После появления Верзуна у Корделии даже начали возникать мысли сдаться на милость победителя, при условии невозвращения в замок Верховного Повелителя. А он взял и все испортил.
Стараясь не делать резких движений, чтобы не насторожить служанок, Корделия двинулась к воротам замка, по двору степенно ходили знатные гости, бегали грязные детишки, а в лужах валялись жирные свиньи. Ворота оказались запертыми и Корделии пришлось повернуть обратно, она начала подумывать, что возможно стоило снять грим, и улететь отсюда куда глаза глядят. Стражник, зачем — то начал сгонять всю челядь в главный зал замка и Корделия послушно прошла в помещение, где толпился простой люд. Вельможи стояли немного в сторонке, морщили носы от близкого присутствия простонародья, прижимали кружевные платочки к серым от пыли и грязи лицам. Маркиз де Свер стоял посреди зала с золотым кубком в руке, рядом в позолоченном кресле, обитом красным бархатом, восседала Инга. Роскошное, шитое золотом платье делало обычную служанку похожей на принцессу, в ее тонких пальчиках дрожал смертоносный кинжал с древними рунами на лезвии.
— Люди, — раздался гулкий голос маркиза де Свера. — Сейчас мы принесем жертву во славу Богов. Кубок примет жертву и разрушит камень Света в вашей часовне. Кто подарил — тот его и уничтожит. Ибо камень Света стал испускать Лучи Смерти, которые медленно искажают и губят Жизнь. Преклоните колени, и да исполнится воля Богов.
Корделия попыталась пробраться к выходу, но свирепого вида мужчина заставил ее стать на колени, до боли сжав плечо. Из уст маркиза полилась мягкая речь, похожая на журчание лесного ручейка, но Корделией она воспринималась как стальной поток. Она попыталась вырваться, но рука мужчины угрожающе сжалась, грозя сломать хрупкие косточки. Как сквозь пелену тумана увидела она, что Инга поднялась со своего места, кинжал медленно прошел через золотистое платье, вошел в тело. Кровавые капли собрались в ручеек и по воздуху устремились к кубку в руках Верзуна. Кубок стал темнеть, кровавый свет разлился по залу, лица и тела присутствующих стали на глазах меняться. Изумленная Корделия увидела, что у дочери хозяина замка нет головы, а вместо тела клубок щупалец, хотя всего минуту назад она казалась светящейся от счастья молодой девушкой. Первая красавица в округе предстала тощей зеленой ящерицей с узкими желтыми глазами без зрачков, барон имел семь ног. Стоящая рядом домоправительница безвольно покачивала головой, ее рот был приоткрыт, из него капала слюна, зубы женщины упирались в пол. Крылатая девушка в ужасе завертела головой, в зале практически не осталось людей. За редким исключением, ее окружали монстры. Не люди и не нелюди. Но Инга все еще стоящая на сцене осталась человеком. Корделия вздрогнула, услышав треск раскалывающегося камня, одновременно послышался громкий стон. В глазах Инги блеснула искра разума, она недоверчиво поднесла красное лезвие к глазам, словно не веря, что на нем ее кровь. Из горла вырвался хриплый какой-то каркающий вопль, затем девушка стала харкать кровью, биться в агонии. Через какое-то время, ее тело застыло, смерть милосердно распахнула ей свои объятия.
Корделия разрыдалась, грим размазывался по лицу, накладной живот съехал к ногам. Какой же он жестокий, убил девушку. Верзун внимательно посмотрел на распадающуюся на глазах женщину, разум сопоставив факты мгновенно подсказал кто перед ним. Верзун направил на нее золотой жезл с изумрудами, тот вспыхнул ярким светом, и Корделия исчезла.
Люди очнулись, к ним вернулся человеческий облик, расколовшийся камень все же сохранил маленькую толику своих свойств. Вельможи с отвращением смотрели на суетящихся возле них простолюдинов, которые стремились к выходу, но замирали в одном из мест зала как статуи. Раздраженный барон пробрался через толпу, пытаясь разобраться, что их там держит, и наткнулся на мертвую служанку с кинжалом в животе. Дамы, спускающиеся узнать, что за шум, немедленно падали в обморок при виде крови. Мужья, ругаясь всеми известными словами, тащили их обратно в комнаты. Со двора донесся горестный вопль, камень Света раскололся на множество мелких кусочков.
Люди так никогда и не узнали, кто убил роскошно одетую служанку, почему раскололся камень, а сама история превратилась в легенду. Пугающая легенда, про злобные происки тьмы, расползлась по Земле.
