— Вот странно, — пробормотала Ханна, не сознавая, что говорит вслух. Майк вопросительно посмотрел на нее. — Глупо оставлять комнату покойного такой, какой она была при жизни. Шериф так же поступил с комнатой Джейми.
Майк нажал на пульте «паузу» и повернулся к ней.
— Откуда ты знаешь?
— Нетти как-то обмолвилась, — ответила Ханна, не уточнив, что «как-то» случилось всего пару дней назад. — Сказала, что хотела разобраться в комнате Джейми, но шериф ей не позволил.
— Я заметил, когда обыскивал комнату. На столике у кровати лежала контрольная работа Джейми трехлетней давности, а в шкафу висела его одежда.
— Тебе не кажется, что это немного… того? То есть, я хочу сказать, вообще ничего не менять в комнате после смерти сына? Если бы он действительно хотел сделать в ней кабинет, надо было все выбросить.
Майк пожал плечами:
— Каждому нужно время, чтобы справиться. Кому-то больше, кому-то меньше. Это часть нашей скорби. Когда у меня умерла жена, прошел целый год, прежде чем я смог достать из шкафа ее одежду, и то лишь потому, что купил себе новых рубашек, которые некуда было положить. А туалетный столик я так и оставил, каким он был при ней.
— Что, здесь? В Лейк-Иден?
— Ну да. Он отлично смотрится в комнате для гостей, да и гостей у меня все равно не бывает. Я его сохранил, потому что хотел всегда иметь перед глазами какие-нибудь вещицы из прошлого, чтобы напоминали мне, какой замечательной была моя жизнь.
Ханна почувствовала укол ревности. Разве Майк не считает, что и сейчас у него замечательная жизнь? Но ревновать Майка несправедливо, ведь он всегда был с ней честен. Когда они начали встречаться, он сразу сказал, что все еще тоскует по жене и не готов к серьезным отношениям. А она обещала, что будет относиться к этому с пониманием.
— Когда хочется оставить несколько дорогих для тебя вещей — это я могу понять, — сказала Ханна. — Но ведь Нетти наверняка горевала о Джейми не меньше шерифа. И при этом хотела освободить комнату Джейми для чего-нибудь еще. Жизнь-то продолжается. Людям приходится справляться. Это бесконечный процесс.
— Ты практичнее меня. Если бы я завтра умер, ты, наверное, выкинула бы в окно медальон, который я тебе подарил на Рождество, продала бы картину, которую мы купили на сельской ярмарке, и тут же про меня забыла.
— Ни в коем случае, — сказала Ханна и погладила его по щеке. — Я всегда буду о тебе помнить, Майк, даже без сувениров.
И они, как Ханна и предполагала, поцеловались. А потом еще. Мойше протестующе взвыл и соскочил с дивана в поисках более тихого места для отдыха. Ханна и Майк рассмеялись. Он снова притянул ее к себе, и тут у него зазвонил телефон.
Майк со стоном выпустил Ханну из объятий.
— Сотовый, — сказал он, доставая его из куртки. — Я сказал, что мне можно звонить только в экстренном случае.
Усилием воли Ханна удержала готовое сорваться с языка выразительное словцо. Он же полицейский. И в выходные, и в будни. На службе и дома. Если полицейскому позвонили, он обязан ответить.
— Привет, Шона Ли, — сказал Майк, и Ханна навострила уши. Секунду спустя он уже оживленно болтал, отодвинувшись от Ханны на другой конец дивана. — Так ты все закончила?
Ханна посмотрела на часы, стоявшие на телевизоре. Десятый час. Неужели Шона Ли до сих пор на работе?
— Нет-нет, все в порядке. Я же сам просил позвонить, когда закончишь. Я буду самое позднее через пятнадцать минут. Можешь подождать меня в вестибюле.
Майк положил телефон в карман и повернулся к Ханне. Она мрачно смотрела на него, даже не стараясь имитировать любезность. Пару минут назад внутри у нее все кипело от страсти, сейчас — от ярости.
— Шона Ли сказала, что подождет на работе, пока я не вернусь со свидания. У нее что-то с машиной, я обещал подбросить ее до дома.
— Минуточку, — сказала Ханна, стараясь не скрежетать зубами, — значит, ты обещал подбросить Шону Ли до дома после свидания со мной?
