Дариад, справившись с болью, приготовился и нанес новый удар. Его меч перерубил шею ульгарла наполовину.

— Хватит! — крикнул судья. — С такой раной никто не выживет!

— Нужно завершить начатое, — буркнул Дариад и ударил опять.

На этот раз голова отделилась от шеи. Юноша поднял голову и увидел, что сородичи смотрят на него чуть ли не с благоговением.

— Что такое? — гневно вопросил Дариад. — Вы что, никогда не видели, как отрубают головы?

— Видели, — пробормотал судья. — Вот только не видели, чтобы одному удалось то, что не удалось другому…

Как только весть о гибели великана пронеслась по полю боя, чудовища, все как один, жутко завыли, заревели, завизжали от страха. А потом развернулись и пустились наутек. Африканский вождь злобно вскричал, и его воины бросились в погоню, безжалостно кромсая врагов.

— Не убивайте всех! — воскликнул Огерн. — Дайте нескольким уйти — пусть они покажут нам дорогу!

Дариад отдал приказ своим людям, и несколько бихару поскакали следом за африканцами. Услышав просьбу Огерна, чернокожие воины повиновались, хотя и с явной неохотой.

Огерн изумленно посмотрел на Лукойо.

— Когда это они успели выучиться понимать друг дружку?

— А в пещере, — усмехнулся Лукойо, — покуда ты вел переговоры в мире духов.

Африканцы продолжали избиение чудовищ. Бихару, не желая, чтобы чернокожие воины посрамили их, помогали товарищам. В конце концов отважные смельчаки оставили в живых не более десятка страшилищ. Те, не помня себя от страха, мчались по полям и мощеным дорогам к центру равнины, туда, где вдалеке уже виднелись крепостные стены Города Куру. Воины — и бихару, и африканцы — радостно вскричали и прибавили скорость. Однако убегавшие чудовища, видимо, решили-таки дорого продать свою жизнь: они развернулись и принялись кусаться, шипеть и драться острыми когтями.

— Назад! — крикнул Лукойо.

Бихару перевели его окрик африканцам, и, пока те соображали, что к чему, полуэльф успел выпустить с десяток стрел в клубок чудовищ. Африканцы радостно взревели и заработали копьями. Чудовища выли, пытались перекусить древки копий, некоторые продолжали бросаться на людей, но это им не удавалось: стоило кому-нибудь из чудищ броситься к намеченной жертве, как жертва тут же отпрыгивала в сторону, а ее товарищ разрубал чудище пополам. Огерн изумленно взирал на битву — он был поражен тем, насколько легко африканцы и бихару разрубали мантикоров и ламий. Хотя… чему было удивляться, когда на каждое чудовище приходилось по десять разъяренных воинов!

Но вот Огерн посмотрел вдаль и увидел, что со стороны города приближается новое войско чудовищ, погоняемое несколькими великанами. За ульгарлами шли их собратья и вели за собой воинов-куруитов, которые могучим потоком выливались из крепостных ворот. Шаман прокричал:

— Назад! Отходите! На нас идут защитники Куру!

Воины посмотрели в сторону города, увидели войско и вернулись к Огерну. А оставленные на произвол судьбы чудовища воодушевились и бросились следом за людьми, но тут же пали, получив каждый по десятку копий. Лукойо метко пускал стрелу за стрелой — некоторых страшилищ ему удавалось прикончить с первого выстрела.

Но тут со стороны вражеского войска донесся оглушительный рев: из ворот Куру вышел гигант — ростом выше даже ульгарлов. Спутники Огерна испуганно зароптали, а Лукойо выкрикнул:

— Это еще что за великан?

— Это Кадура, первый из отвратительных ублюдков Улагана — самый старший из ульгарлов и самый злобный.

— Его убить можно? — спросил один из африканских воинов на языке бихару.

Шаман изумленно глянул на него и ответил на том же языке:

— Можно, как всякого смертного!

— Ну так убьем! — решительно заявил африканец, и сородичи поддержали его дружным ревом.

Чернокожие воины, сопровождаемые бихару, бесстрашно выступили навстречу врагу, распевая песни смерти.

Со стороны города слышались громкие крики. Огерн увидел, что туда со всех сторон стекаются отряды кочевников и охотников. Из других городских ворот им навстречу выходили чудовища и великаны. Бой закипел вокруг городских стен.

Но Огерн не собирался оставлять свой отряд без помощи. Он проговорил два заклинания — он их запомнил хорошо. Прямо посреди куруитского войска вдруг вспыхнуло высокое пламя. И чудовища, и ульгарлы испугались, стали пятиться и разбегаться. С вершины огненного столпа донесся голос:

— Кто звал меня?

