— Это Хасан, мисс Флоренштайн. Я хотел осведомиться, нужна ли вам горничная, или вы предпочитаете обойтись без посторонних людей?

— Я бы предпочла дать интервью самым зубастым газетам. Горничная мне не нужна, поскольку я, как вы заметили, прибыла с высоким визитом без багажа, собираюсь совершить путешествие по восточной стране в карнавальном костюме и обедать с министром в грязном платье.

Софи все еще была одета в костюм Снежной королевы, но во время вечеринки, кувыркания в стогу и последующего путешествия ослепительно белый наряд утратил свою девственно-сверкающую чистоту… Она развязала белую вуаль, прихваченную узлом на бретельке корсажа. На ткани заметно проступали бурые пятнышки — очевидно, Сид, отдавший ей шарф, поранил пальцы.

Странный парень… Очень странный. Его трудно подвести под какую-либо из известных Софи категорий. Может быть одновременно простым и загадочным, деликатным и нагловатым. Изъясняться как житель трущоб (Софи слышала пару выражений, посланных Сидом в адрес Пауля) и как завсегдатай аристократических салонов. А с какой стремительностью он сумел очаровать маму и даже, очевидно, поделиться с ней сокровенными мыслями, если уж она перевела его в розовую комнату, а потом кинулась спасать на крышу!

Софи вспомнила глаза Сида, протягивавшего ей шарф:

— Извини, у меня сегодня не лучшее настроение. Я не собирался смешить публику, но вполне мог разбиться. Гадкая получилась бы шутка. Твоя мать удачно перехватила инициативу.

Он простодушно улыбался, но Софи поняла — парень говорил серьезно! До чего же неделикатно — принести шарф прекрасной даме и даже не сделать вид, что рисковал ради нее! Жаль, что не удастся больше поговорить с ним. Наверняка у Сиднея Келвина полно скелетов в премиленьком детском шкафчике: благополучный и совсем еще зеленый мальчишка, разыгрывающий роль трагического героя. В Америке это сейчас модно — бунтовать от пресыщения и сытости. В отношении конфликта отцов и детей Софи придерживалась крайне консервативной позиции — она любила своих близких и ценила материальное благосостояние. Погано и нечестно создавать проблемы на пустом месте, в то время как множество живых существ на этой планете подвергаются истреблению, голодают, убивают друг друга в бессмысленных марионеточных войнах… Софи отбросила альбом с показательными отчетами о процветании Фаруха. Да, нефтяным карликовым государствам живется совсем неплохо. А если заглянуть хотя бы в Африку или страны Восточной Европы?! Вот о чем стоило бы поговорить с мрачноватым Сиднеем Кларком.

С тихим звоном отворилась дверь кабинета. Склонившись в поклоне, перед Софи возник Хасан:

— Я решил, что вы работаете, и не хотел беспокоить. Здесь достаточно сведений, чтобы получить представление о нашей стране. А в спальне вас ждет багаж. Я велел доставить коллекцию лучшего салона дамской одежды. Не знаю, по вкусу ли вам модели Живанши? Надеюсь, что-нибудь мисс Флоренштайн подберет для обеда и дальнейшего пребывания в нашей стране.

— Я попала в долгосрочное заключение? Сколько вы собираетесь меня держать здесь? Вы, кажется, обещали предоставить мне телефон. Родители наверняка уже подняли панику.

— Не думаю. Графине известно, где вы находитесь и с какой целью. Прошу вас не волноваться — никакого преступления в этих стенах не совершается.

Он удалился, Софи возмущенно фыркнула и поспешила в спальню. Что бы ни случалось, вид хороших вещей способствует улучшению настроения. Когда у Софи что-либо не ладилось, она делала вояж по магазинам Парижа и покупала красивые платья, духи, сумки — все, на чем останавливался взгляд. Потом часть раздаривала — и это тоже приносило удовольствие.

Хасан постарался угодить гостье. Оставшееся до визита министра время Софи провела в приятнейшем занятии, расслабляясь в ванне и примеривая платья. О стране она знала уже достаточно, а лицо Мухаммеда Али-Шаха могла бы узнать в толпе столь, по ее мнению, похожих друг на друга арабов. Интересно, зачем она понадобилась этому господину? Неужели выпускницы факультета журналистики здесь ценятся так высоко, что предложение о сотрудничестве происходит на уровне премьер-министра?

