Мы составили текст объявления как можно туманнее, даже не указали, что Стринджер — это животноводческая ферма. Случайным идиотам, перечитывающим частные объявления в поисках божественных знаний, эти слова ни о чем не скажут. Не указано, кто такая Джейн и в чем суть дела, нет номера телефона. Просто пятница, 13.30. В любую пятницу во время ленча в Кинге-парке бывает огромное количество людей.

Объявление должно выйти в среду. Конечно, нет гарантии, что те, для кого это предназначается, заметят его.

У нас было в запасе два свободных дня, и мы решили до пятницы ничего не делать, только отдыхать, и отправились в туристическую поездку. Я показал Джейн шестидесятиметровый эвкалипт в Пембертоне, на который, если хватит безумия, вы можете взобраться, пользуясь деревянными перекладинами, прикрепленными к стволу. Пока мы смотрели на дерево, двое юных лунатиков уже залезли довольно высоко, красуясь перед своими подружками, которые с интересом смотрели на это мазохистское восхождение.

— Ты тоже полезешь? — спросила Джейн.

— Нет, с меня хватит, — ответил я и показал ей место, откуда однажды свалился, когда брал приступом это дерево. Мне было около восемнадцати, и на молодую леди, бывшую со мной, своей безумной смелостью я не произвел должного впечатления.

Мы наблюдали за двумя девушками, которые то хихикали, то от страха приоткрывали рты, когда мне вдруг пришла в голову одна идея.

— Представь себе, что ты должна описать свою внешность, — сказал я.

— Зачем?

— Просто так, сделай это. 

— Ну, — Джейн недоуменно пожала плечами, — рост пять футов и семь с половиной дюймов, вес восемь стоунов [11], каштановые волосы, светло-карие глаза. Возле правого уголка рта родинка, на левом колене — шрам, результат игры в хоккей. 

— Почти все это они знают, — сказал я. — Они уже тебя видели. Надо изменить твою внешность. Ты окажешься слишком уязвимой в Кинге-парке.

— Ты сказал, что будут толпы народа.

— Да, но все-таки посмотри на этих двух девушек.

На них были белые шорты и яркие тенниски, большие солнцезащитные очки с цветными стеклами, на ногах — пляжные босоножки на ремешках. Обе блондинки, натуральные или крашеные.

— Таких в парке будет множество.

— Я не подросток.

— Конечно, ты не подросток, но в шортах будешь казаться вдвое моложе.

С трудом, но мне удалось ее убедить, и она согласилась. Мы отправились в Банбери, чтобы перекрасить ее волосы, купить шорты и тенниску. Пляжные босоножки Джейн надеть отказалась, потому что ремешки соскальзывали с ног. Была куплена и бейсбольная кепка. В «Оптике» на Биг-стрит Джейн приобрела шикарные солнцезащитные очки из розового пластика. Таким образом она перестала быть капитаном Стратт в хорошо отутюженных, сшитых на заказ костюмах. Естественно, Джейн хмурилась, разглядывая себя в зеркале, слегка смущаясь, но со стороны выглядела не более чем двадцатилетней и казалась привлекательной австралийкой, а не явной англичанкой. Ну а мне пришлось нелегко. Я перерыл весь гардероб Боба и отыскал шляпу с огромными полями, потом старые холщовые шорты, должно быть, принадлежащие его внуку, и джемпер с дыркой. Но даже в солнечных очках я все еще оставался похожим на самого себя. Поэтому Джейн перекрасила мне волосы в темно-каштановый цвет.

В пятницу мы припарковали машину в Мандерече и поехали в Перт на автобусе, всю дорогу думая о том, кто окажется в числе наших покупателей. Добрые соседи или их уполномоченные? Похитители или их представители? Большое количество жителей штата, для которых слово «Стринджер» не является загадкой, не явились бы туда: слишком значительно расстояние и затраты на дорогу.

Мы продумали, насколько смогли, все, до мелочей. Половина второго пятницы — хорошее время. В Кинге-парке в эти часы бывают разные люди: те, что уже завершили рабочую неделю, те, что поздно ходят на ленч, любители пикников, туристы, загорающие. Все они проходят по авеню Памяти, толпятся возле ресторана, бистро и автомобильной стоянки. Возле большого дерева будет тише, но при желании мы всегда сможем смешаться с толпой. С другой стороны, так же может сделать и кто-то еще. Если что-то окажется не так, мы надеялись на большое количество людей вокруг. Когда же это произошло...

