— Ты хочешь сказать, что Господь не обещал открыть нам тайну Своего появления?

— А что он может открыть? — Мемнох улыбнулся.— Не думаю, что эта тайна известна Ему Самому. Я полагаю, что разгадка ее является целью всего физического мира, всей вселенной. Он сам жаждет найти разгадку и размышляет, основываясь на наблюдениях за развитием мира. То, что Он создал и привел в движение, на самом деле и есть тот самый Сад Зла. Он затеял гигантский эксперимент, конечная цель которого — выяснить, появятся ли в итоге подобные Ему существа. Все мы созданы по Его образу и подобию, а Он... Он, несомненно, Бог, воплощенный в образе человеческом. И все же Он нематериален.

— И когда в раю появился свет и ты вынужден был прикрыть глаза, этим светом был Бог?

Мемнох кивнул.

— Да. Бог. Отец наш, Дух Святой, Брахма, Атон, Господь, Яхве...

— Но в таком случае как может Он пребывать в образе человеческом?

— Его сущность обладает формой, точно так же, как и моя. Мы, Его первые создания, были сделаны по Его образу и подобию. Он сам так нам сказал. У Него есть две ноги, две руки, голова — и Он сделал нас невидимыми копиями Себя Самого. А потом создал вселенную, дабы посмотреть, как будет развиваться эта форма в материальной среде. Ты понимаешь, о чем я?

— Не очень.

— Думается, Бог отталкивался от своего рода синьки, от собственной светокопии. Он создал физический мир, законы которого направлены на эволюцию Ему подобных. В конечном итоге они должны состоять из материи. Тем не менее предполагалось сохранить одно, и очень важное, отличие. Но... Впоследствии действительность преподнесла великое множество сюрпризов. Мое мнение на этот счет тебе уже известно. Твой друг Дэвид узнал его, еще когда был смертным. Так вот, по-моему, Божий замысел исполнился совсем не так, как; он того ожидал.

— Да, Дэвид говорил, что, как он понял, идею сотворения мира ангелы считали ошибочной.

— Вот именно. Мне кажется, Господь изначально планировал выяснить, как все могло бы пойти, будь Он материален. И еще, я думаю, Бог искал причину того, что Он оказался там, где оказался. И почему Он выглядит именно так, то есть как ты или я. Наблюдая за развитием человечества, Он рассчитывал постичь процесс собственной эволюции, если такой процесс вообще имел место. А добился ли Он того, к чему стремился, удовлетворен ли результатом, судить тебе, только ты сам можешь ответить на этот вопрос...

— Подожди минутку,— перебил я Мемноха.— Но если Он дух, сотканный из света — или из ничего,— каким образом у Него могла возникнуть идея материальности?

— О, вот это, можно сказать, тайна космического масштаба. На мой взгляд, материя стала порождением Его воображения, либо дара предвидения, либо жажды обладать ею. Мне кажется, именно жажда обладания ею больше всего занимала Его мысли. Видишь ли, Лестат, если бы Господь сам изначально был материален, то все, что Он делал, можно было бы счесть экспериментом, цель которого — выяснить, в какой момент материя способна вновь превратиться в Бога.

Если бы Он не породил материю, если бы, несмотря на все Его усилия, она так и осталась бы плодом Его фантазии, тем, о чем Он мечтал и чего страстно желал, результат для Него был бы в основном тем же самым. Материя была нужна Ему. Без нее Он не мог испытать удовлетворение. В противном случае Он бы ее не создал. Смею тебя заверить, ни о какой случайности здесь не может быть и речи.

Хочу, однако, предупредить тебя. Не все ангелы согласны с такой интерпретацией. Некоторые вообще не считают необходимым объяснять и истолковывать что-либо, а некоторые имеют на этот счет собственные теории. Я изложил тебе свою точку зрения. А поскольку я — дьявол, пребывающий в этой ипостаси уже много столетий, поскольку я враг Божий, Властитель Тьмы, Правитель мира человеческого и ада, моя точка зрения достойна того, чтобы быть высказанной. И, как мне думается, она достойна также и доверия. Итак, тёперь тебе известно мое кредо, мой символ веры.

Замысел вселенной колоссален — и это, поверь, еще мягко сказано. Однако весь процесс эволюции — это Его тщательно продуманный и просчитанный эксперимент, и мы, ангелы, были созданы задолго до его начала.

