«Да здравствует свобода!»

Свобода, чья? — Не сказано.

А только не народа.

Кому война — заплатушки.

Кому — мильон прибытку.

Доколе ж- нам, ребятушки,

Терпеть лихую пыт$у?

Однажды- Фрунзе, сидя .в окопах, беседовал с солдатами. Он рассказывал им о том, кому выгодна война, почему нужно уничтожить царизм. Сидевший в стороне солдат с крупными рыжими крапинками на лице вдруг заявил:

. — Ты вот что, господин агитатор: ни бога, ни царя не трожь. Отец народу царь-то. Неподсуден нам.-

Солдаты зашикали на него:

— Уймись, Митря! С твоим царем-папашей, знай, сиди да вшей корми. А вы, господин, — обратились солдаты к Фрунзе, — не слушайтесь! Митря любит такое сказать, чего сам не понимает.

Но Митря не производил впечатления тупого* забитого человека.

— Который год служишь, а? — спросил его Михаил Васильевич.

— Третий минул, — ответил солдат,

— А краев каких?

г— Калужский, вблизях от самого города.

— Землицы у вас довольно?

— Земли? Что ж, как и у всех. Маловато. В хороший год в самый раз до нового урожая хватает хлеба. Ну, а в плохой — никак.

— Что же отец-то не выделит тебе лишнего надела?

— А где он возьмет? —⁴ усмехнулся солдат. — У соседа отнимет, что ли?

— Зачем у соседа, — спокойно ответил Фрунзе. — У него своей достаточно. Восемь миллионов десятин лучших* пашен, лугов и лесов принадлежит ему. Фабрики, заводы есть у него, золотые прииски. Богат отец-то твой царь, а вот сына голодом морит.

— У царя земли восемь мильепов десятин? — переспросил недоверчиво Митря.

— Да, царь самый богатый помещик в России. Он владеет и лесами, и рудниками. А, кроме него, еще многими миллионами десятин владеют члены царской семейки-^--великие князья-. Личные земли царя называются кабинетскими, а великих князей — удельными. Удельные земли: находятся а двадцати восьми губерниях,

— У нас, в Вологодской губернии, сколько их, удель-ных-то.пустошей, да лесов... Необозримо!.—сказал один из солдат.

— Правильно, что необозримо, — продолжал Фрунзе. — Но ведь царь-то на содержание своего двора получает из казны ежегодно семнадцать миллионов рублей, да великие князья «съедают» сколько миллионов. На содержание этих тунеядцев и идут народные денежки. Ты, Митря, сколько получаешь жалования за свою службу?

— Много, — заулыбались кругом. — Солдатское жалованье большое: сорок пять копеек в месяц.

Митря молчал. Нахмурясь, он сидел, опустив голову, думал о чем-то и что-то решал про себя.

Закончив беседу, Фрунзе собрался уходить. Он был доволен тем, что удалось по душам поговорить с солдатами. Каждая встреча в окопах убеждала его, что солдаты — уже не прежние, что в их сердцах таится глубокая ненависть к царизму, к помещикам и капиталистам. Солдаты жадно вслушиваются в каждое слово агитатора-большевика, верят ему.

Когда Фрунзе уходил, его неожиданно остановил Митря.

— Ты вот что, товарищ, — запинаясь, сказал он.— Ты на меня не серчай! Хорошо ты рассказываешь... Правильно. Почаще бы заходил к нам...

Но не только среди солдат работал Фрунзе. Минские рабочие, крестьяне прифронтовых деревень на тайных сходках слушали его пламенные речи. Он был неутомим, не щадил себя, старался использовать каждую минуту. И неожиданно, в самые горячие дни начала 1917 года, тяжелый приступ аппендицита свалил Фрунзе. Из Ивенца его направили в Минск. Пришлось лечь на больничную койку. В Минске он встретил февральские дни,

В Петрограде восстали рабочие. Царское самодержавие, веками угнетавшее народ, было свергнуто. Партия большевиков вышла из глубокого подполья. Бурные митинги и демонстрации мопучей волной прокатились по всей стране. Повсюду организовывались Советы рабочих и солдатских депутатов.

Забыв о болезни, Михаил Фрунзе не знает отдыха. Он один из организаторов Минского совета рабочих и солдатских депутатов, организует также гражданскую милицию и руководит ею, разоружает царскую полицию и жандармов.

