3 мая 1940 г. полк в полном составе вместе с матчастью (в целях экономии подвижного состава почти все трактора были оставлены на месте) был погружен в эшелоны и уже через двое суток оказался в Киеве29. Куда и зачем едут — никто ничего не знал. Через Одессу полк перебросили в район города Вознесенск, а затем — к румынской границе (Коломыя), где он был доукомплектован по штатам военного времени и полностью готов к боевым действиям.
Сталин, используя момент, когда основные силы Вермахта были заняты боями во Франции, решил захватить Бессарабию, а заодно и Северную Буковину, которая согласно секретным приложениям к пакту Молотова — Риббентропа не входила в сферу интересов СССР. 26 июня в 22.00 Советский Союз предъявил ультиматум Румынии о возвращении Бессарабии и Северной Буковины. Румыния была вынуждена согласиться на все условия, предъявленные Сталиным. 28 июня в 14:00 наши войска перешли границу. 120-й гап походным порядком через Чортков, Коломыю вышел к Черновцам. После присоединения Бессарабии и Северной Буковины полк возвратился в Белоруссию, где опять поступил в оперативное подчинение 4-й армии, штаб которой располагался в городе Кобрин.
Здесь условия для размещения полка численностью в почти 3 тысячи человек с большим количеством боевой техники и автотранспорта30 оказались несравнимо хуже, чем в Пинске. Подразделения оказались разбросанными на довольно большой территории. В самом городе расположились штаб полка, третий дивизион капитана Моро-гина и полковая школа. Первый дивизион капитана Жлобы разместился в деревне Хороща (9 км северо-восточнее Коссова). Здесь пришлось строить бараки и землянки. Второй дивизион капитана Ра-ботнова и артпарк расположился в Ивацевичи и частично на станции Коссово-Полесское (12 км от Коссово). Четвертый дивизион капитана Доронина и подразделения боевого обеспечения полка разместились в двух километрах северо-западнее города в бывшем замке Морачовщизна, построенном в 1840 г. Вблизи него в пяти маленьких домиках жили семьи старшего комсостава полка. Семьи остальных командиров проживали в городе на частных квартирах.
Такая разбросанность подразделений и неустроенность осложнили жизнь личного состава. Подразделениям помимо боевой подготовки приходилось заниматься устройством быта и созданием учебно-материальной базы — строительством казарм, парков и складов. Тем более что в связи с тяжелыми уроками финской войны и сменой руководства Красной Армии (вместо Ворошилова наркомом обороны был назначен Тимошенко) началась перестройка всей системы подготовки войск. Тимошенко потребовал учить войска только тому, что необходимо на войне. Значительно ужесточились требования к дисциплине. Солдат и сержант за каждый час самовольной отлучки мог получить месяц дисциплинарного батальона, офицер за каждый день уклонения от исполнения служебных обязанностей — год тюрьмы. Лейтенант Каратаев отстал от эшелона при перегруппировке в Одесскую область и догнал свое подразделение только через пять суток. За это он был осужден на пять лет заключения. В 1942 г. он добился отправки на фронт, хорошо воевал и закончил войну майором.
По воспоминаниям ветеранов полка большая часть занятий проводилась в поле, на полигоне и стрельбищах в любую погоду. Для отдыха времени почти не оставалось. Особенно напряженными были занятия в полковой школе, где готовили младших командиров и специалистов (разведчики, топографы, вычислители, радисты, телефонисты, водители автомашин и трактористы) не только для полка, но и других частей округа. Здесь же готовили и командиров орудий, которым перед увольнением в запас присваивали звание младших лейтенантов.
Начсостав полка был хорошо подготовлен в огневом и техническом отношении: основные должности занимали кадровые командиры, половина из них в свое время окончила Одесское училище тяжелой и береговой артиллерии. На занятиях по командирской подготовке изучался опыт боев на Западном ТВД, где Гитлер за две недели разгромил Францию. По крайней мере, я видел, как отец вечерами готовился к занятиям, изучая статьи в военных журналах. Запомнился рассказ о захвате немецким воздушным десантом бельгийского форта с фотографиями его укреплений (теперь-то мне понятно, что речь шла о форте Эбен-Эмаэль). У нас была хорошая библиотека, в том числе и военной литературы, что удивительно для человека, окончившего всего лишь 4 класса церковно-приходской школы. Мне нравилось листать историю Гражданской войны с замазанными ликами ее героев, объявленных «врагами народа», а по капитальному труду «Артиллерия» я хорошо представлял, что такое система траншей, огневой вал и прочие тонкости.
