— В последнюю неделю Стеф с кем-то встречалась!

— Ты имеешь в виду Дирка? — спокойно отозвался Берни. — Ну и что?

— Она тебе рассказывала?.. — удивилась Амелия.

— Скорее упоминала. Он, кажется, обслуживает катера или занимается еще чем-то в этом роде.

— Я знаю о нем лишь немногим больше. — Амелия покачала головой. — Я предлагала Стеф пригласить его к нам, но она не захотела. Теперь я жалею, что не расспросила ее о Дирке поподробнее, но… В конце концов, Стеф была уже взрослой, и мне показалось, я не должна лезть в ее личные дела.

— Я тебя хорошо понимаю… — Берни вздохнул, но по его тону Амелия догадалась, что старик что-то знает. Да и лицо у него было какое-то смущенное.

— Берни, пожалуйста… Если тебе что-то известно — не молчи! Любая мелочь может оказаться важной для… для расследования!

Старик заерзал на сиденье, потом бросил взгляд в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что дети его не слышат.

— Я их видел… — смущенно проговорил он.

— Стеф и Дирка?

Берни покачал головой. Казалось, он еще больше смутился, а Амелия вдруг почувствовала, как сердце у нее упало.

— Стеф и Доусона?

Старик кивнул.

— Когда?!

— Дай-ка припомнить… — Берни задумчиво нахмурился. — В четверг, кажется… Да, точно — в четверг!

— Ты, наверное, ошибся. — Амелия точно помнила, что, когда она застукала Доусона с фотографиями в его коттедже, была пятница, а в тот же день вечером Стеф впервые увидела его в баре.

— Нет, не ошибся. Именно в четверг я начал готовиться к отъезду. У меня еще бедро разболелось.

— Расскажи, как все было.

Берни начал рассказывать, Амелия молча слушала. Закончив, старик добавил с неловким смешком:

— Вот, собственно, и все. Как видишь, ничего особенного. Совсем ничего, только… Ближе к вечеру я столкнулся со Стеф на пляже. Мне захотелось ее подразнить, и я сказал — мол, этот парень для нее староват или что-то в этом роде, а она рассмеялась и попросила меня ничего тебе не рассказывать.

— А почему — она не говорила?

— Ей, как я понял, было все равно. Это он якобы просил ее, чтобы она ничего не рассказывала тебе об их встрече.

От этих слов на душе у Амелии стало невыносимо тяжело, и она ничего не ответила. Берни с беспокойством на нее покосился, но промолчал. Только когда они добрались до окраины поселка и ему пришлось затормозить перед одним из немногих знаков остановки, старик пробормотал:

— Эх, напрасно я тебе рассказал…

— Нет, — ответила она. — Я должна была знать.

— Все-таки не нужно мне было лезть в чужие дела.

— Ты никуда не лез. Я сама… сама вынудила тебя сказать.

— И все равно у меня душа не на месте. Вы с ним вроде как подружились, и мне не следовало…

— Это просто случайность, что мы с Доусоном оказались соседями.

— Может быть. — Берни слегка пожал плечами. — Но мне показалось, он тебе нравится.

Амелия отвернулась и стала смотреть в окно, чтобы он не видел ее лица.

— Поехали побыстрее, — попросила она. — Как бы на паром не опоздать.

Покинув административные помещения Шерифской службы, Доусон очутился в небольшом вестибюле. Здесь он с удивлением увидел Амелию; в особенности его поразило, что она была одна, без детей. Амелия сидела на одном из неудобных пластиковых стульев, составленных в ряд вдоль стены. Казалось, она не ожидала его здесь встретить — в первый момент ее глаза слегка расширились, но уже через мгновение она отвернулась как можно равнодушнее и невозмутимее.

Доусон подошел и сел на соседний стул.

— Ты как? Все в порядке?

Повернув голову, она окинула его насмешливым взглядом.

— Даже не припомню, когда в последний раз я проводила День труда столь занимательно и разнообразно.

Доусон кивнул. Он понимал, что задал глупый вопрос и заслуживал подобного ответа.

— А где Хантер и Грант?

