Этот хорек Беккер украл записи из водопроводного люка! Это единственное объяснение. Но как он умудрился найти их там? – недоумевала Кэрол. Впрочем, теперь это уже не играло роли. В конце концов, надеялась она, Джим обвинит Беккера в краже со взломом, но сейчас ее интересовало только душевное состояние Джима. Сегодня утром он был на грани срыва, а худшее еще ждало его впереди.

Кэрол бродила по дому, проклиная себя. Она совершила несколько страшных ошибок. По существу, в этом ужасном происшествии прежде всего виновата она. Если бы она не была такой чертовски нерешительной, все обошлось бы. Она должна была просто выбросить записи, как она первоначально намеревалась. Или, что еще лучше, вынести их на задний двор, облить бензином и поджечь. Тогда они не попали бы в руки ни Джима, ни Джерри Беккера.

Если бы…

Она услышала громкий стук в дверь и поспешила к ней, моля Бога, чтобы это был Джим, хотя знала, что это не он.

В дверях стояла мать Джима, осунувшаяся и бледная. В руке она держала сложенную газету.

– Где Джимми? – спросила Эмма Стивенс.

– Его здесь нет. Он…

– Ты видела это? – спросила она хриплым голосом. Губы ее дрожали, когда она показала на газету. – Энн Гутри дала ее мне. Как смеют они говорить такие вещи? Как смеют безнаказанно печатать такую ложь? Это бессовестно! Где он?

– Там, в особняке.

– О! Этот проклятый особняк! Хоть бы он не получал от того человека никакого наследства – ни особняка, ни всего остального. Я знала, что ничего хорошего из этого не будет! Вся эта история вызывает у меня тошноту прямо в желудке!

Кэрол подумала: а где еще может возникать тошнота? И в этот момент снова раздался стук в дверь. Она поразилась, увидев через стекло двери Билла Райана.

– Кэрол! – воскликнул он, когда она его впустила. – Я прочитал эту статью о Джиме. Я пытался дозвониться, но не мог. Поэтому пришел сам. Чем я могу помочь?

В безотчетном порыве Кэрол обняла его.

– Боже, как я рада тебя видеть!

Почувствовав, как Билл весь напрягся, она отпрянула от него. Лицо его залила алая краска смущения. Она, по–видимому, привела его в замешательство.

– Кто этот священник? – услышала она, как за ее спиной спросила Эмма.

– Привет, миссис Стивенс! – произнес Билл сиплым голосом. Обезоруживающе улыбаясь, он обошел Кэрол и протянул руку. – Вы помните меня? Я Билл Райан. Мы с Джимом дружили, когда учились в средней школе.

– Ах, да–да! Тот мальчик, который собирался стать священником. Как вы поживаете?

– Я очень встревожен всеми этими выдумками о Джиме, которые напечатаны в газете. Прямо какой–то научно–фантастический роман.

– Да, я знаю, – сказала Эмма. – Это ужасно, не правда ли? Почему они так набросились на Джима? Может быть, потому, что он получил в наследство большой капитал, как вы думаете?

Кэрол почувствовала, что Билл смотрит на нее.

– Это научная фантастика, ведь так, Кэрол? – сказал он. – Ведь так? — повторил он.

Кэрол не знала, что сказать, слова не шли с губ. Она должна рассказать все Биллу и Эмме. Она знала, что Джиму нужна будет их поддержка. Но они не смогут помочь ему, если не будут знать правды. Она отвела взгляд.

– Боже мой! – прошептал Билл. – Это правда?

Не в силах лгать, Кэрол кивнула.

Эмма, зажав рот рукой, оборвала испуганный возглас.

– Как это может быть? Он был нормальным мальчиком, совсем таким, как все другие дети.

– Разумеется, – ответила Кэрол. – Потому что так и есть: он был нормальным мальчиком! И сейчас он нормальный мужчина. Просто у него те же гены, что у Хэнли. Вот и все. Он вроде настоящего близнеца Хэнли. Но он все видит в самом мрачном свете. Сейчас он там, в особняке, раздумывает, а может быть, и пьет виски. Он считает себя отклонением от нормы, чем–то вроде опухоли.

Лицо Билла приняло мрачное выражение.

– Ты не думаешь, что он совершит какую–нибудь глупость?

