женщины, которые вылетали из ее рта, как пули, прямо в повара белого человека. А рядом с поваром, сидя, спал человек, из угла рта которого вытекала слюна, похожая на подливку из окры. Он казался неутомим в болтовне, описывая жизнь в Сологе — женщин и все такое. И вот он спал, как тот, кто спит сном смерти. Он действительно спал сном смерти. Слова этого человека потревожили сердце Около. И он сам потревожил эти слова и задумался. Этот человек сказал, что отвез домой мешки денег и теперь возвращается в Сологу. Он полисмен. И службу свою считает лучшей на свете, особенно если тебе повезет. А если тебе повезет, если ты поймаешь богатого торговца, который крадет со склада у белого, тогда ты стоишь на деньгах и в деньгах по колено. Зачем вести в полицию человека, который крадет со склада у белого? Белые все наши деньги увозят в свою страну.

Так Около вспомнил слова, вышедшие изо рта полисмена. Затем напротив него сидел человек в черной куртке, который кивал-кивал головой. Нет, эта была давно не черная куртка. Она порыжела, локти повыбились и протерлись. А ворот лоснился от пота и сала. Около смотрел, а тот все кивал-кивал головой, но слова этого человека встревожили сердце Около. Он рассказывал о своих мытарствах. Около вспомнил, что тот потерял работу, потому что некому было за него заступиться и никто не помог ему собрать двадцать фунтов, которые требовал заведующий. И как он мог ему дать двадцать фунтов, когда у него не было и двадцати пенсов? В месяц он получал всего лишь шесть фунтов, на которые должен был одевать и кормить жену и троих детей. Поэтому он поехал домой, чтобы заняться политикой. И он занялся политикой и выставил свою кандидатуру на выборах. Все шло хорошо, но его соперники делали всем подарки, а у него не было денег. Поэтому он провалился. Сейчас он едет назад в Сологу, но пока не решил, что там будет делать.

Так человек в черной куртке рассказал о себе, и так Около вспомнил его слова.

Мотор продвигал лодку против течения, медленно-медленно двигалась лодка вверх по широкой реке, на берегах которой стояли деревья ироко, капок и пальмы, достигавшие ока небесного. Вскоре око дня потемнело. Оно стало черным, закрылось, и его больше нельзя было видеть. Вскоре молния вспыхнула в оке дня, и раздался гром, подобный залпу тысячи пушек прямо над ухом. Все пассажиры проснулись и закричали. Гром разорвал их сон и оглушил слух. В страхе они кричали и говорили, не слыша друг друга.

— Останови мотор, останови мотор! — закричал рулевой.

— Направь лодку к берегу, направь лодку к берегу! — закричал механик на рулевого, их слова сталкивались друг с другом и улетали по ветру.

— Войенги, помилуй нас!

— Те, кто в земле, спасите нас хоть сегодня!

— Что ж это? Что ж это? Неужели же ты, Амадасу, будешь просто смотреть, как мы погибаем?

— Разгони тучи, открой небо!

— Те, что всегда со мной! Отведите то, что может случиться!

— Колокумо Эгбесу! Как же это?

— Помилуй нас, Господи! Спаси нас, Христос!

Пока они все молились и вызывали своих богов, женщина, убившая сорок или пятьдесят лет, широко раскрыла глаза и, словно мужчина, зашагала, спотыкаясь о множество ног, зашагала к остроконечному носу лодки. На носу она выпрямилась и воздела глаза и руки к затемненному оку небесному. Так стояла она, и платье ее за спиной раздувалось, как парус. И она возопила мужским своим голосом, пронзившим пронзительный ветер, взывая к Беникурукуру, божеству своего рода.

— Беникурукуру! Беникурукуру! Что же это такое? Неужели ты хочешь забрать меня? Разве я в чем-нибудь провинилась? Подай знак. Владеющий нами, подай знак. Подай… Подай знак. Отдам тебе все, что захочешь. Только подай знак…

Тут небеса неожиданно раскололись, и полил дождь, который нельзя описать словами. Капли дождя походили на шестидюймовые ядра от пушек. Дождь этот не был просто дождем. Он был больше чем дождь.

— Неужели же ты возьмешь меня в реку? Подай знак. Разгони тучи, открой око дня…

Навес из циновок стал протекать. Он стал протекать, и дождевая вода полилась на головы, спины, лица, руки, ноги, носы, и платье на людях промокло до теплой их кожи. У женщины с ребенком был зонтик. Она раскрыла его и прикрыла ребенка. Двое мужчин справа и слева сунули головы под зонтик. У других ничего не было, и они прикрыли головы тряпками. Но тряпки скоро промокли, и их пришлось убрать.

У Около был старый плащ. Он встал, накинул его на голову и снова сел. Плащ был старый, дырявый, но все же выдерживал дождь лучше, чем тряпка. Люди прижимались друг к другу, чтобы согреться. Девушка, ехавшая к мужу, прижалась к Около. Она вся промокла насквозь. Около взглянул на нее, ей было нечем прикрыться. Он снова встал, прикрыл полой плаща спину девушки и снова сел. Девушка недоверчиво взглянула на Около, а потом прижалась к нему еще ближе, чтобы плащ покрыл ее целиком. Когда ее мокрое платье коснулось Около, он вздрогнул. Девушка быстро стянула с себя прилипшую кофту и опять прижалась к Около. А мать ее мужа не смотрела на дождь, не смотрела на ветер, не смотрела на платье, прилипшее к телу, не смотрела даже на волны, — волны, спешившие в белых шапках, как вестники, она стояла на носу лодки, как мачта, взывая к семейному богу:

88
{"b":"239093","o":1}