Дэвид не смог скрыть улыбку. Ему было хорошо известно мое тщеславие, равно как и то, что в начале девяностых годов двадцатого века итальянские модельеры заполонили рынок таким количеством бесформенной, мешковатой, нескладной одежды, что любому, кто хотел выглядеть действительно привлекательно и эротично, не оставалось ничего иного, кроме как нарядиться в великолепно сшитый темно-синий костюм от «Бруксов».
Кроме того, кому, как не мне, знать, что густые, ниспадающие волнами волосы в сочетании с тщательно подобранной одеждой всегда представляют собой весьма эффективное и сильнодействующее средство.
Однако я не намерен зацикливаться на тряпках. Они того не стоят. Просто я был очень горд собственной внешностью и умением совмещать в себе, казалось бы, совершенно несовместимое: длинные локоны, безупречный покрой костюма и царственную манеру стоять, облокотившись на перила.
Дэвид сразу же бросился ко мне. От него пахло зимой. На улице действительно было холодно, прохожие скользили по покрытым льдом тротуарам, а в сточных канавах снег превращался в мерзкую грязь. Лицо Дэвида чуть светилось, однако этот необыкновенный блеск мог заметить и достойно оценить только я. Меня он приводил в восхищение.
Мы поцеловались и вместе поднялись в устланный коврами бельэтаж.
Ужасно, что Дэвид на целых два дюйма выше меня, однако я его очень любил и искренне радовался возможности побыть с ним рядом. К тому же в этом просторном, теплом, погруженном в полумрак помещении мы были совершенно избавлены от чужих любопытных взглядов.
— Ты пришел! — воскликнул я.— Откровенно говоря, я не слишком на это надеялся.
— Еще бы,— проворчал Дэвид.
Его мягкий британский акцент в сочетании с юным лицом по-прежнему производил на меня неизгладимое впечатление. Этого пожилого человека, получившего молодое тело, я недавно сделал вампиром, причем одним из наиболее могущественных.
— А чего ты ожидал? — спросил он.— Арман сказал, что ты зовешь меня. И Маарет.
— Понятно. Ты ответил на мой первый вопрос.
Мне хотелось расцеловать его, и я неожиданно даже для самого себя протянул к нему руки, но так, чтобы в случае необходимости он имел возможность уклониться от моих объятий. Когда же он этого не сделал, а, напротив, тепло обнял меня в ответ, я почувствовал такую радость, какой не испытывал вот уже много месяцев.
Точнее говоря, целый год — с того момента, когда мы втроем — Дэвид, я и Луи — оказались где-то в непроходимых джунглях и приняли решение расстаться.
— Твой первый вопрос?— Дэвид смотрел на меня пристально, изучающе, пытаясь понять, что у меня на душе. А это было нелегко, ибо вампир и его создатель лишены возможности читать мысли друг друга.
Мы долго стояли так — два существа, богато одаренные сверхъестественными способностями. Нас переполняли чувства, однако выразить их и общаться между собой мы могли лишь одним, но, быть может, самым наилучшим на свете способом: словами.
— Да, потому что первое, что я хотел у тебя спросить, виделся ли ты с остальными и не пытались ли они причинить тебе вред. Ты же знаешь... Все эти разговоры по поводу того, что, обратив тебя, я нарушил установленные правила. Ну и прочий вздор.
— Прочий вздор,— насмешливо передразнил он мой французский акцент, теперь еще смешавшийся и с американским.— О каком вздоре...
— Ладно,— прервал я его.— Давай пойдем в бар и поговорим там. Главное я выяснил: никто не сделал тебе ничего плохого. Откровенно говоря, я был уверен, что они не смогут и не осмелятся и что опасность тебе на самом деле не грозит. В противном случае я никогда не позволил бы тебе в одиночку странствовать по миру,
— А разве ты не твердил мне об этом каждые пять минут, перед тем как расстаться?
Мы отыскали свободный столик возле стены. Народа в баре было не много — как раз то, что нам и требовалось. Интересно, как мы выглядели со стороны? Наверное, как двое молодых людей в поисках партнеров или партнерш для любовных приключений.
— Никто не причинил мне вреда,— сказал Дэвид.— По-моему, ни у кого и в мыслях не было ничего подобного.
Кто-то играл на пианино — мелодия звучала, на мой взгляд, слишком тихо и нежно для такого заведения. Это было одно из произведений Эрика Сати. Как мило.