В частности', Фрунзе арестовал начальника Минского жандармского управления. Среди документов в жандармском управлении был найден приказ об аресте «Михайлова — Фрунзе». Приказ был только что подписан, но революция помешала его исполнению. Так обнаружилось, что за месяцы, прошедшие после бегства Фрунзе из Читы и Иркутска, царской охранке удалось напасть на его след. Но жандармы опоздали...

'МХСУАЛуСУ

ЙЪ топь, что онъ состоять лл)

Y*AA Vv^ «AA V w ОДА. О

\ о

Выдан»!

^пкскоя Тсродскоп

С первых же дней свержения самодержавия Фрунзе становится во главе большевистских военных организаций Западного фронта. Он — член фронтового комитета, председатель крестьянского съезда в Минске, редактор газеты «Звезда», член исполкома Минского совета. Энергия его неиссякаема, он успевает повсюду, выступает на солдатских митингах, на собраниях крестьян, у рабочих, пишет статьи в газету, организует железнодорожников, руководит работой партийных организаций.

В мае 1917 года белорусские крестьяне избрали Михаила Фрунзе делегатом на первый съезд Советов крестьянских депутатов в Петрограде. Большевиков на этом съезде было мало. Фрунзе, однако, решительно высту-

пил с проектом резолюции о немедленной безвозмездной передаче земли крестьянам, о необходимости создания* правительства, которое пользовалось бы доверием народа.

Эсеры и меньшевики, захватившие руководство съездом, отвергли эту резолюцию. Когда огорченный неудачей Фрунзе углубился в свои мысли, кто-то тронул его за плечо. Михаил оглянулся. Перед ним стоял удивительно знакомый человек. Где он видел его? Мягкая улыбка, хитроватый прищур глаз, и в них задорные огоньки...

— Владимир Ильич! — прошептал изумленный Фрунзе.

После встречи в Стокгольме прошло одиннадцать лет, но Лепин не забыл «Арсения», узнал его.

— Вы, делегат, действуйте энергично! Сообщите съезду, что приехал Ленин, — быстро проговорил Владимир Ильич.

Фрунзе, прервав очередного оратора-меньшевика и завладев вниманием делегатов, сделал следующее предложение:

— Товарищи! На наш съезд только что прибыл Владимир Ильич Ленин. Предлагаю предоставить внеочередное слово для выступления товарищу Ленину.

Крестьяне-делегаты встретили предложение Фрунзе аплодисментами. Им было хорошо известно имя Ленина, хотелось услышать его, из его уст узнать правду о войне, мире и революции. В зале раздались приветственные выкрики:

— Просим! Товарищ Ленин! Ленин!

" После выступления, когда Владимир Ильич уходил со съезда, он позвал Фрунзе:

' — Очень рад вас видеть, товарищ Арсений! Впрочем, теперь вы, кажется, Михайлов, так вас называли на съезде. Как идут дела в Иванове, в Шуе, каковы настроения в массах?

— Владимир Ильич, — ответил Фрунзе. — Я только прошедшей.зимой из Сибири и прямо попал на Западный фронт. Здесь, на съезде, я делегатом из Минска. В Иванове и Шуе не пришлось побывать.

— Так, так. А, знаете, товарищ Арсений, очень важно, очень важно, — подчеркнул Владимир Ильич, — чтобы в промышленных центрах, в рабочей массе, было побольше.

ПО

партийных товарищей. События развиваются молниеносно. Надо быть наготове. Не поехать ли вам в Иваново, а? Не откладывая, прямо отсюда, из Петрограда? Как вы думаете? В Иванове многие рабочие вас помнят.. Поедете, конечно, по поручению Цека.

— Я согласен, Владимир Ильич. Только разрешите заехать в Минск сдать дела.

— Обязательно. Вы делегат, отчитайтесь в своей работе перед избирателями и потом не теряйте времени. — Владимир Ильич задержал в своей ладони руку Михаила. — Что-то вы, батенька, выглядите плохо,— сказал он, пристально глядя в лицо собеседника. — Следы каторги и лишений. Болеете?

— Да пет, — покраснев, ответил Фрунзе. — Я здоров. Желудок вот немного подводит.

— А вы не забывайте об этом. Люди нужны партии, помните. Вопрос об отъезде в Иваново будем считать решенным.