— Мухаммед? — Снежина оторопела. — В чем дело?

— Я беспокоился, что госпожа графиня станет волноваться относительно дочки. Все хорошо. Я только что говорил с пилотом моего «Гольфстрима». Софи в сопровождении моих подчиненных Хасана и Гариба летит в Фарух. Я уже приготовил для девочки самый пышный прием.

— Не знаю, какие еще аргументы я могу представить… — Снежине хотелось швырнуть трубку в улыбающееся лицо своего далекого собеседника. — Вы ошибаетесь, господин Мухаммед. Клянусь. Я говорила вам правду.

Они встретились семь лет назад в Париже. Мухаммед Али-Шах, возглавлявший в то время солидную нефтяную компанию, назначил графине встречу. Она долго сидела с телефонной трубкой в руках среди помпезной роскоши гостиничных апартаментов, слушая короткие гудки и недоумевая, почему ответила согласием на приглашение поужинать с этим человеком. Эпизод короткого и пылкого свидания в советском лагере оставил в ее памяти приятное ощущение, какое остается от вкуса экзотического блюда, отдающего легкой горечью: ненужная ей, но такая горячая страсть араба оказалась чрезвычайно короткой, задев тщеславие королевы красоты. Она сбежала из его апартаментов в крымском доме, а надменный царек не пошевелил и пальцем, чтобы постараться продолжить курортный роман с болгарской красавицей. Обидно. Уж слишком легко он овладел ею, а потом лишил ее удовольствия выразить решительный отказ продолжать отношения. Но ведь все это забылось! Почти забылось… Несколько раз супруги Флоренштайны получали торжественные приглашения посетить Фарух: Али-Шах, ссылаясь на старую дружбу с графиней и короткое знакомство с графом, обещал теплый прием и самые изысканные восточные развлечения. Снежина, естественно, избегала встречи с человеком, к которому не испытывала даже обыкновенной симпатии, но с любопытством следила за судьбой своего случайного любовника, частенько занимавшей прессу. Ей было известно, что страна Мухаммеда не пошла по пути социализма, хотя уровень жизни и социального обеспечения в Фарухе превышал все плановые показатели развитого социализма. Наследник огромного состояния и древнего аристократического имени метил в премьер-министры, имея блестящую репутацию. У него было две девочки от любимой жены. Старшая дочь уже кончала школу.

Мухаммед выследил Снежину во время ее поездки во Францию, позвонил в отель и пригласил на ужин. «Бог мой, ему ведь уже далеко за сорок! Почему бы и не встретиться с солидным, столь влиятельным человеком?» — решила Снежина, уже обдумывая направленность беседы, а главное, туалет. Она чувствовала себя некомфортно на враждебном ее одежде фоне и, собираясь куда-либо, даже частенько загадывала: совпадет — повезет. Хорошо изучившая лучшие рестораны европейских столиц графиня знала, что в главном зале ресторана «Ле Мерис», отличающегося помпезной роскошью в стиле мадам Помпадур, преобладают королевские тона. Овальные медальоны а-ля Буше на стенах, золотая парча на окнах. Элегантный костюм из малинового бархата и золотые украшения как раз соответствуют атмосфере зала и восточной тяге кавалера к роскоши. Интриговала и настойчивость, с которой Мухаммед просил ее об ужине, выследив в Париже.

Метрдотель проводил графиню к накрытому на две персоны столу, отгороженному от зала старинной ширмой из алого шелка с золотым шитьем. На подставке у стола возвышалась ваза с колоссальным букетом огненных лилий. Прежде чем обратить внимание на поднявшегося навстречу ей мужчину, Снежина порадовалась, что се облик соответствовал интерьеру.

— Рад приветствовать вас, графиня! — Мужчина галантно нагнулся к ее руке и добавил совсем тихо: — Спасибо.

Мухаммед сохранил поджарость фигуры и непроницаемое выражение чеканного лица. Теперь он носил европейский костюм с бабочкой, лишь светлый платок с перевязью покрывал его голову. Снежина не сомневалась, что где-то по соседству дежурят стражники важной персоны.

— Вы совсем не изменились, графиня. Прошло семнадцать лет.

