- Добре, воевода, - согласился Аскольд. - Посылай к нему от моего имени гонца.

- Яромира пошлю, сына своего…

- Пусть будет так.

В сей момент из кузнечного горна, установленного неподалёку от деревянного Сварога, которого довершали вырубать плотники, взлетели искры и послышались команды Данилы:

- Дидо, клади в огонь железную чушку, а ты, Ярил, посильнее мехами орудуй… Да потом бери кувалду, но после того, как я постучу молотком по наковальне…

- Чуешь, княже, Хват для Сварога уже человеческие головы ковать начинает…

- Хорошо, воевода, но наковано ли достаточно мечей и сулиц?

- Обижаешь кузнецов, архонт, ремесло своё они высоко держат!

- Верю… Железные головы тоже нужны… А на выкованные доспехи и оружие сам взгляну.

«Придирчив, что касаемо дела… С Диром в этом отношении попроще…» - подумал Светозар, а у самого засосало под ложечкой: а вдруг что не понравится князю?! Взыщет!

Но лицезрение Сварога заворожило. Пока бог стоял на корнях трёхсотлетнего дуба: ноги ещё не успели вырубить. А делали его из цельного, не сваленного на землю дерева, - на большой высоте ссекли крону и сучья, выдолбили лицо, шею, плечи, руки. В левой он будет держать су лицу, в правой - серебряный шар. Сварог должен быть огромный и сильный, каким представляли отца Даждьбога и бога огня Сварожича древние русы.

Сварог обладал миром, и в этом залог его крепости, и духовной, и телесной, а железные человеческие головы, положенные у ног бога, олицетворяли её. Поэтому ему пели гимны, звучащие мощнее, чем гимны Перуну, ибо Сварога «сильна стопа, издающая глухой гул, при шаге которой колеблется земля и трясётся море… Бог Сварог есть царь звёзд, а имя его вознеслось выше их… И выше Солнца, и выше Огня…»

Так должно было быть, ибо бог Солнца и бог Огня - всего лишь его сыновья.

Сильного бога ставили русичи на капищах своих порубежных земель, ставили для того, чтобы вороги воочию видели, как сильны русичи сами…

Жертвенников вокруг Сварога было десять, на два больше, чем у киевского Перуна, и класть их Погляд уже заканчивал.

- Как хорошо бы обновить сии камни сожжением тех двух рабов, - похлопал по жертвеннику Погляд, обращаясь к Светозару: к князю не посмел… - Да говорят, что они сбежали…

- Не твово ума дело, - оборвал словоохотливого каменщика воевода.

Улучив время, когда Светозар отъехал, чтобы поговорить со жрецами, Аскольд спросил Кевкамен а:

- Что тебе в последний раз поведал хазарин? Всё не находилось возможности полюбопытствовать…

- Княже, я уж сам уединиться с тобой искал случая, да подходящего не сыскивалось…

- Ладно, говори скорей.

- Хазарин, благодарный нам, что спасли от смерти, сообщил: каган Завулон его и ещё с ним человека послал в Киев к иудею Фарре с повелением снабдить их в обратную дорогу планом укреплений города… Этот гонец был схвачен, другой - ускользнул, поэтому нужно его срочно поймать.

- Ты, Кевкамен, хорошо содеял, что освободил узников… Мы условились с воеводой - послать к Диру его сына… Но сделаем так: пусть Яромир в Киеве сперва займётся лазутчиком, а как только тот от Фарры получит план укреплений, отрядит своих людей для наблюдения за ним и тайного сопровождения… А уж здесь мы его перехватим. Яромир после того поедет на Припять.

Когда поведали обо всём Светозару, тот изумился придумке и признал её правильной. Яромиру же было дано точное описание внешности того, другого хазарина.

Я хочу обратиться к тебе, Светозар, - после небольшого раздумья промолвил князь. - Хотя об этом лучше бы поговорить с Вышатой, он-то, наверное, наслышан, кто поселил на Замковой горе Фарру?.. И поселил иудея будто бы за немалую мзду…

- Наслышан и я, архонт… Говорят, что Дир…

- На брата сие похоже… - сверкнул глазами Аскольд. - Но если это подтвердится, я спрошу с него!

