Поэтому он тут же начал прикидывать возможные алиби. Судя по относительно естественному состоянию тела, он заключил, что женщину убили самое большее шесть часов назад… он всю ночь находился дома, в своей постели… кроме него, в доме была только бабушка. Да уж, не самый лучший свидетель…

Конни. В случае чего, она скажет все так, как нужно.

Не успел он подумать о своей подружке, как его отвлек рев машины, карабкавшейся вверх по склону.

Поле было почти ровным, но не везде. Тело обнаружили на плоском участке, а чуть дальше к югу находился пологий склон длиной метров сто, после которого следовал довольно крутой подъем в северном направлении. Машина, ехавшая с юга, представляла собой видавший виды «форд-универсал», на двери которого горделиво красовалась выведенная по трафарету надпись: «Судебно-медицинская экспертиза г. Лобо». Это означало…

Именно то, о чем Джаз подумал, наблюдая, как двое полицейских подошли к телу, держа в руках мешок для трупа. Предварительный осмотр места преступления закончен.

Криминалист в джинсах и ветровке аккуратно обернул специальной тканью голову жертвы, а затем ее руки и ноги.

«Всегда проверяй руки и ноги, — донесся из прошлого голос папаши. — И не забудь про рот и уши. Ты не поверишь, сколько там всего остается».

Джаз на секунду зажмурился, словно отгоняя призрак, а затем принялся наблюдать, как мертвую женщину засовывали в мешок и застегивали молнию. В этот момент он что-то заметил боковым зрением. Он попытался не придавать этому значения, но ничего не мог с собой поделать. Однажды это увидев, он уже не смог оторваться.

Его внимание привлек один из полицейских, стоявший чуть в стороне. Достаточно близко от тела, чтобы никто не усомнился, что он из группы обеспечения, но и на достаточном удалении, чтобы никому и в голову не пришло попросить его чем-то помочь. Он просто стоял, и сторонний наблюдатель тотчас бы заметил, что он старался никому не мешать и сам ни во что не вмешивался.

Джазу всегда казалось, что он знает в лицо всех полицейских в Лобо, да и в соседних городках тоже. На этом парне была форма полицейского участка Лобо, но Джаз видел его впервые в жизни.

И парень этот был готов. Именно этим словом Джаз мог охарактеризовать его. Готов. Уязвим. Легкая добыча. Он как будто немного нервничал, двумя пальцами левой руки постукивая по ремню рядом с тем местом, где висел баллончик со слезоточивым газом.

Свалить его не составит труда. Несмотря на его выучку. Несмотря на пистолет, баллончик с газом и дубинку. Джазу даже не пришлось напрягать воображение — в бинокль он видел все, как если бы это происходило на самом деле.

Джаз «чуял» людей, как бы считывая с них информацию. Эта его особенность не являлась чем-то достигнутым в результате постоянных тренировок. Для Джаза чуять людей было так же естественно, как дышать. Ты словно читаешь рекламу на придорожном щите: о самом щите ты не думаешь, проезжаешь мимо, видишь его, глаза и мозг считывают надпись — вот и все.

Джаз закрыл глаза и представил себе Конни и их игры в заветном «Убежище». Потом он представил, что играет в баскетбол с Хоуви. Затем подумал о матери, пытаясь вспомнить, какой же она была до того, как навсегда исчезла из его жизни. Он старался думать о чем-нибудь, о чем угодно, лишь бы не о том, как легко будет справиться с этим полицейским…

Пусть он расслабится, почувствует себя самоуверенным, а потом…

Схватить его за ремень. Повалить на землю. Завладеть баллончиком, дубинкой, пистолетом.

Это будет нетрудно.

Это просто нетрудно.

Джаз открыл глаза. Тело уже погрузили в машину. Даже издали он услышал, как хлопнули двери.

Джаз вытер пот со лба. Уильям осторожно спускался по склону, направляясь к дороге, где стояла его машина. Остальные полицейские пока что оставались на месте.

Пакет для вещдоков. Мысль о нем не давала Джазу покоя. Точнее, не о нем, а о том, что он увидел внутри.

Палец.

Отрезанный палец.

