2 «Нет! Помню я отца, Мне дорог дом родной! Зачем же, мать, скажи, Укор жестокий твой? Живешь в покое ты, Года твои полны, Как плодоносный сад, Как тихий день, ясны. И ножницы времен Заботливо кроят Лишь радость и любовь Тебе, о мать моя! Не жаль мне ничего Для матери седой: Одета ты всегда В кундуз [18] и шелк цветной. Захочешь поутру Отпить воды глоток — Берешь из рук моих Чеканный турий рог И влаги ключевой Коснешься краем губ. (Кто кубок пьет до дна, Несдержан тот и груб!) Посмеет ли уорк Спиною стать к тебе — Прощенья просит он, Не рад своей судьбе! Обычай говорит, Что молодых князей Зовут по именам Их знатных матерей. Но в имени твоем Мне выше княжей — честь, Наездников лихих В семье твоей не счесть. Над синей крутизной Орел стремит свой лет. Там Жановы живут — Тфокотлей горный род. Дочь младшая у них, Как стройная сосна: Любимою женой В мой дом войдет она. ПЕСНЯ О ТОПОРЕ И МЕЧЕ Я взял топор отца И струг отцовский ваял, На лезвие меча Ту сталь перековал. Три раза закален Короткий острый меч, Чтоб князю грудь пронзить И голову отсечь. Кузнец, что меч ковал, Ослеп от жарких искр. Клинок булатный тверд, Удар смертельный быстр! И князю наскоку Снес голову я с плеч, И в сердце у него Я свой оставил меч!  И княжеских сынков, Что ворвались в мой дом, Арканом я скрутил За боевым седлом. Уносит конь меня, Куда дороги нет. У сказочных морей Лежит мой смелый след. Туда пути не знал Ни воин, ни абрек. Меня у бурных рек. Отыскивая брод, Я вижу при луне Сквозь пену быстрых вод Уснувших рыб на дне. Плывет передо мной В струе рогатый сук: Повесил я на нем Кольчугу, меч и лук. Водителем своим Горды мои друзья И знают, что в бою Их не покину я. Приказа дважды я Не стану повторять: Двух кровников кладу Я на одну кровать! Кольчуги чешуя — Привычный мой наряд, И под моим плечом Ворота прочь летят! Нет! Помню я отца, Мне дорог дом родной! Зачем же, мать, скажи, Укор жестокий твой? Пусть Тамовы — князья И все их уздени, Пока не грянул бой, Свои считают дни!» 3 «Ха-хай! Мой милый сын, Мой сокол молодой! Не хочешь слушать ты И матери седой. Отец твой был тфокотль, Он был могуч и прост. В родную землю он, Как дуб, корнями врос. Пахал и сеял он, И пахарю почет — Мозоли крепких рук, Лица соленый пот. Отец на рукоять Высокий клен срубил, Оправил в светлый рог Зубцы любимых вил. Лопата у него, Как горный снег, бела: Из ясеня она Оттесана была. В запряжке у отца — Два парные быка: Круты рога быков И пеги их бока. Проходят по росе Быки, не торопясь, И под дождем идут, Не оступаясь в грязь. Для молока бурдюк. С решетками арба — Что княжеский сундук. Когда отец твой гнул Колеса для арбы — Зови колесников И мастеров любых! Был обод колеса И ровен, и упруг. Не верили глазам Мужи, столпившись вкруг: Сомкнулись два конца, И обод впрямь готов — Ни стыка не видать, Ни долота следов! Острей, чем у отца, Не сыщешь топора, И долбня у него — Сраженный бурей граб. Свалив столетний дуб, Он сделал острый клин, А свить веревку так Была, как птичий пух, Веревка та легка, Задорины на ней Не чувствует рука. Бывало, твой отец Впряжет в арбу быков И едет в дальний лес, Чтоб нарубить нам дров. Суха, обнажена, Высоко в облаках Над зеленью видна. И с клекотом глухим Орлы слетают к ней, Кружит там над гнездом Семейство журавлей. К орлам и журавлям Поднявшись в высоту, Отец твой топором Снимал вершину ту. Ее на черенки Он мелко разрубал — И вот уже полна Широкая арба. Работу кончил он, Но вспомнил вдруг меня „Хорошая нужна Растопка для огня. Чтоб ей не привелось С трудом очаг раздуть, Чтоб ей не надорвать В сырую осень грудь!“ Так говоря себе, Охапками берет, Сухой орешник он И поверху кладет. Веревкою затем Увязывал он воз И с песней на губах Дрова домой он вез. Он едет впереди На вороном коне, И радостно встречать Такого мужа мне. В наряде лучшем я Жду мужа у ворот И слышу, как в пути Он весело поет. Но вот его коня Держу я в поводу И пегих двух, быков К соломе я веду. И в золото рога Окрашены зарей, И в золоте — стога Соломы просяной. И муж проходит в дом, Обняв меня рукой, В кафтане золотом, В папахе золотой. Когда идет легко Он в комнату мою, Я золотой ковер Бросаю на скамью. И режет твой отец — Ведь стол готов уже! — Своим ножом — франдже [24]. Он ел и пил, смеясь, Смотрел он мне в лицо И черные усы Закручивал в кольцо. Огонь любимых глаз Мой поднимает дух, И бились, как одно, Сердца супругов двух! Мой сын! Ты позабыл Обычаи отца, Забыл, что у князей Змеиные сердца. Опомнись, милый сын! Смотри, не пожалей, Когда они придут За головой твоей! Подобен будь отцу И в час тот роковой Их встреть лицом к лицу, Не повернись спиной!» вернуться Аушеджедж — сказочный герой, богатырь. вернуться Цю-бык — старинная адыгейская денежная единица. вернуться Паста — крутая пшенная каша, заменявшая хлеб. |
