Внезапно он увидел лицо Кэрол, смотревшей на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Она, казалось, произносила его имя, но звуки ускользали от него. Он хотел сказать ей, что любит ее и просит прощения за то, что оказался таким растяпой, но тут у него пропало зрение, а с ним и способность думать.

16

Кэрол увидела, что Джим теряет равновесие, и уже бежала к воротам, когда он наклонился вперед и упал на острые прутья решетки. Голосом, который она сама не узнавала, она закричала:

– Нет… Нет… НЕЕЕТ!

Ей показалось, что острия чугунных пик целую вечность впивались в его грудь, пронзая ее насквозь, и выходили из спины вместе с красными брызгами. Она видела, как он извивается и корчится, а затем тело его обмякло, и алая кровь хлынула изо рта.

У нее подкосились ноги, а сердце упало, казалось, до самой земли. Ей хотелось свернуться в клубок и спрятаться от того, что предстало ее глазам. Но она должна подойти к нему и снять его оттуда.

Билл бежал впереди нее, но она обогнала его и ударилась о ворота под Джимом, все время выкрикивая его имя в бесплодной попытке зажечь искру жизни в его потускневших, широко открытых голубых глазах. Ей показалось, что она видит движение его губ, пытающихся что–то сказать, но вот они замерли, и уже не было ничего, совсем ничего, а потом что–то теплое и мокрое коснулось ее пальцев, она подняла глаза и увидела, как его кровь льется по решетке, за которую она ухватилась, и растекается по ее руке, так же как в одном из ее снов. Когда Билл уводил Кэрол, ее крики превратились в бессвязные стоны ужаса и отчаяния.

17

В немом потрясении Грейс смотрела на тело Джима, повисшее на воротах, и на разбегавшихся внизу под ним Избранных. Такое не могло случиться! Тошнота подступала к горлу при виде крови. Он был мертв! Скончался в одно мгновение! Бедный Джим – никто не заслуживает подобной смерти.

А Кэрол! Когда она увидела Кэрол и услышала ее крики, полные муки, она потянулась к ручке двери, но мистер Вейер остановил ее.

– Теперь вы не можете ему помочь, – сказал он печально и ласково.

– Но Кэрол…

– Вы хотите, чтобы она узнала, что вы приехали сюда с мучителями ее мужа?

Она этого не хотела – она этого не вынесет!

Вдруг Мартин бросился к машине и сел за руль, а еще один Избранный уселся с ним рядом. Мартин поспешно запустил двигатель и включил коробку скоростей.

– Почему вы убегаете? – спросил мистер Вейер.

– Заткнитесь! – вскричал Мартин. – Заткнитесь! Тут нашей вины нет! Он был пьян, от него пахло спиртным, и ему нельзя было забираться туда. Это не наша вина, но можно легко изобразить дело так, поэтому мы должны убраться отсюда до того, как кого–нибудь из нас арестуют!

Когда машина двинулась, Грейс через плечо увидела человека, стоявшего в кустах восковницы, росших вдоль дороги. Она узнала Иону Стивенса. Она посмотрела через заднее стекло назад и увидела, что он смотрит на нее. Только что ужасной смертью умер его приемный сын, а он не проявлял никаких признаков горя, ужаса, гнева. Когда она на мгновение встретила его взгляд, она увидела в его глазах беспокойство – удивление и беспокойство. Но такого быть не могло. Наверняка это была игра света.

– Я ощущаю здесь Божий промысел, – произнес Мартин с переднего сиденья. – Святой Дух направил нас сюда, чтобы все это произошло. Антихрист мертв. Он больше не грозит деяниям Святого Духа. Мы не знали, что это произойдет, но думаю, были избраны именно для этого.

– Это свершение не того Бога, в которого я верую, – проговорила Грейс с вызовом. – И что еще скажет брат Роберт?

Мартин молча бросил на нее быстрый неуверенный взгляд через плечо.

Сидящий рядом с ней мистер Вейер только покачал головой и вздохнул, отвернувшись к окну.

18

– Это все моя вина, – повторял брат Роберт, нервно теребя бороду. Его лицо осунулось, плечи под шерстяным одеянием поникли. – Я должен был поехать с вами.

– Не думаю, чтобы это что–нибудь изменило, – понуро отвечал Мартин. Но был подавлен и больше не походил на бравого командира.

