И тут нашли, что искали, всё веды точь-в-точь передали.

Храм, уходящий в скалы, в глубинные тёмные дали.

Врата из особого сплава, на них начертаны руны.

Два древа по двум сторонам и ветви-запоры – струны.

Тут снова раздался вой, из руин к ним крались исчадья,

Как из вселенной иной, колдовские навьи созданья.

Солнце же тучками скрылось, и вот они осмелели,

И жутко голодными были, и видно, своих даже ели.

Молча они приближались, всех их не перебить.

Близилось сотни тварей, что только могли здесь жить.

«Я их могу задержать, – вдруг молвил друзьям Шарид. —

Пустынный есть артефакт, на самый последний миг.

Поможет он только теперь, лишь там, где течёт пыль густая.

А вам осталась лишь дверь, запоры же я не сломаю».

Вынул Шарид сосуд, о камни его разбил.

Мигом склубился инкуб, что малым демоном был.

Закружился, всю пыль вбирая, разросся, огромным стал,

Бросился мигом на навий, явив ужасный оскал.

Бор посмотрел на Шарида: «Что же ты только сейчас,

А тогда его не пустил, чтобы убил он нас?».

Шарид же мрачно ответил: «Вы знаете всё про честь.

Не только у ваших батыров, в крови славянской то есть.

Да только ещё там трава, а тут же древняя пыль,

Здесь сила в него снизошла, не там, где растёт ковыль».

Недолго кружилася пыль, осыпалась малым комком,

Все силы отдав свои, но справившись всё же с врагом.

Бор долго бился с Вратами и всё же без сил опустился.

Почти со всеми волхвами может такое случиться.

И тут Звенислав молодец, ведь учился в Арконе не зря.

Приложив к Вратам меч-кладенец (в нём искра Алатыря).

Вспыхнули Древа светом, распахнулися створки ворот.

Могильным дунуло ветром, в храм древних явился ход.

По коридорам шли, кристаллы давали свет,

Древнее мастерство, чудо забытых лет.

Бор вёл друзей чрез подземелья, лабиринты же вглубь вели.

Средь пещер – провалы-ущелья, испаренья из них текли.

И вдруг паутина возникла, Бор прошептал: «Отойдём,

Мы не туда проникли, вернёмся и вправо пойдём».

И тут пауки показались – Чёрные Пауки,

Ядовитой струёю плевались, и жвала у них велики.

Звенислав завертел клинком, словно молнией в темноте.

Своим мечом-кладенцом сияющим в тусклой мгле.

Двумя саблями дрался Шарид, Борислав, совместно с Нежданом.

Поп Власий дубиною бил, а Бор же плёл заклинанье.

Бор вскрикнул: «А ну расступитесь!». Руки воздев – сомкнул,

Заклятье его пронеслось, Волхв чарами своды прогнул.

Обрушился каменный свод на чёрный паучий род,

Всё логово похоронив, оставив зелёный развод.

Борислав остался лежать, ужасная смерть досталася,

Ядом попало в него, шипя, лицо растекалося.

Шарид клинки отряхнул, дамасская сталь крепка.

Звенислав на него взглянув, кивнул, молодец, мол… пока…

Борислава камнями укрыли, славу храбру воздали.

В тёмном туннеле пустом долго молча стояли.

Но вот и выход просторный, и вновь перед ними Врата.

Металл в них искрился подгорный… Поставлены на века.

Меч Звенислав приложил, но теперь же Врата не открылись.

Закрыт был проход глубин, тайны эпох здесь хранились.

Волхв просмотрел все руны, тайные письмена.

Самими Богами творились в древние времена.

Наконец он сказал: «Загадка. Это загадка сия.

И коли скажешь отгадку, откроется дверь твоя.

Надпись же так гласит: „Откроется сей проход,

Коль скажешь, что есть любовь, нажимая на камень, вот тот“».

Вышел вперёд поп Власий: «Божий свет, Благодать, это Правь.

Что пылает как огоньки, из душ изгоняя навь…»

Нажав, открылися створки, вспыхнув, погасли руны.

Руны его приняли, но нужно теперь другим думать.

Створки мгновенно закрылися, поп Власий в свете исчез.

Врата его пропустили, и нужно другим думать здесь.

Неждан подошёл к Вратам: «И боль любовь причиняет,

Нужно любовь защищать, а воля её сохраняет».

Сказал и на руну нажал. Вдруг в камень он обернулся.

И щебнем сыпаться стал, назад, увы, уж не вернуться.

Все вздрогнули, не ожидали, смотрели они друг на друга.

Шарид напряженно сжался, казалося, что от испуга.

Бор охнул: «Понятна загадка, только, увы, теперь.

И каждый, кто скажет отгадку, откроет рунную дверь.

Но коли свет в тебе есть, правдой живёшь радея,

Ты не совершал злодеянья, коль нету ни капли сомненья.

Коли не предал любовь, не обидел светлую Ладу.

Не причинял людям боль. Отстаивал Мир и Правду…»

Нахмурился Звенислав: «Был смелым и храбрым Неждан,

Но пленных врагов перебил в той битве на Лабе он сам.

У него погибла семья, исполнился местью тогда.

