Лагутин несколько секунд молчал.

— Не одному Гомеру есть место среди поэтов. — Он повернулся к Макееву всем туловищем. — Распорядитесь, чтобы Ратанову придали людей и машин, чтобы он ни в чем не испытывал недостатка…

Тамулис попал в группу Гуреева, занимавшуюся поиском свидетелей в районе убийства. Кроме него и Гуреева в эту группу входил Олег Рогов и несколько участковых уполномоченных.

Свидетели, которых они должны были найти, по мысли Альгина и Ратанова, могли помочь если не в прямом розыске преступников, то хотя бы в выработке правильной версии.

— Человек, — пояснял свою мысль Альгин, — проходивший по Смежному около часу ночи и не видевший на улице никого, свидетельствует уже о времени появления преступников. Значит, они не находились там заранее, пришли позже. Это тоже важно. Ну, я не говорю, как нам важно найти человека, который сам, своими глазами видел преступников… Им, например, может оказаться какой-нибудь юноша, стоявший этой ночью на крыльце с девушкой…

Тамулису достался первый квартал Кировской и четная сторона Смежного переулка.

Он подошел к угловому дому и остановился. Каждый, кому приходилось в жизни искать, всегда, хоть чуточку, надеялся на случайную сумасшедшую удачу. А если твоя профессия в том, чтобы искать, то вера в счастливый случай становится твоим спутником и твоим врагом.

…Тамулису открыла дверь женщина в пенсне. Она с мужем только сегодня утром приехала московским из Коктебеля.

Тогда Тамулис пошел в угловой дом.

В доме было много квартир. В них жили и добрые, словоохотливые мамаши, и люди, торопившиеся скорее закрыть двери, и мальчишки, у которых от вопросов Тамулиса загорались глаза. Но никто из них ничего не мог сказать о случае на Смежном.

У парикмахерской Тамулис встретил Гуреева.

— Как? — с надеждой спросил Тамулис.

Гуреев только махнул рукой. Он уже успел побриться и выглядел как всегда аккуратным, подтянутым и решительным.

«Почему я не люблю Гуреева?» — подумал Тамулис.

Уже с первых часов после убийства Мартынова в городской отдел милиции стали звонить люди, желавшие помочь в розыске преступников. Проверкой этих сигналов занималась группа Егорова. Эта группа должна была опросить всех ночных сторожей, проверить сообщения, поступавшие от работников ОРУД — ГАИ других служб. Им помогал Ратанов, в кабинете которого находился штаб раскрытия преступления.

Примерно в одиннадцать часов дня Ратанову позвонил начальник отдела сторожевой охраны и предупредил, что сейчас приедет к нему с очень важным для дела свидетелем. В последующие полчаса, пока он не приехал, никто из находившихся в здании работников розыска не мог спокойно работать. Когда начальник отдела охраны появился с высоким пожилым человеком, не имевшим одной руки, и прошел к Ратанову, то один, то другой работник розыска выходил в коридор или приоткрывал дверь своего кабинета, или делал крюк по коридору, чтобы пройти мимо кабинета Ратанова. Каждую минуту можно было ждать начала активных наступательных действий.

Однорукий оказался инспектором сторожевой охраны. Ночью, объезжая посты на велосипеде, он видел двоих, не спеша, как будто прогуливаясь, направлявшихся в конец проспекта. Сначала он не обратил на них внимания, но, проезжая на велосипеде почти рядом, очень удивился, услышав, что они говорят о замках висевших на какой-то палатке. Инспектор проехал вперед, в первый же переулок, подождал пока они прошли дальше, слез с велосипеда пошел за ними следом. Вскоре они зашли средний подъезд дома № 126 по проспекту, а он поехал домой — он заранее отпросился на эту ночь: жена лежала в больнице, и дети были дома одни.

— Два высоких парня, — присовокупил инспектор, — верзилы.

— Во сколько часов это было? — спросил Альгин.

Все глаза впились в спокойное лицо инспектора.

— Думаю, что был второй час, — помедлив, сказал он.

— Никого вы в это время больше не видели? — Ратанов вытащил пачку сигарет.

Инспектор закурил и несколько минут припоминал.