Грейс сидела рядом с ним в почти голой гостиной его старинного дома. Остальные Избранные разбрелись, как только доехали до города. Загадочно молчавший мистер Вейер попросил высадить его в Манхэттене у моста Куинсборо. Грейс осталась с Мартином, надеясь увидеться с братом Робертом, надеясь почерпнуть от этого святого человека душевного спокойствия, которое он всегда излучал.

Она мечтала, чтобы кто–нибудь сказал ей, будто этого ужасного дня не было. Но напрасно уповать на чудо. И брат Роберт не мог утешить ее – его спокойствия как не бывало.

– Не будь так уверен в этом, Мартин! – воскликнул он. Глаза его сверкнули гневом. – Ты допустил, чтобы люди, тебе доверенные, превратились в сброд.

– Я сожалею.

– Знаю, что сожалеешь, – произнес брат Роберт уже мягче. – Но ответственность лежит на мне. Я должен был быть там. Сожжен дом, человек мертв, и все это – моя вина.

– Человек? – спросил Мартин. – Вы говорили, что он Антихрист.

– Думаю теперь, что я ошибался.

– Пожалуйста, объясните, – вмешалась Грейс. – Я ничего не понимаю! Почему вы считаете, что были не правы?

– Потому что дело еще не кончилось, – проговорил брат Роберт ровным голосом. – Откройте свои чувства для зла, из–за которого вы пришли к Избранным, и вы поймете, что оно не исчезло. На самом деле оно даже сейчас сильнее, чем было, когда вы отправились отсюда в Монро.

Грейс замерла в неподвижности и позволила своим чувствам овладеть ею.

Оно все еще здесь!

– Господь да простит нас! – воскликнула она, закрыв лицо руками, и заплакала. Он был прав. Муж Кэрол был мертв, но ничего не изменилось.

Ничего не кончилось!

Среда, 13 марта

Билл стоял на кладбище Толл–Оукс и читал про себя заупокойную молитву над гробом Джима. Кэрол настаивала на нецерковной церемонии – она сказала, что сама предпочла бы мессу–реквием, но отпевание прозвучало бы издевательством над отношением Джима к религии. Следовало с уважением отнестись к ее решению, но мысль о том, чтобы отправить своего старого друга в потусторонний мир без молитв, была Биллу невыносима.

Итак, он молча стоял на залитом утренним солнцем кладбище среди участников траурной процессии, окружавших покрытую цветами могилу. Большинство присутствовавших были друзьями Кэрол по больнице. Джим никогда не отличался общительностью. Он трудно сходился с людьми, и это было заметно на его похоронах. Он, вероятно, даже не знал половину тех, кто стоял вокруг его гроба.

Билл запретил себе слушать веселое чириканье птиц и рыдания провожающих и читал молитвы по памяти. А потом добавил к ним свою собственную:

Господи, хотя он в Тебя не верил, он был хорошим человеком. Если он виновен в каком–либо грехе, то это в гордыне; он гордился тем, что своим незаурядным умом, дарованным ему Тобою, способен постичь все на свете, решить все тайны бытия. Ты простил Фому неверующего, который вложил персты свои в Твои раны, прежде чем поверить в Тебя; прошу Тебя, прости также этого хорошего и честного человека, который мог вернуться в лоно Твое, если бы ему было отпущено достаточно времени.

Билл почувствовал, что горло у него сжимается. Достаточно времени… Бывает ли когда–нибудь достаточно времени?

Кэрол стояла у противоположного края могилы между Эммой и Ионой Стивенс, а провожающие по очереди подходили к могиле и бросали цветы на гроб. Билл не мог не восхищаться тем, как она держалась все эти несколько кошмарных дней. Он с тревогой замечал, что его тянуло к ней еще больше, чем всегда. Он взял в приюте Святого Франциска короткий отпуск в связи с чрезвычайными обстоятельствами и поселился у родителей в Монро, чтобы помочь чем сможет. Кэрол жила у родителей мужа. Ее собственный дом, подожженный пикетчиками в воскресенье, превратился в груду головешек, а в особняке оставаться она не захотела.

В один день она потеряла и мужа и дом, но переносила это мужественно. Стивенсы, как успел заметить Билл, помогли ей тем, что оберегали от остального мира. Особенно усердствовал Иона. Он даже Биллу препятствовал видеться с Кэрол. Что же до репортеров, они с таким же успехом могли пытаться пробить головой Гибралтарскую скалу. В результате газеты были полны фантастических выдумок о том, что произошло в воскресенье.