120-й гап РГК в мирное время в организационном и оперативном отношениях подчинялся 4-й армии, которой до конца 1940 г. командовал генерал-лейтенант В. И. Чуйков. Это был очень жесткий командующий — только такой смог бы удержать в 1942 г. Сталинград1. По плану прикрытия госграницы полк должен был поддерживать 42-ю стрелковую дивизию, которая дислоцировалась в Березе (30 км западнее Коссово). Позднее ее перебросили в Брест, а на ее месте была сформирована 205-я моторизованная дивизия 14-го мехкорпуса.
По боевой тревоге полк должен был выйти в район Рачки на ру-жанском направлении (40 км северо-западнее Коссово). Командова- 31 ние полка часто привлекалось к учениям в районе оперативного предназначения армии, участвовало в командирских поездках. В частности, осенью 1940 г. в 4-й армии состоялась оперативная игра на местности (единственная, в ходе которой отрабатывались вопросы обороны), когда соединения армии под напором превосходящих сил «противника» отходили от рубежа к рубежу к старой границе. В конечном итоге вторгшаяся на нашу территорию группировка «противника» была разгромлена. Через полгода на этом же направлении немцы за одну неделю прошли 350—400 км и 28 июня захватили Минск и Бобруйск.
В служебной характеристике на майора Лопуховского (в целом положительной) В.И. Чуйков лично дописал: «...в целом подготовлен хорошо, хороший строевик, отличается умением предвидеть развитие обстановки, тактическая подготовка — удовлетворительно, самолюбив, недостаточно требователен: в полку была пьянка с дебошем и самовольная отлучка в первом дивизионе младшего командира с двумя бойцами». Тем не менее 16 июля 1940 г. майору Лопуховскому Н.И. за отличное выполнение заданий командования в сложных условиях обстановки было присвоено звание полковника, и он был награжден медалью «XX лет РККА».
Вопреки мнению Чуйкова, ветераны полка в один голос утверждали, что Н.И. Лопуховский был требовательным командиром. Но, в отличие от многих других командиров и начальников, он не кричал на подчиненных, не оскорблял их и никогда не ругался матом. По общему мнению, это был спокойный и выдержанный человек. Командир 11-й батареи Кондрашин вспоминает, что офицеры полка жили дружно. Праздники, как правило, отмечали вместе, накрывали общий стол, выпивали, танцевали. Кстати, отец на застолье любого уровня никогда больше одной рюмки не пил. Командиру часто приходилось сдерживать своего чересчур горячего комиссара, который был младше его на 10 лет (а должно было быть вроде наоборот). Так, бывший начальник продовольственной службы полка Кудрявицкий рассказывал, что полковник Лопуховский спас ему жизнь, когда комиссар хотел его застрелить в первый же день войны за то, что он не обеспечил доставку горячей пищи в подразделения.
В связи с ограниченным объемом статьи я остановлюсь на вопросах обеспеченности Красной Армии артиллерийскими орудиями только крупных калибров. Количество артполков большой мощности, имевших на вооружении 203-мм гаубицы, постепенно увеличивалось. Видимо, сказался опыт боев на Карельском перешейке, где пришлось взламывать оборону, насыщенную долговременными сооружениями1. На 01.09.1940 г. в составе Красной Армии их было 18, к 1 декабря — 21. На 1 января 1941 г. их стало уже 33 гап б/м (сколько из них было частей двойного и тройного развертывания — неизвестно). Для их вооружения по табелю требовалось 1188 203-мм орудий (без учета мобилизационных запасов). В реальности же имелось 650 исправных 203-мм гаубиц Б-4 образца 1931 г. и 36 английских гаубиц марки VI — всего 686. То есть обеспеченность составляла 58%. Даже если исходить из расчета по 24 гаубицы на полк, то их требовалось по штату 792 штук, фактически имелось 727, но 41 гаубице требовался капитальный ремонт.
