— Ты хочешь уверить меня в том, что не служишь злу?

— Вот именно. Вспомни, о чем спрашивал тебя Дэвид. Он спросил, ощущал ли ты присутствие зла, когда я был рядом. И ты ответил, что не ощущал.

— Всем известно, что дьявол искусный лжец и умеет вводить в заблуждение.

— А мои враги искусные клеветники. По сути, ни Бога, ни меня нельзя назвать лжецами. Однако... Я и в мыслях не допускал, что ты поверишь мне на слово, и пришел сюда вовсе не для того, чтобы убедить тебя пустыми разговорами. Я возьму тебя с собой, покажу тебе и ад, и рай, а если у тебя возникнет желание, дам возможность побеседовать с Богом — так долго, как Он позволит и сам ты того захочешь. Не с Богом Отцом, нет, а... Впрочем, ты сам вскоре увидишь и поймешь. Но я должен быть уверен в том, что ты будешь действовать по собственной воле и искренне пожелаешь постичь истину. Что ты сам захочешь отказаться от бессмысленного и бесцельного существования, чтобы вступить в смертельную битву за судьбы мира.

Я молчал. Я просто не знал, что ответить. Наш разговор ушел далеко в сторону от первоначальной темы.

— Увидеть рай? — прошептал я наконец, постепенно постигая смысл его предложения.— И ад?

— Да, конечно,— спокойно и терпеливо подтвердил он.

— Мне нужна ночь на размышления.

— Что?!!

— Я сказал, что мне нужна ночь, чтобы все обдумать.

— Ты мне не веришь? Тебе нужно какое-то свидетельство, знамение?

— Нет, напротив, я начинаю тебе верить. Именно поэтому я должен подумать, взвесить все «за» и «против».

— Но я здесь, чтобы ответить на любой твой вопрос, чтобы немедленно продемонстрировать тебе все, что ты захочешь.

— Все, что я хочу, это чтобы ты оставил меня в покое на две ночи, сегодняшнюю и следующую. Согласись, просьба весьма скромная и обоснованная. Оставь меня в покое.

Он был явно разочарован и даже, возможно, заподозрил какой-то подвох с моей стороны. Однако я говорил совершенно искренне. И другого ответа дать не мог.

— Неужели тебя можно обмануть? — спросил я.

— Конечно. Я могу положиться только на те способности, которыми обладаю, точно так же, как ты полагаешься на свои. И эти способности имеют свои пределы. Равно как и ты ограничен в своих. Тебя можно обмануть. И меня тоже.

— А как насчет Бога?

— О-о-о! — недовольно воскликнул он.— Если бы ты только знал, до какой степени неуместен сейчас твой вопрос! Ты даже не представляешь, как я в тебе нуждаюсь и как я устал. А Бог... Бог, мягко говоря, выше любого обмана... Ладно. Я дам тебе эти ночи. Не стану тебя беспокоить... преследовать, как ты выражаешься. Но позволь спросить: что ты намерен делать?

— Ну знаешь!.. Либо ты мне даешь эти ночи, либо не даешь.

— Всем известно, что ты непредсказуем.

Он широко улыбнулся, и эта улыбка показалась мне на удивление приятной. И еще одна особенность вдруг бросилась мне в глаза: он был не только на редкость пропорционально сложен, но и вообще не имел ни единого видимого изъяна — иными слона ми, образец человека, его совершенное воплощение.

Прочел он мои мысли или нет, но никакой реакции на них не последовало. Он терпеливо ждал.

— Дора,— напомнил я.— Я должен навестить Дору.

— Зачем?

— Больше я не стану ничего тебе объяснять.

И вновь мой ответ почему-то крайне удивил его.

— Но почему? Если ты намереваешься помочь ей разрешить некоторые сомнения, связанные со смертью ее отца, то почему не хочешь сказать мне об этом? Мне важно знать, какие именно секреты ты готов открыть этой женщине, в какой степени довериться ей. Я просто размышляю о порядке вещей, как любит выражаться твой друг Дэвид. О том, что станется с нею, после того как ты уйдешь со мной.

Я промолчал.

— Ну хорошо,— вздохнул он.— Я ждал такого, как ты, много столетий. Так стоит ли говорить о какой-то паре ночей? Разве они могут иметь хоть какое-то значение в такой ситуации? Насколько я понимаю, речь идет фактически уже только о ближайшей ночи. А на закате следующего дня я могу вернуться за тобой.

— Все правильно.