Приехав на пять минут раньше назначенного времени, мы с Джейн курсировали на такси по авеню и посматривали, что делается около дерева. Там были только дети, разглядывающие надпись и трогающие массивный ствол. И никого больше. Проехав чуть вперед, мы развернулись и двинулись обратно. Наше такси было металлического голубого цвета, похожее на множество других, с затемненными стеклами. По-прежнему не появилось ни одного человека, который бы стоял и явно ожидал кого-то. Мы сделали новый круг, потом еще один. Проехав четвертый раз, снова никого не увидели. На часах было 13.42.

— Стоп, — сказал я.

Расплатившись с водителем, мы прошли назад к ресторану, обошли его, потом мимо стоянки, направляясь к дереву, и там остановились. Мне об этом эвкалипте все уже известно: вес, рост, дата посадки, поэтому, пока Джейн читала табличку, я огляделся по сторонам. Какой-то человек в бежевом костюме стоял в глубокой тени под исландской сосной, спокойно разглядывая нас. Ясно, что из такси мы не могли его заметить. Встретившись со мной взглядом, он пошел по направлению к нам. Приблизившись, человек спросил:

— Стринджер?

— Кто вы? — поинтересовался я.

— Сосед. Вообще-то я представитель соседа, Джорджа Севери. Он собирался приехать сам, но ему срочно пришлось вылететь в Канберру. Почему все обставлено столь таинственно?

Я назвал себя и сказал:

— Есть проблемы. Я интересуюсь ценами.

Он ответил, что цену можно обговорить.

Повернув голову, я заметил еще одного человека, приближающегося к нам со стороны дороги, явно американца. Он говорил низким голосом, который, кажется, многие из них отрабатывают специально.

— Кто эта леди?

— Она мой клерк, — ответил я.

Американец назвался Бредом Доланом из довольно известной, как он сказал, компании «Рог и копыто» в Кимберли и спросил, что я собираюсь обсудить.

— Цены, — пояснил я.

— Нет нужды затягивать деловой разговор, — сказал он. — Берете количество гектаров и умножаете на...

— Джон! — раздался позади меня бодрый женский голос, который я сразу узнал. Мария Н. Брайт, сияющая как луна, свежая как бутон, стоящая на две ступени выше меня в фирме «Макдональд и Слаутер».

— Мария! — обернувшись, воскликнул я, за несколько лет так и не узнавший, как она любит, чтобы ее называли. Я всегда говорил Мэри, тогда как другие произносили ее имя на разные лады, но она никогда никого не поправляла. И, видя в этом ее личную тайну, я никогда не спрашивал. — Кого ты представляешь?

Мария одарила меня своей ослепительной улыбкой.

— Фирму. Партнеров.

— Дайте мне свою карточку, — попросил в нетерпении Долан, — и скажите, когда мы сможем все обсудить.

Для этой цели у меня были с собой карточки, поэтому я протянул одну Долану, другую — представителю Севери, который так и не назвал своего имени. Он и сейчас не сделал этого, просто взял визитную карточку, пробормотав «До свидания», повернулся и ушел. Я наблюдал за ним, пока он уходил, потом осмотрелся по сторонам в надежде увидеть других читателей нашего объявления, но никого не было.

Мария тем временем очаровывала Джейн. Она, как всегда, была одета во все хрустящее и чистейшее: знаете, туфли-часы-сумка-и-подобранная-в-тон-всему-шляпа. Шляпа, которую вы больше ни у кого не увидите, которых не так уж и много. Как, впрочем, не так много и таких, как сама Мария. Еще в ранней молодости она поняла, что закон — это путь наверх, и начала подниматься. Теперь же у нее появились и планы, связанные с политикой.

Кстати, Мария близкий друг и компаньон мистера Дикси Макераса, занимающегося недвижимостью и строительством, обладающего миллионами, которых у него больше, чем у меня носков, и живет она вместе с ним в современном дворце на улице миллионеров. Это, должно быть, похоже на жизнь в львиной клетке, но у каждого свои вкусы.