— Что понадобилось Синоду в этот раз? — спросил Ян.
— Тебе грозит отлучение, сын мой. Синод собрал особую комиссию. Твои деяния расходятся с образцом поведения истинно верующего. К тому же твоя жена сектантка. Это у многих вызывает злобу.
— И у вас, отче?
— Я маленький человек. Я живу верой. Я призван соблюдать заветы Бога. Как и везде, наша церковь полна бюрократов и слепых ревнителей. Ни те, ни другие не могут мириться с реальностью, давно опередившей время архаичной веры. Твой брак — уже не столько дело религии, сколько вопрос твоих личных предпочтений. Такова моя позиция.
— Вы будете поддерживать меня и впредь?
— Я стар и болен. Союз с тобой позволяет мне до сих пор ходить, дышать, жить. Как я могу отказаться от всего этого?
— Вы боитесь смерти, святой отец?
— Думаю, да. Я давно не верю в деление потустороннего мира на ад и рай. Знаешь, я когда-то был неплохим проповедником. А это говорит о том, что я абсолютный атеист.
— Я рад слышать это. Когда мне предписано явиться к Синоду?
— Завтра. Рассмотрение твоего дела назначено на двенадцать часов ночи. В Главном Соборе.
— Передайте Настоятелю, что я прибуду.
Отец Гиль покинул свое кресло и удалился.
Шерхан ощутил, как с уходом священника от него ушло спокойствие. Что бы ни пророчил Гиль, ссора с Синодом была очень серьезным проступком. И хотя Ватек был де-юре абсолютно независим от церкви, ему приходилось мириться с ее уставами. Главы Синода были непробиваемы для подкупа, запугивания и так далее. Любая попытка прибегнуть к блекмейлу оборачивалась крахом. Но все же и Синод имел слабые места. Такие, как отец Гиль.
Камера слежения всевидящим оком буравила вечерний полумрак. В своей энергонезависимой памяти она сохраняет каждую прошедшую секунду, голосовой сканер тщательно записывает на СD все звуки. Вся эта сложная система служит одной цели — в случае форс-мажора привести в действие три дуплексные консоли автоматической пушки Гэтлинга.
Сквозь тонированные стекла «линкольна-таункар» вечерний мир казался смешением оттенков бежевого. Медленно опустилось стекло на заднем сиденье — сервомоторы стеклоподъемника работали бесшумно, — выпустив из салона застоявшийся сигаретный дым. Глаза поверх очков в тонкой металлической оправе с нескрываемым раздражением посмотрели на пролеты ступеней, массивную двустворчатую дверь, охрану. Потом на асфальт полетел окурок с прикушенным фильтром, закрылось окно.
Шурша пуленепробиваемой резиной покрышек, «линкольн» отъехал вперед и остановился рядом со знаком парковки — только машины с правительственными номерами, а внизу: маленькая гравировка «Made by „Cratos Inc“».
Внутри салона пассажир с нетерпением посмотрел на часы и вновь закурил. Его примеру последовал и шофер. Лишенный возможности вырваться наружу, едкий табачный дым бушевал по салону, заставляя слезиться глаза. Вакуумный двигатель (мощность, как у среднего танка) работал на холостом ходу, питая сложную оборонительную систему автомобиля. Пассажир отбивал пальцами дробь на собственном колене, изредка поглядывая на хронометр.
Перекресток впереди окрасился в белый свет от фар приближающейся машины. Еще один представительский лимузин, такой же «линкольн», остановился параллельно первой машине. Из его нутра едва слышно лилась музыка, в которой слушатель-знаток уловил бы этнические мотивы. Вскоре рядом встали еще два точно таких же «линкольна», заполнив собой все пространство паркинга. Камера слежения, упрямо пялившаяся на машины уже четверть часа, тщетно силилась понять причины подобного скопления. Аудиосканер с завидным упрямством продолжал записывать тишину, слегка разбавленную этно. Но больше всех скучали «гатлинги»…
Вечер клонился к своему зениту, готовясь уступить ночи.