— Позволь сделать тебе небольшой подарок. Возможно, он поможет укрепить твое доверие ко мне. Откровенно говоря, мне сложно определить уровень твоего восприятия и понимания —слишком уж парадоксален и противоречив твой характер. Позволь подарить тебе нечто необычное.

— Пожалуйста.

— Мой подарок — можешь назвать его знаком или предзнаменованием — заключается вот в чем. Спроси Дору о глазе дядюшки Микки. Попроси ее рассказать правду, то, о чем Роджер так никогда и не узнал.

— Звучит как загадка для спиритического сеанса в светской гостиной.

— Ты так думаешь? Спроси у нее.

— Ладно. Значит, правду о глазе дядюшки Микки? А теперь позволь мне напоследок задать еще один вопрос. Ты дьявол. Да, это так. Но ты не несешь в себе зло. Почему?

— Совершенно неуместный и не относящийся к делу вопрос. Если не возражаешь, я сформулирую проблему несколько иначе. Мне нет совершенно никакой необходимости нести зло. И вскоре ты сам в этом убедишься. Тебе предстоит увидеть так много, что это даже пугает меня, разрушает уверенность в собственных силах.

— И все же ты противостоишь Богу?!

— Во всем. Я его непримиримый соперник и оппонент. А после того как ты увидишь все собственными глазами и выслушаешь все, что я должен тебе рассказать, после того как ты сам побеседуешь с Богом и лучше поймешь Его и мою точки зрения, ты непременно тоже превратишься в Его убежденного противника и встанешь на мою сторону. Поверь мне, Лестат. Я абсолютно уверен в этом.— Он встал с кресла.— Что ж. Я ухожу. Тебе помочь подняться с пола?

— Обойдусь и без твоей помощи,— резко ответил я и тут же, к собственному удивлению, добавил: — Я буду скучать без тебя.

— Не сомневаюсь.

— Полдни: в моем распоряжении целая ночь. Целиком и полностью.

— Как ты не понимаешь, что пойди ты сейчас со мной, и для тебя перестала бы существовать разница между днем и ночью.

— О, это действительно весьма заманчивое предложение. Соблазн велик. Но именно этим и занимаются дьяволы вроде тебя — соблазном. Мне необходимо все хорошенько обдумать и посоветоваться с другими.

— Посоветоваться с другими? — В голосе его прозвучало неподдельное изумление.

— Я не собираюсь отправляться в путешествие с дьяволом, никого не поставив об этом в известность. Ты же все-таки дьявол. Черт побери, с какой радости я должен доверять дьяволу? Полный абсурд! Ты, несомненно, играешь по правилам — все играют по чьим-то правилам. А мне эти правила неизвестны. Ладно. Ты поставил меня перед выбором, и я его сделал. О своем решении я сообщу тебе на третью ночь. И не раньше. А до того оставь меня в покое. Поклянись, что сделаешь это.

— Зачем? — Он произнес свой вопрос тем спокойным и терпеливым тоном, каким разговаривают с упрямым ребенком.— Чтобы ты перестал опасаться звука моих шагов за спиной?

— Возможно.

— Но какой смысл давать такую клятву, если ты не поверил » истинность всего остального, о чем я тебе рассказал?

Он покачал головой, словно удивляясь моей глупости, сравнимой лишь с глупостью смертного.

— Так ты готов дать мне такую клятву или нет?

 — Клянусь,— торжественно произнес он, приложив рук у к сердцу, точнее, к тому месту, где оно должно было бы находиться.— Конечно же, искренне и чистосердечно.

 — Спасибо. Ты меня успокоил.

 — Дэвид тебе не поверит,— мягко заметил он.

 — Знаю.

 — Итак, через две ночи.— Он подчеркнуто многозначительно и выразительно кивнул— Я вернусь за тобой сюда. Или в любое другое место, где ты окажешься в тот момент.

 И он исчез, одарив меня на прощание ослепительной улыбкой, еще более широкой, чем прежде.

 Причем сделал он это совсем не так;, как то было присуще мне, то есть не промелькнул мимо с неуловимой для человеческого глаза скоростью.

 Он просто испарился на месте... 

  Дрожа с головы до ног и покачиваясь, я поднялся на ноги, отряхнулся и огляделся вокруг. Б комнате царил тот же безупречный порядок, что и в тот момент, когда мы туда вошли. Должен признаться, меня это ничуть не удивило. Наше сражение происходило в иных сферах. Но в каких именно?