Возможность создания власти болыновизирующими-ся Советами меньшевистско-эсеровскими лидерами была отвергнута. В февральские дни они не остановились перед передачей власти буржуазии, в сентябрьские дни не решились передать власть пролетариату и крестьянству, хотя и считали себя выразителями их интересов.

Меньшевистско-эсеровское руководство поддержало Керенского, когда 2 сентября он создал Директорию — «Совет пяти», в который вошли «беспартийный» М. Терещенко, меньшевик А. Никитин и двое военных — генерал А. Верховский и адмирал Д. Вередерсвекий. Формально в этом «Совете» кадеты отсутствовали, и меньшевики и эсеры «со спокойной совестью» выразили ему свою поддержку. Однако главный их политический замысел, обращенный в будущее, был направлен на то, чтобы путем создапия некоего широкого, «общедемократического» органа исключить возможность перехода власти к Советам. На одном из заседаний ВЦИ,К на голосование были поставлены две резолюции: большевистская «О власти», с требованием передачи власти Советам, и меньшевистско-эсеровская, в которой говорилось о «сильной революционной власти, созданной демократией». По мысли авторов этой резолюции, власть должен был создать съезд, представляющий не только Советы, но и значительно более широкую «организованную демократию», включавшую в себя кооперативы, земства, городские самоуправления, армейские комитеты и другие организации с очевидным преобладанием мелкобуржуазных и даже буржуазных элементов. Так возникла идея Демократического совещания, призванного «строго демократическим путем» отодвинуть, отстранить болыпевизирующиеся Советы и поддержать явно падающее Временное правительство.

Демократическое совещание, в котором приняли участие и большевики, открылось 14 сентября в Александрийском театре. На нем присутствовали 1198 делегатов, из них 532 эсера, 305 меньшевиков, 55 народных социалистов, 17 «беспартийных социалистов» и только 4 кадета. Большевиков насчитывалось 134. Главный вопрос, на который совещание должно было ответить, точно сформулировал меньшевик М. Л ибер: «Нам надо будет выбрать: или провозгласить власть Советов, или открыто сказать, что мы стоим за коалицию, стоящую на более широкой базе», т. е. за коалицию если пе с кадетами, то с другими буржуазными, или, как тогда говорили, «цензовыми», элементами.

Однако в рядах меньшевиков и эсеров и близких им представителей из различных демократических организаций уже царил глубокий раскол, вызванный последствиями корниловщины и сознанием того, что почва уходит у них из-под ног. Он в полной мере проявился при голосовании резолюций о власти по фракциям и на совместных заседаниях. Результаты общего голосования,' проведенного 19 сентября, оказались парадоксальными., За коалицию с «цензовыми» элементами в принципе высказались 706 делегатов, против — 688, воздержались — 38. Затем голосовались две поправки к резолюции. Первая: из коалиции исключаются кадеты, замешанные в корниловском мятеже; и вторая: из коалиции исключается кадетская партия вообще. Обе поправки были приняты. Когда же на голосование поставили резолюцию с обеими поправками, результаты оказались следующими: против нее проголосовали 813 человек, за — 183 и воздержались — 80. Против на сей раз голосовали 688 ее противников, выявившихся при первом голосовании (без поправок), плюс сторонники коалиции с кадетами, так как одни «цензовые» элементы (без кадетов) их не удовлетворяли.

Демократическое совещание зашло в тупик. Тогда была предпринята попытка провести нужную резолюцию, признающую коалицию «направо» путем верхушечных комбинаций. 20 сентября состоялось совместное заседание президиума Демократического совещания, ЦК социалистических партий и представителей крупнейших делегаций. Однако и здесь 60 голосами против 50 была принята резолюция о создании «однородной социалистической власти», т, е. без кадетов. Зато на этом же заседании было принято решение о выделении из состава Демократического совещания так называемого Предпарламента — Временного совета Российской республики. И тут в результате закулисных маневров меньшевиков и эсеров в полном противоречии с резолюцией о создании однородного социалистического правительства 56 голосами против 48 было буквально протащено предложение о пополнении Предпарламента буржуазными («цензовыми») элементами.