— Да, я чувствую себя девчонкой. Опытной и благополучной девчонкой. — Она развернула объемную карту вин, уже зная, что будет пить — красное вино с ароматом муската. Легкая светская беседа вращалась вокруг особенностей национальных кухонь и семейных традиций. Прекрасный ужин, галантный, поверхностный тон, никаких попыток муссировать прошлое. Снежина терялась в догадках относительно истинной цели встречи. Зная о хитростях восточной дипломатии, способной завуалировать любую каверзу, она пошла ва-банк.

— Вы чрезвычайно приятный собеседник, мсье Мухаммед. Однако я все же полагаю, что три часа посвящены легкому отдыху столь занятым господином неспроста. Причина достаточно серьезна, я не ошибаюсь? — Она с удовольствием смаковала кофе в крошечной чашке музейной ценности. Араб опустил ресницы и печально улыбнулся:

— У меня в самом деле чрезвычайно много дел. Но самое важное для меня и будущего страны, боюсь, во многом зависит от вас. Вы позволите быть по-деловому прямолинейным?

— Уже в юные годы вы были достаточно европеизированным человеком, чтобы пренебрегать патриархальными условностями. Можете быть со мной вполне откровенны.

— Если меня правильно информировали, у вас с графом двое детей. Дочь Софи 1972 года рождения и младший сын. Меня интересует дочь, — глядя в глаза дамы, торопливо и жестко сказал араб.

Снежина вопросительно подняла брови.

— Если госпоже графине не изменяет память, у меня есть причина интересоваться этой девочкой.

— Что?! — Снежина расхохоталась. — Моя дочь не имеет никакого отношения к нашей встрече в Крыму. Она родилась в апреле 1973 года — через одиннадцать месяцев после…

— Но ведь документы можно подделать. В то лето, как мне известно, вы поспешили выйти замуж за немолодого историка сценического искусства. И он считал Софи своей дочерью. Хотя она и родилась через два месяца после свадьбы.

— В отцовстве Софи нет и тени сомнения, — твердо заявила Снежина, собираясь прервать встречу. Она даже вспыхнула от возмущения, что случалось с ней чрезвычайно редко.

Мухаммед выложил перед дамой веер фотографий. На них была запечатлена семнадцатилетняя Софи на школьном новогоднем празднике. В шальварах и крошечной шапочке, обшитой блестками и золотым бисером, она изображала восточную принцессу.

— Ну и что? — Снежина собрала снимки в стопку и отодвинула к Мухаммеду. — Я тоже вполне могла бы сойти за восточную женщину при соответствующем оформлении. В болгарах течет немалая доля турецкой крови. Моя дочь очень похожа на меня.

— И на меня. — Мухаммед деликатным жестом остановил возражения собеседницы. — Прошу меня выслушать, мадам… Я имею жену и двоих дочерей. К чему было нарушать покой вашей семьи без веских на то причин? Мне очень нужна София. Господин Лачев умер, а ваш супруг-граф не будет слишком огорчен, если отцом девочки окажется другой. Уверяю, у меня достаточно средств, чтобы обеспечить свою дочь всем самым лучшим.

— Странный и совершенно беспредметный разговор. — Снежина приподнялась.

— Еще минуту, пожалуйста, мадам Флоренштайн… Мне следует объясниться с полной откровенностью. — Мухаммед тяжело вздохнул. — Моя жена имеет древнее и весьма значительное в арабском мире происхождение. В ее жилах течет кровь венценосных предков. К несчастью, как показали генетические исследования, наследуется не только власть и богатство, но и некие страшные заболевания. Прежде их считали родовым проклятием, передающимся из поколение в поколение… Так вот — обе мои девочки несут дефектный ген, который может прервать их жизнь в самом расцвете. Моя жена уже год не поднимается с постели…

— Сожалею… — Снежина нахмурилась. — Но ведь согласно Шариату, вы можете, кажется, завести других жен и новых детей?

— По закону — да. По состоянию… По состоянию здоровья — нет. Моя юность была слишком бурной. За ошибки молодости приходиться расплачиваться. У меня больше не будет детей. София — единственная надежда рода Мухаммедов иметь надежного, здорового наследника. Возможно, в счастливом браке с мусульманином она принесет мне внука. Дело моих отцов не должно перейти к врагам.