В поход, юннаты! В поход, юннаты! Солнце в хате С утра на стеклах зажжено. Пусть будет хата зимним садом, Теплицей — каждое окно! Сажайте в кадки, как на грядке, И апельсины и лимон: Где лето кратко, — станут в кадках Они цвести вблизи окон. В снегах округа. Воет вьюга. Но солнце греет сквозь стекло. В мороз — и вьюгу детям юга Светло здесь в хате и тепло. Недаром снится щебет птицы И что весна в цветах идет: Хоть вьюга злится, — золотится На тонкой ветке первый плод! В поход, юннаты! Солнце в хате С утра на стеклах зажжено. Пусть будет хата зимним садом, Теплицей — каждое окно! Листопадный цитрус В приморье, в пору листопада, Субтропиков исследуй сад. Несходством пестрого наряда Деревья поражают взгляд. Одни, готовы зиму встретить, Последний сбросили листок, И по стволам деревьев этих Не движется уснувший сок. И вечно зелены другие, Как будто праздник тут весны Стволы и ветви их тугие Живыми соками полны. То мандарины, апельсины, Лимоны, грейпфрут и кинкан, Отрядом цитрусов единым Пришедшие из южных стран. Горячей светят желтизною Плодов округлые огни. Приморской теплою зимою Дозреют на ветвях они. Но все изменчиво в природе: Нежданно грянут холода, И вот для цитрусов приходит Неотвратимая беда. Их кутают и топят печи, Но, если холода сильны, Листвы блестящей гаснут свечи — И цитрусы обречены. Хоть и зимой здесь солнце греет, На землю щедро свет свой льет, Нужны для цитрусов траншеи, Чтоб не замерзнуть в трудный год. Или побеги нежных веток Искусно стелят по земле, Чтоб им, соломою одетым, Морозы пережить в тепле. Но это все несовершенно. Мичуринцы вперед идут. Они бессонно, вдохновенно Иное ищут и найдут! Есть дерево — трифолиата: Плоды, как золото, горят. Оно стоит с лимоном рядом, Но облетает в листопад. Оно подвоем для лимона Надежно служит с давних пор. С ним свой безмолвный, непреклонный Ведет наука разговор. Хотят мичуринцы лимону Трифолиаты свойства дать: И опадающую крону, И несгибаемую стать. Чтоб он, как русская береза, На самом севере страны Любые выдержал морозы, Листву осыпав до весны. Золотые яблоки В жестокие дни былые Мечтал наш народ о садах, Где яблоки золотые Горят, словно жар, на ветвях. Сказания в годы злые В труде и борьбе он слагал Про яблоки золотые И воду живую искал. Ты стала навек, Россия, Свободной Советской страной, И яблоки золотые Горят над живою водой! Цветение чая Первая неделя октября. Начиная жизни новый год, Чай раскрыл бутоны и цветет, И в листве сверкают и горят Желтые тычинки-огоньки, Белые снежинки-лепестки. Теплый воздух нежен и душист. Потемнела неба синева, Тихо дышит сонная трава, Набухает влагой чайный лист… Зажурчала чуть слышней вода. Задрожала меж камней звезда. Чайный лист С моря дышит соленый бриз, Дорога ныряет вверх и вниз. Легко катиться с горы арбе, Буйвол бредет, будто сам по себе. Стучат по камням два колеса. Щурит на солнце Вано глаза, Смотрит он в небо и так поет: — Солнце за горы идет на заход. С солнцем мы встали, с солнцем уснем — Мы дружно и крепко работали днем. Скажу я: «Приемщик, с почетом встречай Наш кобулетский колхозный чай!» Главный технолог к весам подойдет, Горсть возьмет, к лицу поднесет, Он улыбнется, глава блеснут: «Хороший лист и честный труд!» Спросит приемщик: «Кто привез?» «Кто привез? Что за вопрос! Имени Сталина — наш колхоз!» Превращение листа Ссыпан, взвешен и разложен Для томленья чайный лист, И по желобу он сброшен К огневым машинам вниз. Из машин, что жарко грели, Вышел он опять на свет, И сменил густую зелень Благородный медный цвет. А потом на раме шаткой Так трясли, что думал он, Будто злою лихорадкой Был внезапно поражен. Вот он кружится, измучен, Сухо в ролере шурша. Вот лежит он, туго скручен, Не дрожа и не дыша. Лента движется недаром И движенью не перечь: Обдает горячим паром Чайный лист сушилка-печь. В резку лист берут отсюда, И его крошат ножи, И тогда каким-то чудом, Бездыханный, он ожил. Золотистый и душистый, Возрожденный в кипятке, Он с бурлением и свистом Бьет в походном котелке. |