«Да!» Невольно вспомнился кабинет Резцова, его обстановка. Скромный письменный стол, на нем простенький чернильный прибор, телефон, жесткий стул с высокой спинкой, справа от стола небольшой сейф, слева у окна маленький столик, около него два венских стула, в углу за коричневой раздвижной шторкой темная железная кровать, аккуратно заправленная светлым пикейным одеялом, переносная деревянная вешалка...

— Располагайтесь, товарищи, — сказал Игорь Владимирович и провалился в мягкое кресло.

Разговор начался как-то сам собой. Игорь Владимирович поинтересовался у Буробина, где он остановился в Москве, не нуждается ли в гостинице или еще в какой помощи. Потом поговорили о трудном положении на фронтах.

— А вы, если не секрет, где служили в армии? — спросил Игорь Владимирович. — Я ведь тоже всего год как снял военную форму.

Буробин с нескрываемой укоризной глянул на Душечкина: «Мы зачем сюда пришли, металл выбивать или?..»

Душечкин, внимательно следивший за разговором, улыбнулся: «Не глупи...»

Буробин стал терпеливо рассказывать.

— Подумать надо, — оживился Игорь Владимирович, — вы командовали пешей разведкой! И в тыл врага, естественно, ходили?

— За «языком», — с достоинством ответил Буробин.

— Весьма интересно, я вот в боях участвовал и с белополяками, и с кайзеровцами, но то, знаете, в боях, когда у тебя за спиной свои... А ходить в тыл, где надеяться можно, как говорится, только на свои силы, не доводилось, да я, наверное, с этим и не справился бы — духу б не хватило. — И сдержанно улыбнулся. — Ну а как попали в Управление Смоленской дороги?

Буробин смутился. Он даже вроде бы покраснел.

— Выходит, по знакомству...

— Ну-тке, ну-тке, это уже совсем интересно. — У Игоря Владимировича заблестели глаза.

— Да после того, как меня полоснуло в живот и потом подштопали, об армии, естественно, думать было нечего. Тогда командир полка и написал письмо старому своему другу Межерову. А тот меня направил поближе к дому... — Видя, с каким восторгом воспринял это сообщение Игорь Владимирович, Буробин не без улыбки подумал: «А как бы ты приятно сейчас выглядел, если бы вдруг узнал, куда меня направил командир полка на самом деле?»

Когда наконец вопросы у Игоря Владимировича иссякли, он попросил письмо. И, даже не читая его, наложил резолюцию.

Прощались приятелями.

— Для вас дверь моего кабинета всегда открыта, — говорил Игорь Владимирович, — и, если появится еще какая-нибудь нужда, заходите. Мы же Центрутиль — у нас только птичьего молока нет.

Уже в коридоре Буробин с усмешкой спросил у коммерсанта:

— Леонид Павлович, а вы не находите, что Игорь Владимирович человек со странностями?

— Это почему?

— Мы к нему за металлом пришли, а он замучил меня посторонними вопросами.

Душечкин укоризненно покачал головой.

— Удивляюсь я, Николай Николаевич, совсем несведущий в коммерции вы человек. Игорь Владимирович ответственное лицо, и как он может, не узнав, кто вы, вступать с вами в сделку. А он, если уж говорить откровенно, человек весьма осторожный. До него на этом месте чекисты троих расстреляли, а он, видите, держится — да и как держится! А все почему? Да потому, что голова! Но ты мне, скажу откровенно, сегодня понравился, держался молодцом. Ну да ладно, это, батенька вы мой, пройденный этап, давайте-ка лучше подумаем, с чего начнем завтрашний день в ВСНХ. — И стал рассказывать, кого им предстоит еще одолеть...

На ВСНХ ушла целая неделя. Душечкин таскал Буробина по кабинетам, суетился, делал вид, что изо всех сил старается пробить заказ, но чекист чувствовал, что он специально тянет время. Кстати, все эти дни за Буробиным продолжали ходить тени. Стоило ему только расстаться с коммерсантом, как тут же появлялся соглядатай. Приходилось всячески изощряться, чтобы показать им, что он не только не видит, но даже и не подозревает об их существовании. Однако время шло, и Буробину надо было повидаться с Мартыновым, рассказать о своих злоключениях, посоветоваться... Он искал момент.

