— У многих.

Графиня решила, что ждать больше нельзя.

— Азриэль, тебе придется отпустить мисс Лоув. Твоя сила нужна здесь, чтобы удерживать его.

— Но он же без сознания… — заметил Борн.

— Если нам повезет, он очнется. И ему тогда будет больно. Полагаю, даже очень больно.

Мара закрыла глаза, надеясь, что графиня не ошибалась, что Темпл действительно очнется. Да-да, он не должен умереть!

Открыв глаза, она увидела, как мужчины меняются местами, чтобы удерживать Темпла; три человека должны были держать его, не давая двигаться. А лицо герцога… Оно сделалось землистого цвета — жизнь вытекала из него вместе с кровью.

Горло Мары сжалось. О Господи, что она сделала с этим человеком?! И чем он заслужил ее вмешательство в его жизнь? Если он выживет…

Мара снова пообещала себе, что если Темпл выживет, то она отдаст ему все, чего он захочет, и уйдет, оставив его жить счастливо.

Оставив его какой-нибудь красивой женщине и их красивым детям в его красивом поместье.

Она вернет ему все, что отняла.

Пусть он только выживет.

За последние десять лет — да нет, дольше! — она впервые шла на сделку с Господом.

Графиня переводила взгляд с одного мужчины на другого, затем посмотрела на Мару:

— Вы уже делали это раньше?

Мара кивнула, думая о другом ноже. О другом времени. О другой побледневшей коже.

— Да.

— Значит, вы это и сделаете.

Не колеблясь ни секунды, Мара шагнула к столу, но ее остановил Борн.

— Если ты ему повредишь, я тебя убью, — процедил он.

Мара кивнула:

— Да, это справедливо.

Она сделает все на свете — лишь бы спасти его. Она хочет, чтобы он выжил. Хочет дать ему все, о чем он просил. Хочет рассказать всю правду.

Может быть, он ее простит. Может, они сумеют начать все заново.

А если нет… По крайней мере она отдаст ему все, что у нее есть. Все, чего он заслуживал.

Борн отпустил ее. Она подошла к груде салфеток, сложила их, сделав некое подобие повязки, и придвинула ближе ведро с горячей водой. Граф и маркиз гневно смотрели на нее, но она, не спасовав, смело ответила на их взгляды.

Передав салфетки графине, Мара задрала повыше юбки и, забравшись на стол, стала на колени рядом с головой Темпла и крепко взялась обеими руками за окровавленный нож.

— По моей команде, — сказала она и посмотрела на Темпла, на его бледное лицо. — Не смей умирать, — прошептала она. — Мне еще многое нужно тебе рассказать.

Он лежал неподвижно, и грудь ее опять стиснуло болью. Но она не будет обращать на это внимания!

— Один… — произнесла Мара. — Два… — Она не стала считать до трех — просто резко и решительно выдернула нож.

Темпл закричал от боли, метнулся в сторону, чуть не скатился со стола. А Мара едва не зарыдала от облегчения. Графиня же склонилась над герцогом, поливая рану кипятком, чтобы смыть кровь.

Темпл снова закричал — кипяток обжигал его кожу, вызывая новый поток крови. Даже не поморщившись, Мара схватила салфетки, накрыла ими рану и навалилась на нее всем телом, стремясь остановить кровотечение.

— Ты не умрешь, — шептала она снова и снова. — Ты не умрешь…

Необходимо остановить кровотечение.

Только об этом Мара и могла думать, стоя над ним и надавливая на рану изо всех сил, пытаясь не обращать внимания на то, как он дергался, стремясь раскидать всех, кто его держал. И даже сейчас его мощь потрясала. А его крик, исполненный гнева и боли, его широко распахнувшиеся глаза, черные как ночь… О, ей сейчас казалось, что из этих глаз на нее смотрели демоны.

Тут он посмотрел прямо на Мару и выругался — грубо и резко. Жилы же у него на шее напряглись.

— Вы делаете ему больно, — сказал маркиз Борн. — И похоже, вам это нравится.

— Нет, — шепнула Мара только ему, только герцогу. — Поверь, я никогда не хотела причинить тебе боль. — Она еще сильнее надавила ему на плечо, испытывая смутную благодарность к высокому рыжеволосому джентльмену, которому хватало сил, чтобы удерживать на месте руку Темпла — иначе герцог наверняка ударил бы ее. — Я хочу, чтобы ты поправился.