К обеду Софи выбрала строгий костюм из светло-зеленого шелка, который очень смотрелся в огромной столовой, декорированной в золотисто-бежевых тонах. Шагнувший навстречу ей господин, очевидно, так же одевался у хорошего мастера. Складки головного платка живописно падали на лоб, придавая взгляду хозяина загадочность. Софи показалось, что министр с любопытством присматривается к ней.

— Рад приветствовать в своем доме мисс Флоренштайн. Прошу прощения за навязанный визит. Надеюсь, вы меня поймете, узнав причину моей настойчивости. — Склонив голову, он пригласил Софи к столу.

Беседа за столом носила абсолютно светский характер. Кухня, погода, государственные проблемы… Словно Софи прибыла сюда для подготовки репортажа о стране. За десертом, представлявшим набор традиционных восточных сладостей, напитков, экзотических фруктов в сочетании с привычным Софи мороженым, возникла многозначительная пауза.

— Благодарю вас, господин премьер-министр. Обед был великолепен. Надеюсь, беседа тоже не разочарует меня, — Софи выдерживала официальный тон. В чем бы ни состояли проблемы этого человека, он не имел права поступать с ней таким образом. Но затевать ссору и предъявлять ультиматум Софи не хотелось. Спокойно завершив десерт, она вопросительно посмотрела на хозяина. — Я готова выслушать ваши оправдания за несколько необычную манеру приглашать гостей, господин Али-Шах.

— Сейчас мы пройдем в садовую беседку, и я постараюсь быть откровенным в надежде, что вы меня правильно поймете, — Мухаммед улыбнулся ей с неожиданной для него теплотой.

Софи не могла не признаться себе, что ей все больше нравилось лицо и манеры араба. Министр не изображал из себя местного царька, не грешил восточным красноречием и хвастовством — образованный, интеллигентный человек, умело прячущий свою властность. Софи было бы трудно распознать в собеседнике жесткий характер, непреклонную волю и железное самообладание, если б она не видела его глаз — очень пристальных, глубоких, полных скрытой энергии. Именно так должен выглядеть глава государства, поднимавший слаборазвитую страну к вершинам цивилизации. И, кроме того, преодолевающий серьезные личные проблемы.

— У вас неспокойно на душе. — Софи удобно расположилась в кресле под сводами увитой вьющимися розами беседки.

— Вы проницательны. Догадаться нетрудно — я лишился жены, недавно умерла моя старшая дочь… Это очень плохой знак… Я надеялся, что легенды о проклятье, лежащем на роду моей умершей супруги, — вымысел, а прогнозы врачей ошибочны… Дело в том, что в роду Сирабии по женской линии передастся некое генетическое заболевание крови. К несчастью, у нас не родилось ни одного мальчика.

— Я полагала, что глава рода, особенно у вас, на Востоке, придает большое значение продолжению династии и заботе о наследнике. Другая жена могла бы произвести здоровое потомство.

— Я очень любил Сирабию. Она клялась, что сумеет родить сына, а я делал вид, что не догадываюсь о ее скорой кончине. Мы обманывали друг друга, стараясь сохранить иллюзию ускользающего от нас счастья.

— Вы еще молоды, господин Али-Шах. Гораздо моложе, чем я предполагала. Ваши личные проблемы будут решены успешно. — Она усмехнулась, засомневавшись, а уж не намерен ли этот человек сделать ей брачное предложение? Но почему?

— Софи, то, что вы сейчас услышите, не знает ни один человек, кроме моего личного врача. А он никогда не выдаст тайны — это означало бы его мгновенную смерть.

— О, умоляю! Я не хочу знать смертельных тайн.

— Вы должны, — Мухаммед значительно посмотрел на нее. — Кроме того, я убежден, что именно вы, Софи, никогда и никому не расскажете об услышанном… Я болен. Мне нельзя больше иметь детей.

— СПИД?! — ужаснулась Софи.

— Это заболевание имеет разные формы. В моем случае оно лишь грозит отразиться на моем потомстве. Я не хочу рисковать.