Ровно в полночь — устроитель вечеринки был заядлым мистиком — с таким тщанием охраняемые двери открылись, и из них вышел человек в черном костюме. Он спустился к стоянке и остановился, стараясь взглядом проникнуть сквозь тонировку автомобильных стекол.
Спустя некоторое время он произнес:
— Его Святейшество ждет вас.
Тихий голос осел на черные капоты автомобилей, заструился по асфальту серебряным дождем свет от фонарей. Вот послышались щелчки замков, хлопнули закрывающиеся двери.
Конференц-зал был спроектирован на манер амфитеатра. В центре размещалась трибуна на небольшой, приподнятой над полом арене. Сиденья расходились от нее концентрическими кругами. Дизайн был выдержан в стиле милитари, преобладали серо-стальной, светло-голубой и сиреневый тона. В обычное время стоящего за трибуной докладчика могли слушать 600 персон — именно на такое количество, не лишенное некоторого глубинного смысла, были рассчитаны посадочные места. Но сейчас заняты были только семь кресел.
Семь человек (не считая двух-трех телохранителей, немыми церберами приставленных к каждому их них) рассредоточились по залу и сидели в полной тишине, исподлобья изучая друг друга.
Шерхан — пассажир первого из знакомых камере слежения «линкольнов» — сидел в последнем ряду. Вынужденный вариться в месиве из ожидания сопутствующего ее напряжения, он чувствовал нервозность. Стоявшая перед ним пепельница постоянно пополнялась новым окурком. Однако внешне Ватек мог служить образцом для воплощенного спокойствия.
В шести оставшихся креслах сидели хозяева остальных трех машин, припаркованных перед Главным Собором. Эти люди являлись местными «отцами Триады», теневыми кукловодами, без ведома которых в городе нельзя было даже поссать. Все они, оторвавшись от дел или от праздного безделья, приняли приглашения Его Святейшества стать участниками судилища над неверным Шерханом и теперь считали в уме секунды в ожидании обещанной аудиенции.
Ватек мог наизусть рассказать подноготную каждого из своих визави.
Время текло расплавленным металлом. Большой хронометр, искусно инсталлированный по всей площади куполообразного потолка, показал четверть первого ночи. Открылись двери, и в зал вошел сам Отец-Настоятель в сопровождении своего секретаря. На лицах обоих застыли дежурные маски экзальтации.
Шерхан насторожился.
Внутренние системы жизнеобеспечения и безопасности Главного Собора представляли собой вершину соответствующей технической мысли.
Компьютерная сеть церкви управляется восемьюдесятью мультипроцессорными серверами, отслеживающими все уровни контроля безопасности информации и трудовых ресурсов — шумовой фон, уровень радиопомех, возможность внешнего сканирования. Программное обеспечение заскриптовано особым образом.
Передвижение внутри здания любого объекта — диапазон размеров от таракана до медведя — отслеживается телеметрическими датчиками, реагирующими на изменения температуры, объема, скорости движения воздушных масс. Микрокамеры, предусмотрительно замаскированные под элементы декора, неустанно фиксируют все четные мгновения жизни внутри здания и нечетные снаружи.
В системах вентиляции и дренажа сновали нанозонды, анализирующие состав воздуха и воды.
В промежутках между двойными потолками прятались турели крупнокалиберных пулеметов — на случай, если в здание проникнет вооруженный противник. Если же придется вести крупномасштабные бои, у службы безопасности имелись три танка и столько же штурмовых вертолетов — в особых ангарах под землей.
В общем, уж очень тщательно охраняла себя церковь.
— Я благодарю вас, господа, что откликнулись на мое приглашение. Дело, разобрать которое нам предстоит, носит чрезвычайно важный характер. Все вы являетесь ярыми ревнителями нашей веры, что есть большая редкость в наши дни. Наша конгрегация на Марсе немногочисленна, но мы сильны сплоченностью и свято храним мудрость предшественников. Перед глазами Господа нашего — мы Его преданные дети. Нам и только нам открыт истинный смысл Его посланий, и будут вовеки прокляты те, кто глух к словам истинной веры. Аминь.