— А пока люди были в состоянии паники, маркиз де Свер старательно делал вид, что не понимает в чем дело. Он сочувственно похлопал по плечу несчастного хозяина замка, сослался на неотложные дела и уехал. Так, впрочем, поступили почти все присутствующие гости. Барон де Сантиньяк больше никогда не приглашал гостей в замок, он и сам старался бывать в нем как можно реже, опасаясь поисков тьмы.
Не осознавая, зачем они это делают, все, и вельможи, и слуги взяли по камешку Света. Впоследствии некоторые из них утеряли свой камень, а вместе с ним и человеческий облик. Монстров уничтожали без жалости, а в народе прошел слух о страшных камнях. Возьмешь такой камень в руку и оборотишься чудовищем.
Со временем замок барона де Сантиньяка превратился в развалины. Но еще долго люди видели в них мелькающие тени. Тени монстров.
—29-
Община троллей просыпалась, над землей сгущались сумерки. Тлж, Лина и Гее с телом возлюбленного спешили уйти подальше от опасного места. Они опасались мстительности сородичей, особенно страшно было Лине, которая уже не хотела быть героиней. Она вздрагивала при малейшем шорохе, девушке постоянно казалось, что кто-то за ними наблюдает. Поминутно озираясь, русалочка не могла понять, почему отец и молодой тролль, не ощущают этого тяжелого взгляда, давящего на затылок.
— Отец, мне страшно.
— Не бойся, маленькая, все будет хорошо.
— Ничего не будет хорошо, — грустно сказал Гее, косясь на мертвое тело на своем плече. -Жить дальше незачем, все самое лучшее уже прошло.
— Не ложись в могилу раньше времени, -оборвал его Тлж. — Только жить начинаешь, а уже рассуждаешь как старик. Вроде уже достаточно отошли от общины…смотри, яма…там, под елью.
— Могила для Авра, — тихо произнес Гее.
Авр нашел свое последнее прибежище под старой голубой елью, с пушистыми ветками на одной стороне и почти голым стволом на другой. Забросав тело землей и камнями, Гее произнес маленькую речь:
— Дорогой, любимый, единственный Авр. Ты был светом в моей жизни, моей любовью, страстью, самой жизнью. Я помню твой смех, твои нежные руки, твои сияющие от счастья глаза. Я никогда не смогу забыть тебя. Я отомстил за твою смерть, но месть не вернет тебя к жизни. Спи спокойно, любимый мой. До свидания, жди меня, там…я скоро буду.
Молодой тролль рукавом утер слезы, положил на свежую могилку еловую ветку. Авр так любил цветы. Он собирался сказать дяде, что пора идти, когда в его рот внезапно проникло нечто пушистое невидимое и постоянно хихикающее. Гее закашлялся, ощущение чужого
проникновения прошло. Он посмотрел на Тлжа, Лину, они смотрели на могилу.
Постояв немного, троица двинулась прочь от могилы, Гее повел их к скрытым за старыми дубами крылатым коням. Старый тролль, глухо ворчал, перелезая через вспучивающиеся над землей корни, обходя завалы высохших деревьев, что у него ноги не казенные и дальше он ни шагу. Лина посмеивалась над отцом, предлагая понести его на ручках. Гее слушал их непринужденную беседу, не в силах даже улыбнуться, у него перед глазами стоял образ возлюбленного. Ощущение слежки, преследующее Лину, не исчезло, хотя она и старалась отогнать вредные мысли. Они вышли на небольшую полянку, на краю которой возвышались могучие дубы. Слышалось тихое ржание коней. Гее первым ступил на пожелтевшую траву, следом за ним пошли Тлж с дочерью.
— А почему трава такая желтая? — удивилась Лина, глядя под ноги. — Сейчас же лето? А-а-а!
— А-а-а! — поддержали ее отец с двоюродным братом.
Земля внезапно осыпалась, и троица полетела вниз, размахивая руками, словно птицы в полете.
Прошло пять минут, а полет все не заканчивался. Никто уже не кричал, Лина обеспокоившись, что волосы метут земляные стены, усердно заплетала их в косу. Тлж нервно грыз ногти, а Гее отрешенно смотрел на свои ноги. Потом в голове Гее некто задорно сказал «Хи-хи». Рот молодого тролля сам собой открылся и он с изумлением услышал, что поет веселую песенку. Он попытался закрыть рот ладонью, не выпустить шутливые слова, но неудачно. Его хрипловатый голос выводил:
