Теперь же не было ни прежних связей, ни нужных капиталовложений на подкуп крымских властей. Хотя сделки с русскими самые выгодные — вывезут хоть уран, хоть ракету за несколько тысяч баксов из-под носа у правительства или с его дозволения. Вот только где взять прежние силы?

«Арчи найдет выход, — успокаивал он себя. — Только бы успеть». Безобидная опухоль в районе ключицы смущала врачей. Они настаивали на обследовании, которое могло бы дать точный ответ о происхождении образования. Арчи наотрез отказался. Он не хотел знать, какой природы «шаровидное тело» прячется в его теле. Возможно, злокачественной. А это значит — мучительные процедуры радио- и химиотерапии, полное бессилие, возможно, помутнение рассудка. Слегка затянутая мучительным лечением смерть.

Нет, дудки, господа эскулапы! Пока он не страдает даже отсутствием аппетита. Только сильно ограничил курево: кашель буквально разрывал внутренности. Хорошо бы махнуть на берег теплого моря и поваляться в шезлонге, вдыхая целительный кипарисовый воздух… Хорошо бы… Просматривая газеты, Арчи пытался проследить пути интересующих его лиц. В комнате стоял тяжелый дух плохо проветренного жилья. Арчи боялся сквозняков и редко выходил из дома, чтобы не пропустить вести от Сида. К сожалению, парень не баловал шефа частыми звонками и пространной информацией. Приходилось домысливать детали, опираясь на известные факты. К тому же газеты давали немало пищи для размышлений.

Мелькнула на барселонском аукционе тень графа Флоренштайна. Сделав фантастическую покупку, эксцентричный миллионер отбыл в свое родовое поместье под Мюнхеном. Арчи вообразил мрачную семейную сцену: женщина, которую он некогда хотел сделать своей женой, сообщает супругу о пропаже дочери. Конечно, она смягчает краски и ни словом не упоминает о том, что упрямый арабишка вздумал обосновать свои отеческие притязания на Софи.

«Девочка уехала в гости с друзьями в богатую арабскую страну, прихватив некоего американского приятеля», — скорее всего так будет звучать преподнесенная графу версия. Хотя о Сиде Снежина может умолчать, как и о давней связи с «шахом». Странно… Арчи задумался, припоминая то лето. Он не заметил каких-либо отношений между болгаркой и обитателем виллы. Восточный сластолюбец, очевидно, втихую перетрахал всех хорошеньких женщин в «Буревестнике». Ничего странного — «островок капитализма» в океане социалистического военно-строевого лагеря. Загадочный мрачный восточный султан — фигура из сказок 1001 ночи и любопытные девчонки из Восточной Европы. Как говорят русские: «Пустили козла в огород».

Неужели Софи и в самом деле его дочь? Ведь свидетельство о рождении можно подделать. Тем более что юная болгарка поторопилась выйти замуж за стремительно овдовевшего Лачева. Тайны, тайны, кругом сплошные интриги и мрачные тайны…

Арчи развернул страницу уголовной хроники. Через весь лист шел крупный заголовок: «Маньяк орудует в Калифорнии». Ниже следовало сообщение о зверском убийстве, третьем за последние месяцы. Погибали молодые, красивые, преуспевающие звездочки шоу-бизнеса, что объединяло убийства в серию, хотя маньяк и менял почерк. Последняя его жертва — певец из варьете геев, был найден в собственном бассейне с многочисленными ножевыми ранениями. На фотографиях — сильно накрашенный пидер с накладными ресницами, в кружевном корсаже с резинками и в ажурных чулках, очевидно, пел что-то лирическое, прильнув к микрофону весьма непристойным образом. То же самое тело, но уже обнаженное, плавало кверху спиной в овальном подсвеченном бассейне. Черные дыры на боках и спине означали ранения. Ореол выбеленных краской волос покачивался вокруг погруженной в воду головы, словно пловец рассматривал что-то на дне. Перед тем как нанести множество ножевых ран, Флавио изнасиловали. Тоже с особой, не без смака описанной репортером уголовной хроники, жестокостью.

