ПЕРВЫЙ СОЛДАТСКИЙ РАВВИН МОСКВЫ ИОСЕЛЬ НАЙФЕЛЬД[541]

Архивные поиски подчас приводят исследователя-историка к любопытным находкам. Вновь обнаруженные исторические источники позволяют углубить или уточнить наши представления об уже известных и устоявшихся фактах далекого прошлого. Для еврейского народа России с конца XVIII столетия основой всего его существования является наличие «черты постоянной оседлости», которая проходит красной нитью через русское законодательство о евреях вплоть до Первой мировой войны. Территория Великороссии — так называемые «внутренние губернии» — со времен Екатерины II долгое время оставалась для некрещеных евреев запретной. Это же в особенности касалось столичных городов Санкт-Петербурга и Москвы. И тем не менее, как мы знаем из истории, даже в строгих правилах могут существовать положительные исключения.

В Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) обнаружено «Дело по отношению московского военного генерал-губернатора в Московскую дворцовую контору о доставлении сведений об отставном служителе еврее Иоселе Найфельде» 1862 г.^[542]. Из Управления московского военного генерал-губернатора (за подписью гражданского губернатора кн. Оболенского) в Московскую дворцовую контору поступило отношение от 18 апреля 1862 г. Из него становится известно, что в марте московский обер-полицмейстер сообщил генерал-губернатору о том, что в Якиманской части, в доме почетных граждан Сорокиных проживает еврей, содержатель «столярного заведения», отставной рядовой «служительской команды», состоящей при Московских дворцах, а также его семья. Учитывая то, что законодательство запрещает отставным нижним чинам из евреев проживать в Москве, обер-полицмейстер предписал приставу той части выслать немедленно из города еврейскую семью.

В ответ И. Найфельд заявил, что в указе об отставке, выданном ему 1 января 1860 г. командиром служительской команды, говорится, что он имеет право жить во всех городах России, включая Санкт-Петербург и Москву, при условии занятия ремесленным трудом. В настоящее время ответчик имеет столярное заведение, в котором у него работают до 25 человек. Кроме того, он заключил ряд казенных и частных подрядов, должен получать и платить значительные суммы; в общем обороте у него около 15 тыс. руб. В связи с данными обстоятельствами бывший рядовой «просил во избежание совершеннаго его разорения дозволить ему если не остаться всегда на жительстве в Москве, то по крайней мере еще на год для приведения в порядок всех дел своих».

Далее сообщается, что по ходатайству командира Отдельного гвардейского корпуса в Комитет министров император лично наложил резолюцию 22 ноября 1860 г.: «Изъятие из общаго правила допустить только для нижних чинов, служивших в гвардии, и на том же основании дозволять таковым оставаться на жительстве в С.-Петербурге». Поскольку другого закона, разрешающего свободное проживание в столицах отставным рядовым из евреев, не существует, случай с Найфельдом является правовым нарушением. Губернатор просил дворцовую контору о передаче сведений, на каком основании в указе об отставке еврею было разрешено жить в столичных городах^[543]. Та, в свою очередь, отправила отношение в адрес бывшего места службы И. Найфельда.

26 апреля командир «служительской команды, при Московских дворцах состоящей» (в ведомстве Московской дворцовой конторы Министерства императорского двора) подполковник Гаврилов отправляет в дворцовую контору обстоятельный рапорт. Во-первых, как сообщается, служителю-еврею был выдан паспорт на общем основании увольняемых в отставку нижних чинов, так как в военном ведомстве отсутствует какая-либо особая форма для евреев. Поскольку статьи об оседлости и постоянном жительстве евреев изложены не в военных, а в гражданских законах, то место жительства увольняемых нижних чинов (в т. ч. евреев) предоставлено на рассмотрение местной полиции и гражданской администрации. Во-вторых, до сформирования в 1859 г. служительской команды бывшие инвалидная, подвижная и рабочая № 4 роты комплектовались нижними чинами, не способными к фронтовой службе и переведенными из гвардейских полков. И. Найфельд прежде служил в Московской мастеровой команде, затем с разрешения начальства был переведен в пожарную инвалидную роту, комплектовавшуюся бывшими гвардейцами. Интересно, что он одновременно назначается к Большому Кремлевскому дворцу «как мастер, знающий хорошо столярное изделие». Таким образом, числясь в составе пожарной роты, Найфельд более 9 лет занимался столярными работами и по этой линии относился к рабочей роте, формировавшейся из гвардейцев-инвалидов, при которой состояла упомянутая пожарная инвалидная рота. При увольнении со службы Найфельд получил аттестат из Кремля (за подписью полковника Ильина) о «хорошем поведении и ревностном выполнении всех поручений». Но помимо всего этого командир команды подчеркивает важный факт, который нас особенно заинтересовал. Оказывается, по свидетельству начальников команд, Иосель Найфельд был избран военными евреями, служившими в Москве, «для исправления должности раввина по обряду их религии»; об этом объявил по войскам Московского гарнизона местный комендант 28 марта 1857 г. Правда, находится ли в настоящее время отставной служитель на этой должности, требующей постоянного пребывания в Москве, подполковнику Гаврилову неизвестно^[544].

Основываясь на рапорте командира служительской команды, Московская дворцовая контора 4 мая отправляет в Управление генерал-губернатора письмо, присовокупив в заключение, что «Найфельд во время нахождения его на службе в ведомстве конторы постоянно отличался хорошим поведением, основательным знанием своего дела и усердным исполнением возлагаемых на него работ»^[545].

Итак, дело о правомерности жительства в Москве еврея — бывшего служителя команды дворцовой конторы, а ныне содержателя ремесленной мастерской, привело нас к установлению факта наличия в городе в середине XIX в. должности военного раввина и конкретной личности, исполнявшей эту обязанность. Дальнейшие архивные поиски позволили обнаружить и само искомое «Дело о назначении рядового пожарной инвалидной роты Иоса Найфельда раввином» 1857 г.^[546].

Инициативным документом этого дела стал рапорт уже знакомого нам подполковника Гаврилова, тогдашнего командира рабочей инвалидной роты № 4, к «Большого Кремлевского дворца майору от ворот» полковнику Ильину от 22 февраля 1857 г. В нем офицер сообщает, что к нему от имени «нижних чинов еврейского исповедания» из разных команд в Москве обратился рядовой пожарной роты И. Найфельд. Последний отметил большие затруднения служащих-евреев, связанные с исполнением их религиозных предписаний, поскольку «при значительном их количестве не имеют постояннаго у себя ни раввина, ни другаго настоятеля… и чрез эти обстоятельства вынуждают всегда себя при каждом богослужении во все праздничные и торжественные дни, а также и по всегдашним встречающимся надобностям, просят временно пребывающих в Москве евреев для исполнения обряда, к совершению таковаго богослужения, бракосочитаний, обрезания младенцев; и часто также бывает, что по небытности в Москве знающаго еврейский закон некоторые при отчаянной болезни умирают без прочтения им молитвы и покаяния, и мертвое тело их совершенно предать земли некому». В связи с этими обстоятельствами были проведены выборы, в результате которых «все без изъятия нижние чины… состоящие в разных командах в Москве, по общему их желанию, с дозволенья каждый своего начальства, избрали его, Найфельда, как знающаго вполне еврейский закон, исправлять должность раввина». Таким образом, Иосель Найфельд стал первым солдатским раввином в Москве благодаря своему высокому авторитету в еврейской общине и прочным религиозным знаниям, необходимым для такой ответственной должности.