Не знаю… не знаю, друзья, пройду ли и я… туда».

Шарид подошёл к Вратам и отошёл назад.

Видно, признался сам, каков может быть расклад.

Но что-то Шарид прошептал и приложил свою руку,

Но… в руке своей что-то держал, какую-то ведьмичью штуку.

К Вратам Звенислав подходил, от души, о любви говоря,

И Врата его не погубили, принимая, свет рунный даря.

Последним Бор подошёл, сказав: «Я. во многом не прав.

Но Любовь это свет средь бед, Любовь – это мир и лад».

Так их Врата пропустили, сказочный звон издавая,

Руны засеребрились, мягким светом сияя.

Вот вошли они вчетвером, дошли, а как же назад?

Но не думая о плохом, вошли… видя каменный сад.

На постаменте в центре каменной Чары-цвет.

Чаша Огня сияла, чудо забытых лет.

Пошевелилась скала, велет могучий предстал.

Мудрый, статный, огромный, смотрел и чего-то ждал.

Звенислав же ему поклонился: «Мы за Огнь-Чарой пришли.

Ты уж на нас не гневися, нам Русь нашу нужно спасти».

А древний же велет огромный, под стать большим скалам у гор,

Молвил голосом громким: «Зовите меня Ясногор.

Всё идёт своим чередом, на Земле грядут измененья.

Меняется каждый дом, Боги, народы, ученья.

Я знаю, что нужно вам, знаю, зачем вы пришли.

Ведаю, что есть в вас, и то, сквозь что вы прошли.

У каждого грань есть прави, искра небесного света.

Закон постиженья Яви точнее которого нету.

Я Страж и Хранитель я Пламенной Чаши богов.

Великой – Чары Огня, прошедшей сквозь темень веков.

Вам Чары самим не взять, то не под силу смертным.

Всей мощи её не познать… Создаёт аж – напиток бессмертным.

Но коли ответите мне – Чара Огня даст всё,

Всё то, что просите вы, то истечёт из неё…»

«Нам Чара на Русь нужна, – мрачно сказал Звенислав. —

И не боюсь я тебя, и мне не жалко себя…»

Ясногор на него взглянул: «Ты прямо ответил мне.

Огнь-Чара выйдет на Русь, её я отдам тебе».

Вспыхнула светом янтарным, Чара огнём озарилась.

Вдруг рядом возникла другая и также светом искрилась.

Ясногор рек: «То отраженье, но также силы огромной,

И коли не будет сомнений, то вспыхнет она Чарой новой».

«Я понял, – Бор просиял, – Чара Огня богов

тоже что Ларь Желаний, Огнь – основа основ».

«Разумен и ясный ты, но что же ты хочешь сам?

Раскрой мне думы свои, и может, я то и дам».

Бор рек: «Иногда я боюсь, не врагов… а друзей и себя,

От нави я хоронюсь, что в душе, может быть, губя…

Я хочу же познать, что к чему, в Алатырь всмотреться хочу.

И многое есть – почему? Что, наверное, не получу…»

«Открою тебе мир Богов, – молвил ему Ясногор. – Храм Знания —

древний кров, ты будешь своим там, Бор».

Звенислав подошёл к волхву: «Твои обретутся мечты,

Я ж Чару уберегу, кусочек Огня красоты».

«Одному тебе не добраться, – молвил печально Бор. —

С тобою мне нужно остаться, я выбрал свой путь, Ясногор».

«Ладно, – промолвил велет, – действительно выбор велик.

Отсюда прохода хоть нет, но… путь обратно открыт.

Встанете в каменный круг и мигом окажетесь там,

Где ваша граница земли. Пусть станет спокойно так вам.

Поэтому, Бор, останься, ты тоже ответил мне.

В Храм знания отправляйся, доверься своей судьбе».

Ему поклонилися все, лишь двое пока осталися,

Поп Власий, маг-воин Шарид пред Чарой Огня оставалися.

На Власия велет смотрел: «Ты веришь, и вера сильна.

Думаешь ты, что пройдёшь, и будет счастливой страна?».

«Да, – молвил Власий в ответ. – Я. слово о правде несу.

Я счастлив, сомнений нет, я знаю свою судьбу.

Другое… я знать не хочу, верю в божественный свет,

Христьянская вера сильна, и лучшей на свете ведь нет…»

Ничего Ясногор не сказал, спокойным был его лик,

Но вот обернулся он, предстал перед ним Шарид.

«Твой темён путь вижу, Шарид, но шар самоцветный познанья,

Получишь… но скажешь лишь, как – понимаешь смысл

                                                                             мирозданья?».

«Я бьюсь, пробиваюсь вперёд, борюсь, борюся с судьбой,

Саблею бьюся с врагами, в душе иногда сам с собой…

Вершин достигает лишь тот, кто может и хочет достичь.

А трусы в кротовый ход головы прячут лишь.

Удача сопутствует смелым, сильным даётся власть.

А слабость проявишь лишь, то сразу же можешь пасть…».

Ясногор на него смотрел: «Хорошо, ты получишь шар,

Ты темён, хитёр, но… смел, и будет тебе мой дар…»