— Какой галстук! — воскликнул Дэвид и, сверкнув ослепительной белозубой улыбкой, наклонился ко мне через стол. Клыков его, конечно, видно не было.— Эта масса шелка на твоей шее явно не от «Братьев Брукс».— Он тихо рассмеялся, словно поддразнивая меня.— А твои ботинки! Что творится у тебя в голове? И вообще, что происходит?
Над нашим столиком нависла огромная тень. Подошедший бармен произнес несколько дежурных фраз, которые из-за волнения и царящего вокруг шума я даже не расслышал.
— Что-нибудь горячее,— ответил ему Дэвид, ничуть не удивив меня таким заказом.— Пунш или что-то в этом роде — на ваш выбор.
Я кивнул и жестом показал равнодушно взиравшему на нас парню, чтобы тот и мне принес то же самое.
Вампиры всегда заказывают горячие напитки, поскольку не пьют, но с удовольствием ощущают их тепло и вдыхают исходящий от них аромат.
Дэвид вновь перевел взгляд на меня. Точнее, не Дэвид, а некий человек, чей облик был мне хорошо знаком и в чьем теле с некоторых пор заключен Дэвид. Ибо сам Дэвид навсегда останется для меня пожилым джентльменом, которого я знал и высоко ценил, равно как теперь начинаю ценить и похищенное нами великолепное плотское вместилище его души, ибо оно постепенно меняется и я все чаще вижу мимику, жесты и манеру поведения, свойственные именно Дэвиду.
Не пугайся, дорогой мой читатель. Обмен телами произошел еще до того, как я сделал Дэвида вампиром, и к моему рассказу этот факт не имеет никакого отношения.
— Тебя опять что-то преследует? — спросил Дэвид.— Так мне сказал Арман. И Джесс.
— Где ты их видел?
— Армана? Встретил случайно. В Париже. Он шел по улице. Он был первым, кого я встретил.
— И он даже не попытался сделать тебе какую-нибудь гадость?
— С чего бы вдруг? Зачем ты звал меня? За тобой кто-то следит? Что, собственно, случилось?
— Ты был с Маарет?
Дэвид покачал головой и откинулся на спинку стула.
— Знаешь, Лестат, я изучал рукописи, которые вот уже много веков в глаза не видел ни один человек. Мне посчастливилось прикоснуться к глиняным табличкам, которые...
— Дэвид, мой ученый Дэвид! — перебил его я.— Воспитанник Таламаски, получивший образование, позволяющее стать совершенным вампиром, хотя никто в ордене и помыслить не мог, что тебе уготована такая судьба.
— Да пойми же! Маарет отвезла меня туда, где хранятся ее сокровища. Ты должен понимать, каково это — держать в руках табличку, испещренную знаками и символами, которыми пользовались еще до изобретения клинописи. А сама Маарет! Ведь я мог прожить невесть сколько столетий и не встретить ее!
На самом деле Маарет была единственной, кого ему стоило опасаться. Полагаю, мы оба это знали. В моих воспоминаниях о ней, однако, не осталось и тени ощущения исходящей от нее угрозы — только тайна, загадочность существа, сумевшего пережить тысячелетия, столь древнего, что каждый жест этого существа кажется движением ожившего мрамора, а его голосом с нами словно говорит все человечество.
— Если Маарет даровала тебе свое благословение, ничто другое уже не имеет значения,— со вздохом ответил я, думая о том, удастся ли мне самому еще хоть однажды увидеться с ней. Откровенно говоря, надежда на это была очень слабой, да я и не жаждал встречи.
— Я виделся и со своей любимицей, с Джесс,— сообщил Дэвид.
— А-а-а... Впрочем, этого и следовало ожидать.
— Я искал ее повсюду, путешествовал по миру и безмолвно призывал свою любимую Джесс — точно так же, как звал меня ты.
Ах, Джесс! Белокожая, рыжеволосая, хрупкая, словно птичка. Дитя двадцатого столетия. Прекрасно образованная и богато одаренная экстрасенсорными способностями в своей смертной ипостаси, она еще тогда познакомилась с Дэвидом и стала его ученицей в Таламаске. Теперь она тоже принадлежит к сонму бессмертных, и они с Дэвидом сравнялись в красоте и вампирском могуществе. Или почти сравнялись — мне трудно пока об этом судить.
