«Так точно».

«Хорошо. Я приду через час. Мы вместе пойдем на базу, и я посажу тебя в капсулу».

«Я проверю капсулу, и только после этого отдам вам Доктора».

«Конечно, конечно. Мне жаль тебя, Котенок. Твоя жизнь пройдет зря и закончится очень печально».

«Зато это будет моя воля, а не ваша».

«Все мы в руке Лоха, сынок», – вздохнул Майор и впервые за все время их беседы поглядел на меня. Я замерз, мне было дурно, из глаз безостановочно катились слезы.

«А с тобой мы еще разберемся», – бросил мне Майор, направляясь к двери.

Мы шли к базе подводников.

Впереди шагал безоружный Майор, он знал, что я держу его на мушке. За мной плелся связанный Доктор, я вел его за веревку.

Без приключений мы добрались до отсека, где чуть покачивались на темно-зеленой воде подводные капсулы.

Майор развернул большую карту: «Вот, сынок, наш остров. Вокруг – почти сплошь враждебные территории. Ты же знаешь, у нашей республики нет выхода к морю. Решай сам, куда держать путь, тут я тебе не советчик».

Решу, Майор, не беспокойся. Уже решил. Пойду в ближайший крупный порт. А там можно справиться с любой проблемой – ты только плати.

Я сел в капсулу и, держа Доктора на коротком поводке, тщательно проверил все системы. Они работали. Включил миноискатель, убедился, что сама капсула не заминирована.

«Прощайте, господин Майор. Привет ребятам», – крикнул я и отпустил Доктора. Он неуклюже отбежал от капсулы: при погружении ее сопло может здорово угостить «хвостом» реактивного пламени.

«Лох в помощь», – отозвался Майор и принялся освобождать Доктора от пут.

Вот уже час я свободно перемещаюсь в зеленой толще воды. В кабине уютно, приветливо светят разноцветные лампочки приборов, ровно гудит генератор воздуха.

Я успел перекусить и слегка расслабился. Как вдруг вспомнил, что давным-давно не совершал обряд лохотрона.

Расстелив на полу кабины ритуальный платок, я встал на колени и склонил голову. Пробормотал молитву вплоть до заключительной фразы: «И да будет так во веки веков, до крайнего времени мира». Теперь можно было адресовать просьбу всемилостивейшему Лоху. Тут у меня вышла небольшая заминка, я не сразу нашелся, о чем просить.

«Лох милосердный, сделай так, чтобы во имя твое никто больше не шел на смерть, – прошептал я наконец. – Дай жить и ребятам, и Майору, и Доктору, и Полковнику, и Капитану-2. Дай жить всем, ведь ты – океан, ты можешь все».

Я поднял голову, открыл глаза, и почудилось мне, будто тихий голос произнес: «Будь по-твоему, Котенок».

А еще через час капсула взбесилась. Все приборы как один отказались повиноваться. Не сработала даже катапульта. Не сработала и запретная красная кнопка самовзрывного устройства.

Капсула самостоятельно сменила курс, и я кусал локти и выл, наблюдая, как неуклонно приближается она к цели. Целью этой был огромный морской лайнер, на котором в этот поздний час мирно спали 2 300 нечистых, и еще около сотни матросов несли вахту.

На сумасшедшей скорости я пробью под водой обшивку лайнера, и сдетонируют все боевые заряды капсулы, и сила взрыва разорвет корабль пополам. Он затонет мгновенно, погибнут почти все его пассажиры.

И Лохариат на весь мир объявит о моем подвиге и прославит мое имя в ряду других мучеников священной борьбы.

Нашему активисту – Майору – только дай порулить. Фанатик хренов. Вторую ночь не спим, а ему до лампочки. Он у нас самый ответственный. Командир разведгруппы, куда с добром. Постреляли в лесочке, поупражнялись – и давай весь лагерь в ружье ставить, как же без этого.

Мы с Полковником высадили уже по паре сигарет, когда в штаб ввалилась целая делегация. Впереди, ясное дело, Майор, за ним Доктор – этого будто через молотилку пропустили. А замыкают два мученика, Буйвол и Рябой.

Майор – с места в карьер. Приказывает арестовать Полковника. И первым пушечку на него наводит.

У меня, сказать откровенно, в глотке так пересохло, будто я ее десять минут назад и не смачивал вовсе.

