– Вспомним, – продолжал Цоль Вэг, вновь переведя взгляд с картины на собеседника, – что сделано и что предстоит сделать. Мы перенастроили СДФ на более точное сопровождение. Если в полёте снова случится скачкообразная перемена квазимагнитности планеты, левитирующий попадёт в защитное силовое поле девятиножки, неотступно находящейся строго вертикально внизу. («Момент наивысшей бдительности обычно наступает после того, как неприятное событие состоялось», – промелькнула в мозгу Ирцельда фраза из воспоминаний русского государственного деятеля Эпохи Подмены Понятий.) Я попросил всех воздержаться от полётов над тектоническим разломом и его окрестностями. Место для будущего лагеря физиков и планетологов – выбрано. – Цоль Вэг говорил чуть медленнее обычного, и Ирцельд чувствовал каждое мгновение, что речь обращена именно к нему. Рука Цоль Вэга легла на руку связиста, и тот ощутил в себе неожиданно разлившийся покой. – Как бы ни было нам тяжело, не станем строить иллюзии, будто ничего не случилось, или пытаться делать вид, что считаем бывшее небывшим. Предыдущий сеанс вы блестяще провели вместе, и я помню обращённые к вам слова Лэды Виль: «Вас двое, но вы один связист». Теперь вам, Оа, предстоит работать одному, мы же будем только помогать вам. Я как начальник экспедиции ответствен за смерть Арисоты не в меньшей, а в большей степени, чем вы, Оа. Да, я понимаю: Арисота попал в экспедицию благодаря вам, но вы – благодаря Линне, и эти решения Совета Звездоплавания лишь соответствуют конфигурации контакта. Сейчас я позову Лэду, – Цоль Вэг секунду помолчал, сосредоточившись на мысленном зове. – Остаются ли прежними ваши планы на период после экспедиции?
– Да, и теперь они пополнились новыми. Во-первых, то, что мы собирались сделать с вами вместе. Проверить, действительно ли полевая помеченностъ (сохраним этот термин) определённых мест на планете соотносится с совпадениями вершин икосаэдров и додекаэдров, мысленно наложенных на её поверхность. Проверить дважды на Соноре: «привязывая» вершины многоугольников к магнитному полюсу и к полюсу вращения планеты. То же самое – сразу после экспедиции на Земле. Подозреваю, что здесь будет труднее: Сонора слишком фонит.
– Недаром Вит Сван дал ей такое название[11].
– Во-вторых, – и это уже только на Земле, – по теме «ислам и нефть». Было бы интересно принять посильное участие в проверке вашей гипотезы, но буду рад, если вы поясните ещё раз её сущность.
– Пожалуйста. Выбор веры, даже тогда, когда он совершался добровольно, очень редко происходил по основаниям собственно идеологическим и рациональным, по согласию или несогласию с догмами. Когда вы входите в древний храм, видите изображения (давайте представим, что вы ещё и наблюдаете обряд), – вы безотчётно испытываете чисто подсознательное ощущение: «своё» или «чужое», «по мне» или «не по мне». Ведь так?
– Да. Мы были с Тайпом в храмах Древнего Египта, цивилизацию которого одинаково не любим. Но у меня подсознательное и сознательное совпадало: полное неприятие, – а Тайп чувствами принимал эту культуру. Ему в ней было хорошо (если говорить о чисто полевом ощущении). Иное дело – храмы Эллады, где я люблю бывать вместе с Риг Виолем и Ледой Стэц. Это наше. Не только потому, что наша культура наследует России, Индии и Элладе. Просто наше, по ощущению. Я принял бы их религию легко и радостно, хоть и не разделяю её догматику.
– Следовательно, ваш внутренний настрой может быть созвучен или не созвучен той или иной религии. Это ещё более бессознательное, чем художественный вкус, который всё же в значительной степени определяется воспитанием и образованием. Далее. Вы помните, мы вместе ездили в Дели. Вы сразу же сказали о сильном впечатлении от помеченности этого места. Не храмов, не культур, не дворцов (мы в тот момент ещё не побывали ни в одном храме или музее), а именно места.
– Да, я помню. Я затруднился найти зрительный образ для своего полевого ощущения, но подобрал слуховой: «ласковый бас».
– Да, вы именно так охарактеризовали делийскую квазимагнитность.