Джаз выбрался из кустов и осторожно прокрался к своему джипу, который он спрятал на старой грунтовой дороге, проходившей по ферме Гаррисона.

Но как теперь быть? Что делать? Он пойдет к шерифу. Обязательно. Он должен увидеть тело. Он разворошит свое прошлое и посмотрит, как на это отреагирует шериф. Если, конечно, отреагирует. Возможно, слова Джаза никак на него не подействуют. Или, наоборот, подействуют должным образом. Этим он докажет свою правоту миру, но в первую очередь — самому себе.

Труп — это одно. Однако палец… Это что-то новенькое, чего он никак не ожидал. Это означало…

Трясясь в старом папашином джипе по мелким ухабам, Джаз старался не думать, что бы это значило, хотя палец словно висел у него перед глазами этаким «указующим перстом». Не то чтобы Джаз никогда не видел трупов или мест преступления. Наоборот, благодаря папаше он постоянно наблюдал их, сколько себя помнил. Для папаши лозунг «Возьми сына на работу» был актуален круглый год. Джаз видел места совершения преступлений так, как этого жаждали полицейские, — с точки зрения преступника.

Папаша Джаза, Уильям Корнелий Дент, или Билли Дент, являлся самым «знаменитым» серийным убийцей XXI века. Он обосновался в маленьком сонном городке Лобо и там вел себя сущим паинькой, свято следуя древнему принципу «Не гадить там, где ешь». Но время в конечном итоге взяло свое. Время и необузданные желания и порывы самого Билли. Хотя он и был гениальным убийцей и за двадцать один год его «деятельности» число жертв составило трехзначную цифру, но в конце концов он не смог сдержаться. После двух убийств, совершенных в Лобо, Г. Уильям Таннер вычислил Билли, выследил его и защелкнул наручники на его запястьях. Именно так печально и позорно закончилась карьера Билли Дента, которого сцапал не фэбээровец со значком и докторской степенью, располагавший всей мощью стоявшей за ним государственной машины, а обыкновенный провинциальный шериф с пивным животиком и гнусавым голосом, ездивший на обычной патрульной машине с выносной мигалкой.

На самом же деле… Возможно, папаша в чем-то был прав. Вероятно, все эти ребята — включая и самого Билли Дента — действительно хотели попасться. Иначе зачем искать жертву рядом с домом? Зачем гадить там, где ешь?

Джаз припарковался у полицейского участка, где располагалось и управление шерифа, одноэтажного здания из шлакобетона в центре города. Каждый раз перед выборами кто-нибудь из членов муниципалитета или же уполномоченный законодательного собрания округа клятвенно обещал «украсить и облагородить наш мрачный оплот законности и порядка», и после каждых выборов Г. Уильям под разными предлогами направлял средства на закупку техники и увеличение зарплаты своих помощников.

Уильям нравился Джазу, что говорило о многом, в особенности принимая во внимание то, что мальчишка вырос в атмосфере уважения и одновременного презрения к силам правопорядка, не говоря уже о вполне конкретном полицейском, положившем конец двадцатилетней кровавой карьере его отца. С самого ареста папаши четыре года назад Уильям постоянно общался с Джазом, словно он чувствовал себя виноватым в том, что посадил Билли Дента. Было же как божий день ясно, что упрятать папашу за решетку означало сделать для Джаза в высшей степени благое дело. Бедный Уильям и неотвязное чувство вины, так свойственное всем католикам!

Иногда Джаз откровенничал с шерифом. Обычно он рассказывал ему то, о чем уже знали Конни и Хоуви, но он преподносил все это, так сказать, со взрослой точки зрения. Две темы в их разговорах оставались как бы запретными, хотя оба всё прекрасно понимали: Г. Уильям не хотел, чтобы Джаз пошел по стопам папаши, а Джаз не был с ним откровенен до конца.

Пожалуй, единственное, что Джазу не нравилось в шерифе, так это настойчивость, с которой он требовал, чтобы все называли его «Г. Уильям». У говорившего этот его инициал «Гэ» вполне мог вызвать не очень приличные ассоциации. Да и странно все это звучало: «Гэ Уильям». Что-то вроде характеристики самого шерифа. Наверное, сам Уильям просто никогда об этом не задумывался.