— Сколько нас? — спросил Огерн.
Воины переглянулись, тяжело дыша, и один из них ответил:
— Не хватает только Ласа и Одро, остальные все здесь.
— Я видел, как упал Лас, — добавил другой кашалец. — Его пронзило ваньярское копье.
— А я видел, как какой-то варвар рассек голову Одро своим топором, — с горечью в голосе проговорил еще один кашальский воин. — Но они заплатят за это, твари, заплатят впятеро больше!
— Уже заплатили, — заверил его Огерн. — но давайте не будем считать наши потери до тех пор, пока не вернемся в Кашало.
Послышался душераздирающий крик — прямо на отряд неслась испуганная лошадь. Воины в страхе отбегали в стороны, а Огерн крикнул:
— Поймайте ее! — и сам бросился к лошади, пытаясь ухватить ее за повод.
Это ему удалось, но лошадь сбила его с ног и поволокла за собой по равнине. Воины оправились от испуга и поспешили следом. Огерн весил вполне достаточно для того, чтобы лошадь не могла бежать слишком быстро, и кашальцы скоро нагнали ее. Лошадь брыкалась и вставала на дыбы, но воины все же сумели помочь кузнецу встать на ноги, и он, изо всех сил потянув на себя повод, усмирил животное. Огерн, весь в ссадинах и синяках, но в остальном целый и невредимый, стал успокаивать лошадь, произнося негромкие, ласковые звуки. Чуть погодя к нему присоединились кашальцы. Они причмокивали губами — так, как подзывают собак. В конце концов лошадь позволила повести себя за повод. Кашальцы шли рядом и гладили ее бока.
— Зачем? — спросил Огерна один из воинов.
— Затем, что я видел, как многие из вас пробовали вскочить на коней верхом, пытаясь убежать, — отвечал кузнец. — Если мы научимся делать это хорошо и спокойно, мы сумеем преподнести ваньярам очень неприятный подарок, если, конечно, сумеем выкрасть у них побольше коней! Этого я отведу в Кашало. А вы все давайте-ка обратно, под защиту берега.
Но не все захотели, чтобы Огерн рисковал в одиночку, поэтому горстка кашальцев все же отправилась по открытой равнине вместе с кузнецом и конем. Ваньярам далеко не сразу удалось восстановить порядок в своем стане и изловить разбежавшихся лошадей, так что Огерн и его отряд как раз успели войти в новые городские ворота, когда дозорный прокричал со стены, что заметил вдали ваньярские повозки.
Варвары подскакали к стене. Яростно крича, они замахивались копьями, но удары приходились по дереву и камню. Грозя кашальцам кулаками и ругаясь, ваньяры развернули свои повозки и умчались прочь. Один из лучников натянул тетиву, но Лукойо остановил его, положив руку ему на плечо.
— Нет, — сказал он. — Не будем показывать им всю свою силу, пока они не явятся сюда во всеоружии.
— Дай мне лук! — страстно взмолился Рири. Глаза его сверкали при свете луны. Он сидел на вершине дерева, растущего около стены, вместе с двумя своими товарищами: — Дай увидеть, какого цвета ваньярская кровь!
— Еще успеешь налюбоваться, рыбак, обещаю тебе, — отозвался Лукойо, — но не сегодня.
Рири, ворча себе что-то под нос, вернулся к прерванному занятию — обстругиванию стрел.
— Каждая из стрел, которую я делаю, убьет по одному ваньяру, — пробурчал Рири.
«Только по одному?» — подумал Лукойо, но вслух этого не сказал. Он был готов поклясться, что сила ненависти рыбака-калеки сама по себе способна убить несколько ваньяров.
Рири и его друзья ужасно переживали из-за того, что не в состоянии выйти на бой и самолично сразиться с ваньярами. Огерн этому, наоборот, очень радовался, поскольку понимал: возьми он рыбаков с собой в набег, они бы не преминули отомстить своим мучителям и тем самым все бы испортили. Огерн со своим отрядом совершил еще пять набегов, но в конце концов уступил уговорам короля и начальника гвардии больше не рисковать собой и остаться в городе, где в нем тоже была большая нужда. К этому времени члены отряда набрались опыта и могли сами совершить набеги на ваньярский стан. Огерн волновался за кашальцев, покуда их не было в городе, и оплакивал каждого погибшего. Однако в Кашало было столько работы, что вырваться он никак не мог. Огерн успокаивал себя тем, что каждый из погибших уносил с собой в могилу десяток ваньяров, а то и раза в три больше.