— Ну да. Я же не собирался засиживаться допоздна — мне завтра с утра на работу, да и тебе тоже. Вот и сказал ей, чтобы звонила мне, когда закончит разбирать рапорты, и я за ней заеду.
— По-моему, у тебя неверные представления о свидании, — процедила Ханна, в упор глядя на Майка.
— Да что случилось? Я просто подвезу ее до дома, и все.
— А не припоминаешь ли ты, — сказала Ханна, уперев руки в бока, готовая сразиться с Майком в открытую, — что совсем недавно мы с тобой обнимались вот на этом диване? Мне казалось, это кое-что значит.
Майк погладил ее по руке.
— Это и правда много значит.
— Но ты позволил Шоне Ли нам помешать.
Майк на мгновение задумался и улыбнулся одной из тех убийственных улыбок, от которых у Ханны по коже бежали мурашки и сосало под ложечкой.
— Ты хочешь, чтобы я остался?
— Еще чего! — огрызнулась Ханна. — Ты уже пообещал Шоне Ли, а обещания надо выполнять!
Мгновение Майк молчал, а потом тяжело вздохнул.
— А что могло случиться, если бы я ей не пообещал?
— А вот этого ты уже не узнаешь. — Ханне очень хотелось заорать, или врезать Майку по неотразимой морде, или излупить чем-нибудь потяжелее, но ничего этого она не сделала. Просто встала с ледяным достоинством, на какое только была способна, и протянула ему куртку.
— По крайней мере, у меня есть ты! — сказала Ханна, направляясь в гостиную и приглашая с собой Мойше. Она поставила на журнальный столик дорогую тарелочку ручной работы, которую ей давным-давно на Рождество подарила Делорес, и до краев налила в нее йогурта. — Йогурт — полезная, здоровая пища. Тебе от него будет много пользы.
Мойше принялся жизнерадостно лакать, а Ханна пошла в кухню, чтобы убрать остатки йогурта в холодильник, а себе налить бокал белого вина. Ей нужно успокоиться и найти способ справиться с яростью, что бушевала в ней из-за Майка и Шоны Ли, — это приемлемее, чем двойное убийство. Ханна уселась в свой любимый уголок дивана, подложила под бок любимую подушку, отпила вина и принялась переключать каналы в поисках чего-нибудь, что притупит ее обиду.
Как только она наткнулась на программу, повествующую о жизни морских выдр, в дверь постучали. Если вернулся Майк, то это предел наглости. Неужели он думает, что может отвезти домой ее, потом отвезти домой Шону Ли, а потом вернуться к Ханне?
— Кто там? — крикнула Ханна, не снимая руки с задвижки.
— Это я. Я вернулся, Ханна, открывай!
Голос был очень похож на голос Нормана, и Ханна решила заглянуть в «глазок», но поняла, что это не поможет. Лампы на лестнице располагались так, что Ханна видела только темный силуэт.
— Норман? — спросила Ханна, открывая дверь. И оказалось, что это действительно Норман, такой обыкновенный и надежный. Норман был совершенно лишен мужской привлекательности Майка, и сейчас Ханна этому была страшно рада. Сумасшедшей страсти на сегодняшний вечер с нее хватит.
— Привет, Ханна, — улыбнулся Норман, и сердце Ханны радостно подпрыгнуло. Норман-то ей сейчас и нужен.
— Заходи. — Ханна распахнула дверь.
Норман быстро подставил ногу, чтобы Мойше не выбежал в подъезд, и зашел. Потом подхватил кота, прижал к себе, как ребенка, и почесал ему живот и горлышко.
— Я по тебе соскучился, толстопузый!
— А по мне? — не удержалась Ханна. — По мне ты тоже соскучился?
— Это само собой. Я не очень поздно?
— Лучше поздно, чем никогда, — сказала Ханна и подумала, не сделать ли эти слова своим личным девизом. Она взяла куртку Нормана и повесила на спинку стула у двери. — Хочешь что-нибудь выпить? Кофе, вино, газировку, что угодно.
— Чего-нибудь диетического, если позволишь. Я выпил достаточно кофе, пока летел в самолете.
Ханна помчалась в кухню за напитком для Нормана, а когда вернулась, он уже сидел на диване. Мойше свернулся калачиком у него на коленях. Судя по всему, кот уже позабыл про Майка и воспылал самыми искренними дружескими чувствами к Норману. Она поставила бокал на журнальный столик и села в угол дивана.