— В гостях у Джорджа Меткалфа и его жены, — ответила Амелия после едва заметной паузы. — Я только что им звонила — они неплохо проводят время, но не возражают, чтобы я за ними приехала. — Она покосилась на дверь, из-за которой он только что вышел, и добавила: — Только я не знаю, когда освобожусь. Честно говоря, мне было бы гораздо удобнее, если бы они остались у Джорджа на ночь, ведь завтра утром мне нужно быть в суде.

— А что думает по этому поводу Джордж? — уточнил Доусон.

— О, он не возражает. Во-первых, у меня довольно хорошие отношения с ним и с его женой, а во-вторых… во-вторых, он все понимает.

— В случае если Джордж вдруг не сможет с ними посидеть, ты всегда можешь поговорить с Лемюэлем Джексоном, а он замолвит за тебя словечко судье.

— Он мне уже звонил. Как только он услышал в новостях про… про Стеф, то сразу предложил мне перенести заседание на другой день, но я отказалась.

— Ты уверена, что выдержишь перекрестный допрос?

— Не знаю, но мне хочется как можно скорее с этим покончить.

Доусон кивнул. Он понимал ее желание, однако сомневался, что решение Амелии было разумным. Выглядела она, честно сказать, не лучшим образом — лицо осунулось, под глазами круги. Несомненно, Амелия очень устала и вымоталась, а появляться в таком состоянии на судебном заседании, да еще подвергаться перекрестному допросу было как минимум недальновидно.

— Ты рассказала Хантеру и Гранту насчет Стеф?

— Нет. Я просто не знаю, как это сделать, с чего начать… Ведь я и сама никак не могу поверить, что ее больше нет.

Доусон немного помолчал, словно из уважения к памяти Стеф. Потом он сказал:

— Ты уже знаешь, что ее убила не черепица и не свалившийся с крыши кирпич?

Амелия с трудом сглотнула.

— Да.

Во время «беседы» Доусона с детективом Такером и его напарником пришло предварительное заключение о причинах смерти молодой девушки. Экспертиза установила, что она была убита ударом по голове, нанесенным сзади с силой, раздробившей ее.

— Кто тебе сказал? — спросил Доусон.

Амелия плотно сложила руки под грудью, а ладони сунула под мышки, словно ей вдруг стало холодно.

— Когда я приехала в морг, меня попросили ее опознать — так сказать, в предварительном порядке. Правда, патологоанатом все равно не мог начать вскрытие до тех пор, пока Стеф не опознают родители, но после того, как я подтвердила, что это она, медэксперт исследовал рану. Он-то и сказал мне, что ее, скорее всего, убили.

— А ее родители приехали?

— Да, но совсем недавно. Их повезли в морг сразу из аэропорта. Я пыталась с ними поговорить, но они… они просто убиты горем. В общем, я не стала им мешать и уехала.

— А здесь ты как оказалась?

— Как только экспертиза установила, что это было убийство, детектив Такер позвонил мне и попросил приехать, чтобы ответить на кое-какие вопросы. Я приехала, но меня попросили немного подождать. — Она кивнула на дежурного полицейского, который сидел за столом, отгороженным от остальной части вестибюля перегородкой с вырезанным в ней окошком. — Это было полчаса назад.

Криминалисты все еще работали на месте преступления на Сент-Нельде, но кто-то облеченный властью уже решил, что это преступление ввиду его особой тяжести будет расследоваться Шерифской службой округа, а не полицейским участком, за которым был формально закреплен остров. Офис шерифа соседствовал с окружной тюрьмой, которая занимала несколько приземистых промышленного вида зданий, стоявших на территории, окруженной высокой стеной со спиралями колючей проволоки наверху. Доусон видел тюрьму из окна кабинета Такера и не мог отделаться от мысли, что передача расследования в Шерифскую службу могла быть одной из разновидностей тактики устрашения.

Журналист провел здесь почти целый день, в течение которого двое детективов допрашивали его то порознь, то вместе. Отпустили его только сейчас, предупредив, впрочем, чтобы он не покидал город без разрешения властей. Между тем снаружи начали сгущаться сумерки, в воздухе заметно похолодало, и Доусон, не имея возможности вернуться на Сент-Нельду, думал о том, что ему снова придется ночевать в отеле.