– И она заметно отличается от другой, тоже очень сильной, квазимагнитности родного города Риг Виоля, чье название переводится с древнего языка как «угол ветров»[12]. То поле властно бодрит, делийское – властно успокаивает. В древности, когда большинство людей путешествовали мало и недалеко, вряд ли были исследования на эту тему. Ведь нужно, чтобы путешественник оказался не только чувствителен, но и внимателен к подобного рода ощущениям.
– Вы ведь были в Дели как раз после Виндхука, не так ли? И сказали: «Делийское поле перенастроило меня». Значит, поле того или иного места может перенастраивать поле человека. Но мы знаем, что квазимагнитность небезразлична к геологии, прежде всего к синклиналям и антиклиналям. – По лицам обоих собеседников пробежала мгновенная тень: слишком свежи были в памяти обстоятельства гибели товарища. Но звездолётчики умели держать себя в руках, и Цоль Вэг продолжал так же спокойно: – Характер квазимагнитности зависит и от наличия большого количества нефти близко к земной поверхности. Мне хотелось бы проверить степень сходства и совместимости полевых ощущений, связанных с нефтеносными районами, и того подсознательного настроя, который связан с исламским культом. Как вы знаете, почему-то именно в нефтеносных районах эта религия укоренялась особенно легко.
– Может быть, это случайность?
– Конечно, может. Для того и проверка. Но ведь чем неожиданнее связь, чем более разнотипные объекты оказываются связаны друг с другом, тем более неожиданные и замечательные результаты может дать человечеству её обнаружение, хотя никогда нельзя сказать заранее, каким образом это произойдет.
– Благодарю вас, Цоль, теперь суть вашего предположения ясна для меня вполне. Но едва ли я вживусь в образы ислама. А знакомых специалистов по этой культуре у меня нет. Ведь мы больше изучаем то, чему наследуем.
– У меня тоже нет. Но ведь есть египтологи, есть Тайп и его учителя, хотя мы не наследуем и культуру Древнего Египта.
Оа Рцел усмехнулся:
– Пару лет назад мы с Тайпом обнаружили, что для того периода, которым я занимаюсь (Эпоха Подмены Понятий), древнеегипетские реминисценции отчётливо прослеживаются в субкультуре преступного мира.
Поражённый, Цоль Вэг остановившимся взглядом несколько секунд смотрел в глаза историку, пока тот не пришёл ему на помощь:
– Думаю, что через Тайпа мы и выйдем на нужных нам специалистов, обладающих к тому же способностями Прямого луча.
– Если таковые существуют.
– Поговорим с Тайпом на Земле.
– Итак, для вас это отпадает?
– По-видимому, да.
– Вы говорили о том, что теперь добавилось, Оа?
– Да, Цоль. Вы знаете о сверхлёгком паруснике «Арисота Крат» для морей одной из планет Зелёной Звезды. Пусть это будет одним из подвигов Геркулеса[13] для группы школьников третьего цикла. Придется взять двойное менторство.
– Двойное?
– Арисота был ментором одного юноши, Ксана. Ксан собирался под его руководством совершить свой седьмой подвиг: полный грамматический комментарий к каждой фразе в дошедших до нас стихах Александра Блока на русском языке. Этим он сделает их доступными для тех, кто только начинает учить русский. Я решил заменить Арисоту для Ксана. Если, конечно, Ксан согласится, – чуть тише добавил историк. – А сыновья Арисоты уже взрослые.
– Вы знаете, Оа, – сказал вдруг начальник экспедиции, – я советовал бы вам прочесть лекцию.
– ?
– Для нас всех. О том времени и о том регионе, по которым вы специализируетесь. Пусть это и прозвучит некоторым… дивертисментом в работе экспедиции, но нам всем будет интересно, а к вам, поверьте, вернётся ваша здоровая уверенность в себе.
В кают-компанию неслышно вошла женщина с пепельно-русыми волосами и пристальным взглядом ярких серых глаз на лице, которое Арисота Крат когда-то назвал в разговоре с Ирцельдом незапоминающимся. Ей не было ещё и ста лет, но, проработав почти всю сознательную жизнь в Академии пределов знания, Лэда Виль превосходила весь экипаж «Лоэнгрина», даже Цоль Вэга, широтой научной эрудиции. Начав с работ по проблематике правизны/левизны, в которую пришла из биогеохимии благодаря знакомству с трудами Вернадского, исследовательница вскоре занялась биофизикой и гносеологией, а ещё через тридцать лет – физикой переходов пространство/поле и взаимосвязями Шакти/Тамас (пространства и антипространства). На Соноре она как гносеолог оказалась фактическим координатором большей части научных исследований.