К тому времени, когда ваньяры отправились в набег на город, их стало меньше почти на тысячу. Но что еще важнее — пострадал их боевой дух. Они ужасно злились и жаждали мести, но при этом они нервничали и, пожалуй, впервые за многие годы чувствовали себя не слишком уверенно.
Однако они старательно показывали свое безразличие. Лагерь ваньяры разбили довольно далеко, но так, что его было видно с городской стены, и слонялись по округе, в то время как дым от их костров затмевал рассветное небо. Огерн и Лукойо ходили вдоль стены, успокаивали лучников и копейщиков, обещали им на завтра море крови и просили сегодня поберечь стрелы или, уж если терпеть невмоготу, совершить вылазку. Огерн отправил свой отряд на разведку, и в итоге в первую ночь ваньярам в своем стане уснуть не удалось. То и дело поднимался шум. В ту ночь кашальцы потеряли десяток обученных воинов, но главное было то, что ваньяры не сомкнули глаз всю ночь, поэтому утром на город пошло невыспавшееся, красноглазое и злобное войско. Они шли и шли к Кашало до тех пор, пока не прошли то расстояние, откуда их легко было бы убить из лука. Что толку было от их знаменитых повозок теперь, когда вокруг города высилась крепкая стена? Однако враги собрались около той части стены, которую выстроили из деревянных столбов. Многие ваньяры держали в руках горшки с углями.
— Приготовиться! — скомандовал Лукойо, и по всей длине стены лучники зарядили луки стрелами. Полуэльф глянул на Огерна, тот кивнул, и Лукойо скомандовал: — Натянуть луки. — Немедленно все лучники натянули тетиву своих луков, и Лукойо тут же крикнул: — Стреляйте!
Сотни стрел просвистели, покидая бойницы, воздух потемнел, и множество ваньяров тут же нашли свою смерть. Ваньярское войско напоминало взбесившийся муравейник во время наводнения, когда муравьи стремятся убежать от потоков воды. Но те, которые находились дальше от стены, не успевали понять, в чем дело, и не поняли, покуда не было дано еще двух залпов. Затем ваньяры отошли на безопасное расстояние, оставив на поле боя сотню своих сородичей. Стоя вдалеке, разбойники издавали глухое, мстительное рычание.
— Они бы мучили вас и пытали до смерти, даже если бы вы не убили ни одного из них, — втолковывал Огерн лучникам, совершая обход рядов. — Теперь, когда вы прикончили столько ваньяров, хуже вам не будет. Но и лучше не будет, если они все же одолеют вас. Поэтому единственное ваше спасение — убить их всех до единого или хотя бы столько, чтобы остальные в страхе бежали.
— Стреляйте! — послышался новый приказ Лукойо, и снова град стрел обрушился на врага.
Ваньяры выли и стонали от злости, уяснив, что кашальские луки стреляют куда дальше, чем они думали. Они отступили настолько спешно, что буквально через несколько мгновений страшное войско превратилось в напуганную, мятущуюся, кричащую толпу. На этот раз они ушли на довольно большое расстояние от стены. Когда же они обернулись и увидели, сколько товарищей потеряли, крики испуга сменились воплями ярости.
— Держите стрелы наготове, натяните тетиву! — предупредил лучников Лукойо. — Они нападут в любое мгновение.
Так оно и вышло. Какой-то рослый ваньяр прокричал что-то, и поредевшее войско, размахивая топорами и потрясая копьями, бросилось следом за ним к стене. Тремя длинными, вытянутыми цепями ваньяры мчались к городу, издавая леденящие кровь улюлюканья.
— Не стрелять! — крикнул Лукойо. — Ждите, пока они не окажутся ближе, еще ближе… Натянуть тетиву! Стреляйте! Ну!
На этот раз стрелы полетели во врагов, подобно густому облаку. Ваньяры, злобно вопя, попытались закрыться щитами. Часть стрел воткнулась в кожу и дерево щитов, но другая часть угодила-таки в живую плоть. Ваньяры падали замертво, за них запинались убегавшие в панике соплеменники. Некоторым удавалось перескочить через внезапно образовавшееся препятствие, некоторым — нет.