Арчи отбросил газету. Он предпочитал не вчитываться в подобные мерзости. И раньше озверевшие садисты проделывали мерзкие штуки, но нервы у Келвина были куда крепче. Брезгливо морщась, он просмотрел сообщение и споткнулся на ошарашивающей информации. Пять лет назад убитый выступал главным свидетелем по делу Гуго Гесслера, называвшего себя графом ди Ламберти! Недавно Гесслер был выпущен на свободу досрочно…

— Черт! — Арчи саданул кулаком по чайному столику, звякнула чашка с недопитым кофе. Профессиональная память не подвела его. Именно Гуго Гесслер подобрал Сиднея Кларка в ночном метро, использовал его, выпустив похабный диск, и, накачав наркотиком, по-видимому, изнасиловал. Он был самым опасным кошмаром Сиднея. Теперь кошмар материализовался. Не исключено, что садист задумал осуществить свою «черную серию», вдохновленный примером вошедших в историю криминальных убийств. Если так, то можно не сомневаться — Сиднею Кларку он уделит особое внимание.

Софи немного испугалась, потом сильно разозлилась, а теперь — страшно веселилась. Во время карнавала ее похитили! Похищение смахивало на очень забавную шутку — арабы попросили ее прокатиться в «загадочную обитель в качестве сюрприза». Софи, только что распрощавшаяся с гостями, удивилась:

— Не слишком подходящее время для сюрпризов. Скоро утро, отложим поездку на завтра, господа?

— Это чрезвычайно важно, — сказал Хасан, как обычно, без тени улыбки, и добавил: — И совершенно необходимо для нашего дальнейшего сотрудничества. Переодеваться не надо, машина ждет.

Слегка заинтригованная, Софи села вместе с двумя мужчинами в притаившийся у въезда в парк автомобиль.

— Ага! Забавная шутка, — недовольно фыркнула Софи, сообразив, что ее доставили на взлетное поле и приглашают пересесть в реактивный самолет «Гольфстрим».

— Вы же сами сегодня подавали нам пример в устройстве рискованных затей. — Хасан неожиданно сверкнул ослепительным оскалом — он почти смеялся. — И вы предполагаете заниматься делом, требующим любопытства и риска. Тележурналистика — опасное занятие.

— О’кей! — сказала Софи. — Я с удовольствием прокачусь на таком замечательном самолете, только вначале позвоню маме.

Поклонившись, Хасан отрицательно качнул головой:

— Невозможно, госпожа. Таково распоряжение моего хозяина. Вы сможете делать все что угодно, как только мы прибудем на место.

— На место?! — Софи решительно пошла прочь от самолета. — Свое место я выбираю сама!

Ее деликатно, но уверенно подхватили под руки.

— Прошу вас не сопротивляться. Какой смысл в путешествии, совершенном во сне? — Он кивнул на человека, в руке которого поблескивал крошечный шприц.

Софи вспыхнула от возмущения:

— Ваши проделки станут достоянием мировой общественности. Я лично сделаю для телевидения хороший сюжет.

— Непременно. Это входит в планы хозяина. Но прежде постарайтесь быть более сговорчивой. Поверьте, на такие жесткие меры нас вынудила ситуация и в первую очередь ваши близкие.

Софи решила, что путешествие и в самом деле может оказаться интересным материалом для репортажа. Похищение из замка в карнавальном костюме и перелет на другой континент — вполне интригующее начало. А комфорт маленького салона, а девушка-прислуга восточной внешности, но в европейском костюме и говорящая на трех языках! Чрезвычайно интригующая ситуация!

В аэропорте Фаруха прибывших встречал «Кадиллак» с эскортом мотоциклистов. Гостья была доставлена в загородную виллу, где Хасан не без гордости сообщил, что его хозяином и человеком, пригласившим Софи, является премьер-министр данного миролюбивого и процветающего государства. Он предложил гостье отдохнуть. Обедать госпожа Флоренштайн будет в обществе Мухаммеда Али-Шаха.

Оставшись одна в обширных покоях, сочетавших пышный национальный декор с великолепной итальянской мебелью, Софи вышла на балкон. Вокруг очаровательной, вполне европейской виллы простирался парк, напоминающий гигантскую оранжерею. Здесь все бурно цвело — и кусты, и деревья, и земля, покрытая ароматным ковром трав, обильно журчали ручьи, играли струями затейливые фонтанчики, изящно выступали из зелени каменные скульптуры, изображавшие животных. В комнате, обставленной в кабинетном стиле, гостью ждала подборка книг, проспектов, альбомов. Здесь она увидела портреты человека, которому почему-то так понадобилась Софи Флоренштайн. Премьер-министр что-то скрывал, если велел увезти ее из дома тайком и позаботился об отсутствии возможности общения с внешним миром. Ни в одной комнате не было телефона. Вернее, имелись аппараты внутренней связи. Один из них зазвонил.