Кэрол поняла, что под словом «глупость» Билл имеет в виду самоубийство. Эта мысль ужаснула ее. Она не думала о такой возможности.

Не осмелилась подумать и сейчас.

– Нет, он никогда этого не сделает. Но все случившееся задело его очень глубоко.

– Почему бы нам не отправиться туда? – спросил Билл. – Я поведу машину.

6

Грейс сидела на заднем сиденье «форда–торино» Мартина, пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства, пока машина мчалась на восток по скоростному шоссе Лонг–Айленда.

Джим Стивенс, муж ее племянницы, – Антихрист? Было слишком абсурдно даже допускать такую мысль. Несмотря на его атеистические и антирелигиозные высказывания, Грейс чувствовала, что в глубине души он был порядочным человеком. Пусть он не посещал церковь и даже не верил в Бога, но он всегда хорошо относился к Кэрол. Как может он быть Антихристом?

И все же…

Ведь когда в последний раз он был в ее квартире, она испытала панический страх! А позднее, в тот же вечер, на репетиции хора она спела: «Сатана здесь», вместо того чтобы петь «Аве Мария»!

Может, не такая уж это выдумка?

Может быть, в тот день Сатана уже начал овладевать лишенным души телом Джима, и она каким–то образом это почувствовала?

Но как могла она почувствовать это, если Кэрол явно подобного чувства не разделяла? Возможно, потому, что она, Грейс, как не переставая твердит ей Мартин, призвана Господом бороться с Антихристом! Может быть, ее участие в деяниях Избранных необходимо для ее спасения?

Она молилась о том, чтобы оно принесло ей прощение за прежние ужасные грехи. Это единственная причина, по которой она согласилась сопровождать Избранных в Монро.

Ей хотелось, чтобы брат Роберт поехал вместе с ними. Ей нужна была его сила духа, его поддержка. Но брат Роберт остался в Манхэттене. Он счел неподобающим члену такого ордена созерцателей, как тот, к которому он принадлежал, выступать публично. Поэтому во главе поехавших он поставил Мартина. Грейс уважала его решение, но все же его присутствия ей не хватало.

– Мне кажется, что–то здесь кроется, – произнес сидевший рядом с ней мистер Вейер, постукивая экземпляром «Лайт» по колену.

Каким–то образом он сумел вместе с Грейс и еще двумя Избранными устроиться в машине Мартина. Они возглавляли нечто вроде каравана машин, направлявшегося в Монро. У одного из Избранных был фургон — «фольксваген», и те Избранные, у которых были какие–то художественные способности, сидя сзади, по пути занялись изготовлением плакатов и призывов.

– Вы думаете, это правда? – спросила Грейс.

– Конечно, правда! – откликнулся Мартин со своего места за рулем. – Нас ведет Святой Дух, он указывает нам путь.

– Думаю, что часть, касающаяся клона, правда, – ответил ей мистер Вейер, будто не замечая Мартина. – Что же касается Сатаны–Антихриста… – Он пожал плечами. – Я говорил вам, что думаю об этом. Но создание клона… Я никогда ни о чем подобном не слышал и даже подумать не мог, что это возможно. Такой человек может распахнуть врата. Но почему сейчас? Чем исключительно наше время, что выбор пал на него?

– Не знаю, – ответила Грейс.

Мистер Вейер обернулся к ней вполоборота, его голубые глаза внимательно смотрели на нее.

– Вы говорите, что знакомы с этим человеком?

Грейс кивнула.

– Почти десять лет знакома.

– Когда он родился?

Грейс не могла понять, какое это имеет значение, но попыталась вспомнить. Она знала, что день рождения Джима приходился на январь. Кэрол всегда жаловалась, что он наступает так скоро после Рождества, когда у нее истощились уже все идеи относительно подарков, а он был ровесником Кэрол, что дает возможность сосчитать…

– В январе 1942 года. По–моему, шестого января.

– Крещение! – Машину немного повело в сторону, когда Мартин прокричал: – Малое Рождество!

– А это важно? – спросила Грейс.

– Не знаю, – ответил Мартин более мягким и задумчивым тоном. – Важно, но я не знаю почему.

– Шестого января, – повторил мистер Вейер, нахмурившись. – Это означает, что был зачат или что его стали вынашивать где–то в конце апреля или… в начале… мая 1941 года.