«В чем дело, Майор?», – спокойно уточнил Полковник и даже зад от стула не соизволил оторвать.

«Вы спровоцировали и организовали побег мученика из лагеря. Этим вы превысили свои полномочия и поставили под удар выполнение всей нашей боевой задачи. Кроме того, в результате мы понесли потери. Лохариат постановил немедленно отдать вас под суд. Господа мученики, разоружите Полковника и наденьте на него наручники».

Буйвол и Рябой приблизились к Полковнику. Тот не сопротивлялся.

«И что же суд? – спросил он. – Ты уже вынес решение, Майор?».

«Вынес, – радостно осклабился Майор. – Вы приговорены к расстрелу, Полковник. Вы же так хотели, чтобы наши бойцы понюхали настоящей крови. Вам ее и проливать».

«Вот как? А почему же меня расстреляют одного? Почему бы не поставить к стенке Капитана, ведь это его подчиненный дезертировал? Или вас, Майор, ведь вы же отвечаете за моральный облик и боевой дух? Или Доктора – уж он-то мой прямой соучастник!».

«Нет! – взвизгнул Доктор. – Вы меня заставили! Силой! Угрозами! Я делал то, что вы приказывали! Не впутывайте меня!».

«Поздравляю, Майор, – сказал Полковник. – Хорошая операция. Когда расстрел?».

«Немедленно».

«Тем лучше. Дай-ка немного выпить, Капитан».

Я налил Полковнику стаканчик крепчайшей и терпкой горной настойки.

«Ведите Полковника на плац», – скомандовал Майор мученикам.

Над плацем стояла гулкая тишина. Обычно, даже поднятые по боевой тревоге, мученики не молчат – переговариваются друг с другом, поправляют снаряжение. А сейчас, видно, почуяли что-то не то. И замерли.

Ну и правильно.

Майор вывел закованного в наручники Полковника к бетонному забору, отгораживающему плац от полосы препятствий. Как будто специально для расстрела место оборудовано. Зачитал в гробовой тишине постановление военного лохосудия. Сообщил еще новость: Котенок, дескать, признал вину и решил искупить ее, осуществив в подводной капсуле геройский таран большого морского судна нечистых.

«Расстрелять военного преступника приказано вам, господа мученики. Командовать расстрелом поручаю Капитану-2».

Чертов интриган, лохотронщик паршивый, клоп-кровосос. Ну, по мне-то зачем рикошетом бить? Знает ведь, сколько мы с Полковником вместе боев прошли, скольких друзей похоронили.

Я развернул шеренгу лицом к забору, приказал зарядить оружие.

«Ты что же, Капитан, ослеп? Или до белой горячки допился? Не видишь, кого собрался расстреливать?», – насмешливо крикнул Полковник, пока бойцы клацали затворами.

«Вижу, вижу, Полковник», – буркнул я.

«Брось ты это дело, Капитан, – продолжал он орать. – Вставай ко мне рядышком. Тут есть место. Отдашь Лоху душу в хорошей компании».

«Мне и тут неплохо, Полковник», – ответил я.

«Капитан, – прохрипел он. – Да куда же тебя занесло, Капитан? Кому ты продал память? Мы же вместе стояли под пулями, Капитан! Я тебе приказываю: иди сюда, ко мне, вставай рядом, брат!».

«Ма-алчать», – рявкнул Майор.

Но тут уж я не выдержал и тоже заорал: «Поздно, Полковник! Поздно! Мы сами дали ход ублюдкам! Мы сами их вырастили. Тех, кто нас продал. Тех, кто все забыл. Ты помогал их победе. Ты волок меня повсюду за собой, но ты всегда мог больше, чем я. Так сдохни один! Один, без меня! Все!».

От злости глаза заволокло слезой, я быстро смахнул влажную пелену и развернулся к мученикам: «Товсь! Пли!».

Они были бледны, эти ребятишки, они убивали впервые. Они волновались. Однако же не промахнулись. Да и разве был у них выбор?

Автор этой книги Саша Кругосветов, математик, философ, мастер боевых единоборств, всю свою сознательную жизнь интересовался личностью знаменитого капитана Александра, жившего во второй половине XIX – начале XX века, и изучал историю его путешествий. Капитан Александр ходил на деревянных парусных кораблях и не изменял парусникам даже тогда, когда появились первые железные корабли с паровым двигателем.