Темпл продолжал вырываться, и Мара сменила тактику.

— Прекратите напрягаться! — громко произнесла она. Произнесла так же решительно, как давила на рану. — Чем больше вы сопротивляетесь, тем сильнее кровотечение, а вам нельзя терять кровь.

Он не отвел от нее взгляда, но вырываться перестал. Ей очень хотелось думать, что сознательно.

Салфетки же промокли насквозь, как она и предполагала. Кровь текла потоком, и уже требовалась новая повязка. Мара повернулась к графине:

— Миледи… не могли бы вы…

Дама в очках откликнулась мгновенно, безо всяких объяснений сообразив, что от нее требовалось. Она надавила на рану, а Мара потянулась к окровавленному ножу на столе.

— Нет! — крикнул рыжеволосый джентльмен, заметив ее движение. — Положите его!

Мара не стала скрывать раздражения.

— Думаете, я перережу ему глотку прямо сейчас, на глазах у всех? Думаете, я настолько полна ненависти, что окончательно сошла с ума?

— Я все же предпочел бы не рисковать, — огрызнулся Борн, но Мара уже отвернулась от него.

Задрав юбку и не обращая внимания на маркиза, она отхватила большой клок от своей красивой розовато-лиловой нижней юбки. Борн отшатнулся, и Мара с удовольствием насладилась бы его изумлением, не будь она так занята. Она протянула ему нож ручкой вперед.

— Сэр, сделайте хоть что-нибудь полезное. Скорее всего ваши рубашки тоже понадобятся.

Позже Мара будет удивляться скорости, с которой мужчины откликнулись на ее требование — скинули сюртуки и стянули через головы рубашки, — но в эту минуту она только добавила:

— Его рубашка тоже где-то в этой комнате. Отыщите ее.

Оттолкнув графиню, Мара прижала нижнюю юбку к обнаженной груди Темпла, с ужасом отметив, что его гневный рев сменился негромким нечленораздельным протестом. Господи, почему она не может удержать вытекающую из него жизнь?!

— Из-за тебя мое новое платье испорчено, — сказала она, глядя ему в глаза, пытаясь не дать ему вновь лишиться сознания. — Тебе придется купить мне другое.

Темпл не ответил. Веки его медленно опускались. Мара увидела, что воля к жизни в его глазах гаснет, и она сказала то, что пришло в голову:

— Не смей умирать!

Но черные глаза не открылись. А длинные черные ресницы опустились на бледные щеки.

И Мара опять осталась одна с ужасной болью в груди. Она зажмурилась, прогоняя подступающие слезы.

— Если он умрет, ты последуешь за ним в ад, — послышался чей-то голос.

Прошло какое-то время, прежде чем Мара сообразила, что говорил это вовсе не маркиз, чуть не с самого начала ставший ее заклятым врагом, а другой аристократ — с темно-рыжими волосами, худым лицом и квадратной челюстью. Она встретилась с ним взглядом, отметив, что его серые глаза сверкали гневом, и без тени сомнения поняла, что высказанная им угроза вполне реальна.

Если Темпл умрет, они ее убьют, даже не задумавшись. И вероятно, она заслуживала смерти.

Но Темпл — нет.

И поэтому она удержит его на этом свете — пусть даже ей самой придется положить на это жизнь.

Сделав глубокий вдох, Мара поменяла свои юбки на мужскую рубашку и проговорила:

— Значит, он не умрет.

Той ночью герцог не умер, но впал в беспокойный сон. Он не очнулся и тогда, когда наконец пришел хирург.

— Вы должны были не вытаскивать нож, а дождаться меня! — заявил он, осматривая рану и не глядя на женщин.

— Вы же не сразу пришли, — проворчал в ответ Борн, и Мара искренне порадовалась — на сей раз гнев маркиза был направлен на того, кто его действительно заслуживал. — Мы что, должны были сидеть сложа руки?!

— У меня есть и другие дела, — огрызнулся хирург, убирая повязку с плеча Темпла и рассматривая уже подсохшую рану. — И лучше бы вы и впрямь сидели сложа руки, чтобы не испортить все окончательно. По крайней мере не следовало отдавать его в руки женщин.

Графиня Харлоу выразительно посмотрела на рыжеволосого аристократа, являвшегося, как поняла Мара, ее мужем, но ничего не сказала, видимо, опасалась обидеть неуловимого доктора.