, Вслед за тем меньшевистско-эсеровские сторонники коалйции с буржуазией одержали еще одну победу. Была принята резолюция, в соответствии с которой Предпар ламент не создавал правительство, а мог лишь содействовать его созданию. Следовательно, ответственность правительства перед Предпарламентом сводилась на нет. Таким образом, Предпарламент превращался в пустую говорильню, а у Керенского, после разгрома кофзкдев-щины стремившегося во что бы то ни стало ослобод ться от «давления» слева, полностью развязывались руг к. Дальнейшее было, как говорится, делом техники. 25 сентября в окончательном виде было сформировано третье коалиционное Временное правительство, в которое наряду с социалистами (меньшевиками и эсерами) вонпп и... кадеты, те самые кадеты, чья политическая деятельность после корниловского путча, казалось, начала клониться к закату.

Круг замкнулся. Керенщина, уже затрещавшая под ударом корниловщины, была спасена и восстановлена усилиями меньшевиков и эсеров, на сей раз с помощью Демократического совещания и Предпарламента. Пять месяцев, начиная с мая 1917 г., когда было создано первое коалиционное правительство, эта политическая система, осповаиная на коалиции меньшевиков и эсеров с кадетами, стопорила революцию, оттягивая решение острейших проблем, стоявших перед страной, «на поток» (официально — до созыва Учредительного собрания). Непринятие радикальных решений, а уклонение от них — таким было ее политическое кредо.

Но положение ухудшалось буквально с каждым днем. В середине сентября Ленин констатировал, что стране грозит катастрофа. «Катастрофа невиданных размеров и голод грозят неминуемо...— писал он.— Неимоверное количество резолюций принято и партиями и Советами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов,— резолюций, в которых признается, что катастрофа неминуема, что она надвигается совсем близко, что необходима отчаянная борьба с ней, необходимы „героические усилия⁴⁴ народа для предотвращения гибели и так далее.

Все это говорят. Все это признают. Все эго решили.

И ничего не делается...

Мы приближаемся к краху все быстрее и быстрее, ибо война не ждет, и создаваемое ею расстройство всех сторон народной жизни все усиливается» ³³.

В. И. Ленин писал, что только государство способно преодолеть надвигающуюся катастрофу. Но все дело за-ключа стоя в том, в чьих интересах будет действовать государство, «Либо в интересах помещиков и капиталистов; тогда мы получаем не революционно-демократическое, а реакционно-бюрократическое государство... либо в интересах революционной демократии; тогда это и есть шаг к с о ц и а ли з м у... Середины нет,— считал В. И. Ленин.— И в этом основное противоречие нашей революции» ³⁴.

Между тем основной смысл существования керенщины как раз и состоял в поисках этой практически уже нереальной «середины». Были ли эти поиски следствием политической слепоты Керенского и тех, кто цеплялся за пего и поддерживал его? Сознавали ли они после июльских дней и после корниловщины, что общественная атмосфера накалена до предела и что политическая балансировка в такой атмосфере — опасная, чреватая непредвиденными последствиями игра? Нельзя допустить, чтобы полностью не сознавали. Но их расчеты можно, вероятно, определить старой столыпинской формулой, формулой почти всех «верхов», правящих в периоды глубоких общественных трансформаций: «сначала успокоение — йотом реформы».

В сущности, они надеялись на то, что революционный дух народа раньше или позже испарится, сойдет на нет. Такие «институты», как Демократическое совещание и Предпарламент, как рйз и призваны были содействовать этому. Соглашательские «Известия» как-то назвали Советы «временными бараками», из которых «демократия» в дальнейшем должна будет переселиться в «каменные здания нового строя». Предпарламент, по мысли строителей будущих «каменных зданий», и должен был стать одной из рабочих площадок для них. В. И. Ленин до конца обнажил суть «предпарламентского маневра» соглашателей. «Единственное назначение предпарламента,— писал он,— надуть массы, обмануть рабочих и крестьян, отвлечь их от новой растущей революции, засорить глаза угнетенных классов новым нарядом для старой, уже испытанной, истрепанной, истасканной „коалиции*¹ с буржуазией...» ³⁵