— По-моему, еще шли люди… Да, еще женщина встретилась. Вернее, она стояла у другого подъезда этого же дома. Молодая, в длинном халате…

Через несколько минут Альгин и Егоров выехали в домоуправление, а Нина Рогова к дому на проспекте.

— Есть там двое таких, — сказала Альгину короткая толстая женщина-управдом, — работают они на фабрике. Чем еще занимаются — не знаю, но по ночам шляются. Это точно! Гавриков из девяносто шестой квартиры и Сергунов. Высокие, выше вас на голову. Оба неженатые.

Альгин позвонил из домоуправления Ратанову.

Гавриков и Сергунов были в цехе. Гавриков слышал, как за полчаса до обеда мастер послал Сергунова проверить клапаны на втором участке, а еще через несколько минут и Гаврикова позвал к себе начальник цеха и отправил с двумя высокими парнями, которых он до этого никогда раньше не видел на фабрике.

Так, почти в одно время они оказались в уголовном розыске.

Егоров и Барков вместе с домоуправом прошли в квартиры, интересуясь результатами прошедшего ремонта квартир, и получили вскоре самую точную информацию о недостатках в работе ремонтно-строительного треста и образе жизни Гаврикова и Сергунова.

Сергунов был на несколько месяцев старше Гаврикова, убегал в шестом классе из дома; родителей его часто вызывали в школу. Гавриков дружил с девушкой из шестого подъезда. Увлекался радиоприемниками. В этом году оба закончили девятый класс в школе рабочей молодежи, каждый день ходили на танцы в парк. Возвращались поздно.

— Чушь какая-то, — сказал Егоров на улице.

Гаврикова допрашивал Карамышев, а Сергунова взял к себе в кабинет Альгин. И сразу же каждый из них сказал, что накануне не видел другого.

Альгин знал эту мальчишескую манеру — не впутывать во всякого рода неприятности своих лучших друзей, чего бы это ни стоило.

Сергунов оказался парнем с фантазией — он рассказал Альгину длинную, довольно правдоподобную историю о том, как накануне вечером в парке он познакомился с девушкой, которую звали Стелла. Они как-то быстро нашли общий язык, и Стелла рассказала ему, что была замужем и у нее есть маленькая дочка. Муж Стеллы бросил ее с ребенком в этом городе, где у нее нет ни родных, ни знакомых. Он, Сергунов, долго гулял со Стеллой по набережной и говорил о том, что не надо отчаиваться, что вокруг много хороших людей и они ей помогут. Потом он проводил ее до Дачного поселка, но она не показала ему свой дом, а только сказала, что в следующую субботу они снова встретятся на набережной. Альгин может увидеть ее, если она придет. Приметы такие: блондинка с голубыми глазами, на левой щеке родинка, губы накрашены….

— Вот и все, — сказал Сергунов удовлетворенно, как человек, выполнивший свой гражданский долг перед органами по охране общественного порядка.

Альгин продолжал молча о чем-то думать, казалось, он уже не слышал окончания этой трогательной истории со Стеллой.

— Ты объясни мне вот что. — Глаза его стали строгими. — Зачем вы подходили к промтоварной палатке на Смежном переулке?

Сергунов покраснел, помялся, попросил закурить.

Как ни устал Альгин, как ни тяжело было у него на сердце, он не мог не улыбнуться, видя, что Сергунов курить не умеет, а просто читал или слыхал, что на допросах перед откровенным рассказом принято курить.

— Рассказывать, собственно, нечего, — сказал Сергунов, глотнув дыму и закашлявшись. Слезы выступили у него на глазах. — Я сказал Гаврикову, — он положил папиросу в пепельницу: ритуал был соблюден в точности, — что такую палатку очень легко поставить на колеса и на ночь увозить на склад. Мы остановились у палатки, смотрим, как установлена… А тут сторож!

На столе Альгина зазвонил один из телефонов.

— Докладывает Рогова. Женщина в халате, стоявшая на крыльце, установлена — Московцева Екатерина Михайловна. Она ждала скорую помощь к своему ребенку. Московцева видела возвращавшихся Сергунова и Гаврикова, когда шла звонить по телефону. В скорой помощи сообщили: вызов от Московцевой поступил в 0.55. Мартынов в это время был еще жив и говорил по телефону с помощником. Номер вызова скорой помощи — сорок седьмой.