— Я, Огерн! — отвечал шаман как можно более спокойно, хотя с трудом сдерживал себя: ему ужасно хотелось убежать. — Я звал тебя, ибо ты дала слово Манало! Прошу тебя, саламандра, броситься на это войско и сжечь их всех дотла!

Саламандра повернула голову, придирчиво обозрела войско чудовищ и людей и презрительно проговорила:

— Я им ничего не должна, а на их правителя у меня давно злость припасена. Я сделаю, как ты просишь.

Тут пасть саламандры раскрылась, оттуда вырвался мощнейший язык пламени, устремился к приспешникам Улагана и превратил тех из них, кого коснулся, в кучки пепла. Враги кричали, пятились, карабкались и подминали под себя соратников. По равнине начал двигаться полумесяц сумятицы: саламандра делала свое дело медленно, но верно. Поначалу отряд Огерна немного отступил — уж больно страшное получилось зрелище, но когда бихару и африканцы поняли, что саламандра уничтожает только врагов, они приободрились и принялись рубить и колоть тех, кого не успела уничтожить саламандра.

А за ними следом уже шел новый отряд — отряд странных существ, похожих на человечков, которых лепили из глины, но оставили неоконченными. Их предводитель вышел вперед и что-то крикнул Огерну на своем странном языке.

— Создания Аграпакса! — воскликнул Лукойо, — Что он тебе сказал?

— Он сказал: «Ты собрал нас зовом Манало. Что ты повелеваешь нам сделать?» — перевел Огерн, после чего повернулся к аграпаксанцам и отдал им приказ на их языке: — Бейте этих прислужников зла!

Аграпаксанцы отозвались воинственным кличем и неуклюже, но решительно двинулись вперед, на куруитское войско.

— Наши союзники собрались, битва закипела. — Огерн обнажил меч. — Мне пора присоединиться к нашим друзьям.

— Но ты нужен и нам! — вскрикнул Лукойо. — Всех нас изрубят в куски, если ты погибнешь!

— Ломаллин защитит меня от Улагана, — ответил Огерн. — А мой меч, — Огерн подбросил меч в руке, — защитит меня от людей. Вперед, Лукойо! Завоюем славу в бою!

Но в это самое мгновение куруитские воины вдруг ни с того ни с сего взлетели в воздух, испуганно вопя. По земле, словно по морю, прошла волна. Земля задрожала у Огерна под ногами. Однако, добежав до отряда бихару и африканцев, земляная волна остановилась и покатилась обратно.

— Дверги! — воскликнул обрадованный Огерн. — Гракхинокс и его сородичи! Это они сотрясают землю под ногами наших врагов, выбивают у них опору! Не теряйте времени, в бой!

Наверное, его призыв услышали все остальные шаманы: войско охотников и кочевников взревело и дружно бросилось на врагов со всех сторон, сея повсюду смерть.

Неожиданно к шуму схватки примешался дикий вой, похожий на собачий или волчий. Новое войско мчалось на чудовищ и куруитов. Сверкали острые как бритвы клинки, блестели белые клыки… Люди-шакалы, до того бившиеся на стороне куруитов, завидев сородичей, мгновенно переходили на их сторону и принимались все вместе уничтожать приспешников Улагана.

— Это клайя! Наш клайя! — воскликнул Огерн. — Он вернулся, как обещал! И привел с собой сотни! Кто бы мог подумать, что они настолько ненавидят Улагана, что станут мстить ему за свое появление на свет! Вперед, Лукойо! А то нам и славы не достанется!

— Я бы и без славы прожил неплохо, — проворчал полуэльф, но ринулся вместе с товарищем в бой.

А потом… потом продолжалась битва. Лукойо старался держаться рядом с Огерном. Полуэльф сражался отчаянно и дерзко и при этом старался, чтобы Огерна не ранили. Друзья бились спина к спине, и Лукойо то и дело оборачивался и поглядывал через плечо, не отошел ли Огерн от него. А такое происходило часто, и тогда полуэльф ругался и отходил за Огерном, по пути отважно размахивая мечом и в конце концов прижимаясь спиной к спине и надеясь, что это спина Огерна. К счастью, Лукойо почти не ошибался. Пару раз он, правда, стукался о спины куруитов, чему те удивлялись гораздо сильнее самого Лукойо, а он, воспользовавшись их замешательством, быстренько отправлял их на тот свет. Бой продолжался. Казалось, он уже длится целую вечность, и не было ему конца, но Лукойо продолжал сражаться, невзирая на то, что меч становился все тяжелее и все больше ран краснело на его руках и груди. Полуэльф искренне надеялся, что Огерну достается меньше.