Однажды, после крупного разговора с Душечкиным о волоките с заказом, Буробин возвращался домой. Коммерсант успокоил его, пообещав, что все решится завтра, якобы после возвращения из командировки какого-то важного товарища. Чтобы не тратить времени на лишние переходы, встречу назначили после обеда прямо в вестибюле ВСНХ.

Буробин шел по Никольской и думал, как бы уйти от назойливого хвоста. Где-то далеко за спиной послышалось цоканье копыт. Вот и выход. Буробин захромал, сделав вид, что споткнулся о крышку колодца водостока... Едва с ним поравнялась единственная на всей улице пролетка, сел в нее. Преследователь беспомощно заметался.

Ехать на Лубянку было рискованно. Поэтому по пути Буробин забежал на служебную квартиру, позвонил по телефону. И был рад, что застал Мартынова у себя. Начал торопливо рассказывать, почему до сих пор не зашел к нему. Хотел перечислить фамилии всех тех, с кем его познакомил Душечкин, но начальник остановил:

— Работай спокойно, потолкуем при встрече...

Когда приехал в Спасоболвановский переулок, преследователя не было. Он появился спустя несколько минут. Все получилось, как хотелось...

В ВСНХ Буробин опоздал. Дядя, готовясь к зиме, ремонтировал, утеплял окна, перестилал пол. Буробин ему помогал и был рад, что эта помощь заняла у него весь вечер и потом все сегодняшнее дообеденное время.

Душечкин нервным шагом расхаживал по вестибюлю здания ВСНХ.

— Наконец-то, — укоризненно сказал он. — Да где это вы пропадали?

— Ремонтом занимался, — виновато ответил Буробин, а про себя подумал: «И чего спрашивает, соглядатаи все равно доложат».

В гардеробе разделись. Буробина поразил праздничный вид Душечкина. На нем был новый серый в большую клетку костюм, кипенно-белая рубашка с крепко накрахмаленным воротничком, яркий модный галстук, новые коричневые полуботинки.

— Что это вы сегодня вырядились?

— Узнаете, — заговорщически ответил коммерсант.

Они остановились у двери с табличкой: «Заместитель начальника отдела по распределению заказов Ракитин Иван Федорович».

Душечкин перевел дух, торопливо осмотрел Буробина, стряхнул с гимнастерки какую-то пылинку, дал свою расческу.

— Возьмите, причешитесь получше, — и постучался.

В углу небольшой приемной за столом сидела пожилая женщина с бледным худым лицом и полировала ногти.

— Это со мной товарищ, Анна Петровна, — деловито сказал Душечкин и, пропустив Буробина вперед, прошел в кабинет.

За большим столом, заваленным бумагами, сидел пожилой мужчина. Волосы у него были всклокоченные, и весь он был какой-то неприбранный.

— Иван Федорович, здравствуйте! — Душечкин замер в ожидании и, когда Ракитин, не глядя на него, протянул руку, заискивающе и легонько пожал ее. — А это Николай Николаевич, — Душечкин сделал шаг в сторону, давая возможность Буробину подойти к столу, — начальник административно-хозяйственного отдела Смоленской железной дороги.

— Очень приятно, — Ракитин блеснул очками в роговой оправе, — рад приветствовать коллегу в своем кабинете. Присаживайтесь. Вы уж извините, но я сейчас просмотрю горящую бумагу и тогда займусь вами.

Душечкин торопливо сел, показал Буробину, чтобы он сделал то же самое.

Иван Федорович прочитал очередной лист, расписался на нем, вызвал секретаря и молча отдал ей большую кипу бумаг... Когда секретарь ушла, он снял очки и, подслеповато щурясь, стал молча рассматривать Буробина. В его взгляде проглядывались одновременно и кошачья настороженность, и детское любопытство, и сдержанность много повидавшего человека.

— Я вас слушаю, товарищи, — сказал он. Голос у него был низкий и очень приятный.

Душечкин стал рассказывать о причине визита. Ракитин его не слушал. Он продолжал рассматривать Буробина.

— Так, так, — наконец сказал он с сожалением, — обеднела ваша дорога... Подумать только — нет даже несчастных топоров и пил.