«Надо напрячь все силы, — говорилось в тезисах, — развернуть революционную энергию, и Колчак будет быстро разбит. Волга, Урал, Сибирь могут и должны быть защищены и отвоеваны»7.
Лозунгом дня стало — все на борьбу с Колчаком!
Было улучшено снабжение Восточного фронта; прибыли на фронт новые соединения и части. Мобилизовано 15 тысяч коммунистов, свыше 3 тысяч комсомольцев. По профсоюзной мобилизации отправилось на фронт свыше 25 тысяч рабочих. Мобилизованные товарищи влились в действующие части. Это в значительной мере повысило боеспособность войск, усилилась и политико-воспитательная работа среди красноармейцев и командиров.
Первоочередной задачей контрнаступления Фрунзе ставил фланговый удар по белогвардейской Западной армии генерала Ханжина на стыке 3-го и б-го корпусов этой армии; разобщение их и разгром по частям. Для этого Фрунзе сосредоточил в районе Бузулука ударную группу— свыше 40 тысяч пехоты и конницы. В нее входили части 31-й и 25-й Чапаевской дивизий.
Приближались решающие дни. 10 апреля в обращении к войскам Южной группы, подписанном М. В. Фрунзе и В. В. Куйбышевым, командование обращалось к бойцам и командирам:
«Не место малодушию и робости в наших рядах перед лицом неудач. Эти неудачи временны... Ныне наша задача так близка к завершению, и глаза России вновь обратились к нам на восток.
Помощь идет. Вперед же, товарищи, на последний решительный бой с наемником капитала — Колчаком!
Вперед за счастливое и светлое будущее трудового народа!»
Ни одной минуты Фрунзе не сомневался в успешном исходе предстоящей операции. Он безгранично верил в великую силу партии, в непобедимость пролетарской революции, верил в победу. Он продолжал тщательно изучать район предстоящих боевых действий, сводки и донесения о состоянии боевых сил противника, внимательно следил за подготовкой к контрудару частей и соединений своих армий.
10 апреля, в 20 часов 30 минут, М. В. Фрунзе подписал приказ № 021 по армиям Южной группы, в котором ярко сказался высокий уровень оперативного мастерства и творческой инициативы командарма.
Сжатым и точным языком Фрунзе разъяснял бойцам и командирам задачу контрудара по Колчаку. Этот приказ — для своего времени —- явился образцом конкретного руководства армиями. Каждая дивизия, каждая бригада получили продуманные, точно поставленные задачи. Все частное Фрунзе подчинил основному и важнейшему в данный исторический момент делу — прорыву вражеского фронта. Командарм сознательно ослабил некоторые участки фронта, дав противнику возможность легко продвинуться и захватить некоторые территории на оренбургском и уральском направлениях с тем, чтобы сковать на этих направлениях крупные силы белоказачьей армии. Это был глубоко продуманный, гениально рискованный расчет.
Заканчивая определение конкретных задач, Фрунзе подчеркнул:
«...Требую от всех проникнуться сознанием крайней необходимости положить предел дальнейшему развитию успехов противника... перейти к контрудару и нанести врагу решительное поражение... Приказываю прежде всего водворить строжайший порядок в войсках и установить беспощадную ответственность по отношению забывших свой долг революционеров и борцов за благо и свободу трудящихся масс».
В дни, когда каждый боец готовился к выполнению своего боевого революционного долга, Михаил Васильевич получил донесение:
«Командир 74 бригады Авилов, захватив важнейшие оперативные документы, в том числе приказ № 021, перебежал на сторону Колчака».
Сообщение об измене Авилова было равносильно удару ножом в спину. Весь оперативный план контрудара советских войск будет теперь известен штабу Колчака.
Кроме того, изменник Авилов собрал, конечно, подробные сведения об общем состоянии войск Южной группы, об отсутствии значительных резервов, нехватке боевых припасов. Нужно было спутать карты противника, не дать ему подготовиться к отражению удара. И Фрунзе отдал приказ начать наступление немедленно, на четыре дня раньше установленного срока.
Начальник штаба, выслушав приказ, выразил сомнение, сказав:
— Не отразится ли поспешность на ходе операции, Михаил Васильевич?