— А как выглядел мир до возникновения материи?

— Вот этого я сказать тебе не могу. Я знаю это, но, строго говоря, не могу вспомнить. Причина проста. Одновременно с созданием материи возникло и время. С тех пор все ангелы не только обитали в раю, рядом с Богом, но и посещали пространство, подвластное времени, дабы становиться свидетелями того, что там происходило.

Ныне мы способны покидать это пространство, и я могу частично воссоздать в памяти ту эпоху, когда мы не испытывали на себе притягательной силы материи и времени. Но рассказать тебе, как в действительности выглядел мир на ранних стадиях своего развития, я не в состоянии. Материя и время полностью изменили мир. Они не только предали забвению предшествовавшую их появлению непорочную эпоху, но и затмили ее, погрузили в тень, они... как бы точнее выразиться...

— Опустили завесу?

— Да, наверное. Материя и время опустили завесу над тем, что было до начала времен.

— Можешь ли ты вспомнить хотя бы, был ли ты счастлив?

— Интересный вопрос. Осмелюсь ли я на него ответить? — словно размышляя вслух, пробормотал Мемнох.— Осмелюсь ли я сказать, что помню скорее жажду чего-то и ощущение несовершенства, чем состояние полного счастья? Осмелюсь ли сказать, что тогда мне гораздо реже приходилось сталкиваться с непостижимым?

Ты не должен недооценивать воздействие и влияние, оказанные на всех нас созданием материальной вселенной. Ты только представь себе, если можешь, что означает время и сколь ничтожен и несчастен ты был бы в его отсутствие! Нет, пожалуй, я выразился не совсем точно. В отсутствие времени ты оказался бы напрочь лишен сознания и подсознания, не имел бы возможности оценить собственные достижения и провалы, не смог бы вернуться в прошлое или заглянуть в будущее...

— Да, я понял. Это было бы похоже на то, как люди в старости выживают из ума, впадают в маразм и периодически теряют память. Они ведут растительное существование, смотрят на мир бессмысленным взглядом широко распахнутых глаз и практически перестают быть полноценными представителями рода человеческого, поскольку утрачивают все ощущения и прежде всего — осознание собственной личности, как, впрочем, и личности других.

— Абсолютно верное сравнение. Однако смею тебя заверить, что даже столь старые и убогие разумом создания сохраняют внутри души, и в какой-то момент эти души отказываются подчиняться больному мозгу.

— Души...— задумчиво повторил я.

Мы медленно продвигались вперед. Я старался не отвлекаться, не обращать внимания ни на зелень вокруг, ни на прекрасные цветы. Однако цветы всегда были моей слабостью, а в этом саду попадались такие удивительные экземпляры, такие огромные соцветия, каких на земле просто не могло быть, ибо ни один стебель не смог бы их удержать. Встречались, правда, и знакомые мне деревья. Моим глазам представал существовавший когда-то мир.

— Да, ты прав,— услышал я голос Мемноха.— Чувствуешь, как здесь тепло? Мы пребываем в одной из самых благоприятных эпох в истории планеты. Когда люди говорят о рае, они вспоминают именно об этой эпохе.

— Ледниковый период еще впереди?

— Разумеется. Приближается второй ледниковый период. Но после мир возродится и вновь наступят райские времена. А в ходе ледникового периода будет происходить эволюция человека. Однако прими к сведению и постарайся осознать, что даже к данному моменту жизнь как таковая существует на Земле уже миллионы лет.

Я остановился и закрыл руками лицо, пытаясь еще раз обдумать все, что он мне сказал.

— И все же Он знал, что такое материя! — воскликнул я наконец.

—Нет, не думаю,— возразил Мемнох.— Допустим, Он взял, какое-то семя, какое-то яйцо, какую-то субстанцию и придал всему этому некую форму, которая стала материей. Но я не могу сказать, насколько достоверно Он мог предвидеть, что из этого получится и что будет означать результат. Видишь ли, в том и состоит один из важнейших предметов нашего с Ним вечного спора. Я не уверен, что Он способен предвидеть последствия собственных действий. Равно как не уверен, что Он вообще о них задумывается. Вот из-за чего между нами разразилась великая битва.