— Нужно, чтобы этого не случилось, — Фрунзе поднял на Новицкого пристальный взгляд. — Вспомните Суворова. Свою тактику он укладывал в четыре слова — быстрота, глазомер, натиск, победа. А суворовские чудо-богатыри не знали поражений. Не за тем ли, чтобы дать нам пример, Суворов всегда отдавал предпочтение внезапности удара. «Неприятель думает, что ты за сто, за двести верст, а ты налети на него, как снег на голову: стесни, опрокинь, гони, не давай опомниться»... Не будем сомневаться, Федор Федорович, начнем наступление. Иного выхода у нас'нет.
Движение ударной группы, маскируемое маневрами назначенных для этого частей, началось успешно. Как и рассчитывал Фрунзе, разрабатывая свой план контрудара, белые генералы, увлеченные стремительным продвижением к Волге, не предполагали серьезного сопротивления красных войск. Поэтому они не позаботились о подтягивании резервов, о ликвидации больших разрывов между своими наступающими частями.
Все это было учтено и прекрасно использовано М. В. Фрунзе. Созданная им в районе Бузулука сильная ударная группа устремилась в разрыв между 3-м и 6-м корпусами белых, вырвалась в район Бугуруслан — Бугульма — Бе-лебей и нанесла внезапный и сильный удар по флангу и тылам Западной армии генерала Ханжина, представлявшей главные силы Колчака.
В распоряжении Фрунзе, в качестве основного резерва, оставалась одна 25-я дивизия во главе с Чапаевым. Рассчитывать на помощь со стороны было бессмысленно. В резерве, в составе 25-й дивизии, находился и Иваново-Вознесенский рабочий полк. В самые последние дни перед решительными операциями Фрунзе ввел в свой резерв 24-ю дивизию, а 25-я Чапаевская дивизия получила приказ выйти на правый фланг ударной группы — на важнейший участок фронта.
Контрнаступление войск Фрунзе началось 28 апреля. Противник, уверенный в успехе своего продвижения к Волге и не ожидавший сопротивления, получил первый удар. На следующий же день завязались яростные бои на всем фронте Южной группы. Только 2 мая командование белой армии сообразило, в какую ловушку оно было втянуто маневром Фрунзе.
Наступление белых прекратилось, начался их отход. Враг откатился из района Бугуруслана.
Лобовым и фланговым ударами Чапаевская дивизия разгромила отборные колчаковские части — 4-ю пехотную дивизию и Ижевскую бригаду. Чапаевцы прорвались в район Бугульмы, отрезав пути отхода белых к Уфе. Однако, несмотря на блестящие успехи операции, командование Восточного фронта продолжало мешать Фрунзе в осуществлении его плана. Когда отступление белых стало совершившимся фактом, Фрунзе, вместо поддержки со стороны фронтового командования, получил указание, игнорирующее успехи Южной группы. Командование фронта действовало в духе указаний Троцкого и заявляло, что «не исключена возможность и того, что противнику удастся оттеснить нас за Волгу...»
Фрунзе с возмущением швырнул полученную бумагу в сторону. Он знал, что выделение Южной группы войск и план контрнаступления одобрены Центральным Комитетом партии по настоянию В. И. Ленина, при ожесточенном сопротивлении Троцкого. И теперь, в момент решительных действий, агенты Троцкого продолжали свою преступную политику, всячески тормозили и замалчивали успехи Южной группы. Но Фрунзе, опираясь на поддержку и указания Ленина, твердо проводил линию на развитие успеха контрнаступления.
Фрунзе еще не успокоился от возмутившей его бумаги командования фронта, когда вошел адъютант и передал телеграмму Ленина.
Владимир Ильич спрашивал: «Знаете ли Вы о тяжелом положении Оренбурга? Сегодня мне передали от говоривших по прямому проводу железнодорожников отчаянную просьбу оренбуржцев прислать 2 полка пехоты и 2 кавалерии или хотя бы на первое время 1000 пехоты и несколько эскадронов. Сообщите немедленно, что предприняли и каковы Ваши планы. Разумеется не рассматривайте моей телеграммы, как нарушающей военные приказания. Ленин».