Князь повернулся к старшему телохранителю и велел скакать в селение. Светозар подозрительно покосился на рында, отметив про себя, что их разговор тот намеренно слушал…

Оставшись наедине, отец с сыном взглянули друг на друга и на какое-то время онемели от удивления.

- Хорошо, что я ещё не успел наказать охранников темницы… Снял бы головы и с тех, кто невиновен…

- Воля княжеская непредсказуема… А с узниками добро получилось…

- Что велишь сделать с тем охранником, которого подкупили?

- Сделай вид, будто ничего не знаешь…

- Но только пока. Покуда Аскольд здесь. А как вернусь, я его спроважу к жрецам. На сожжение… - заключил Яромир.

- И знай, сын, первая твоя нужда - изловить лазутчика, - напутствовал в дорогу Светозар. - И поймать его после того как он получит от иудея Фарры план укреплений Киева.

- Понял, отец.

- Сварог с тобой!

- И с тобой тоже.

После отъезда Яромира боил Светозар поведал Аскольду об изречении, молвленном свыше одному из трёх волхвов, которые в скором времени зажгут вокруг Сварога десять костров и будут поддерживать денно и нощно жертвенный огонь, как на капище киевского Перуна, ценою собственных жизней.

Колдованц, находясь в лесу, в уединении, услыхал голос, сказавший ему с верхушки дуба следующее:

- Уже нижние воды Днепра потихоньку начинают течь обратно, можно сие увидеть, спустившись на самое дно… И земли станут перемещаться, так что Греческая земля займёт место Русской… И другие земли изменят своё местонахождение.

- Может, надобно спросить у грека, что означают эти слова? - посоветовал Аскольду воевода.

Позвали Кевкамена, и тот объяснил всё таким образом:

- Думаю, княже, сии слова говорят о перемещении веры народов… На Русь придёт христианство… И тогда потечёт Борисфен обратно, неся учение Христа из земли Греческой в Киев и другие города и веси…

Светозар с нескрываемым недовольством отнёсся к такому объяснению и пожалел, что порекомендовал Аскольду обратиться к греку.

«Хитрая бестия сей грек! Ишь как премудро истолковал, как снова подвёл князя к мыслям о христианской вере… А я-то - дурак безмозглый…» - зло упрекнул себя воевода.

- И когда придёт вера Христова на русскую землю, - продолжал далее грек, - то будет видна радость на небе и на земле. И станут смеяться люди, ибо спасутся их души… «И воссияет здесь благодать Божия…» - говорил, княже, восемь столетий назад один из учеников Христа, апостол Андрей Первозванный. Будучи в Синопе и Корсуни, он решил поплыть по Борисфену вверх и, достигнув к вечеру некоторого места, стал под горами на берегу. А утром сказал своим ученикам, показав на горы: «Здесь будет великий город, и воздвигнет Бог много церквей».

- А не врёшь, грек? - строго спросил воевода.

- Ты же сам принёс нам пророчество своего жреца, не я ведь… - проговорил Кевкамен, сделав вид, что обиделся.

Отпустив Светозара, архонт спросил грека:

- Значит, тогда богов на наших кумирнях порушат?

- Выходит - так… Ибо твой народ, князь, поверит в Бога, который живёт на небе. Вы же своих ставите на земле… И приносите в жертву людей и животных, умерщвляя их, а христианский Бог говорит «ни убий». Вы имеете по нескольку жён и желаете ещё больше - жён близких родственников, занимаетесь блудом на игрищах. Если вы будете жить так, как живете - в разврате и кровосмешении, то пресечётся ваш род… Поэтому христианский Бог издал законы, по которым должны жить правильно люди, а в противном случае они погибнут, и земля опустеет…

- Я об этом подумаю… - тихо сказал Аскольд.

- И о милосердии подумай тоже, архонт… Я забуду о том, как срубил ты голову хазарскому жрецу. Но буду помнить, что позволил освободить невинных из темницы, и они отплатили добром за добро.

- Я срубил голову жрецу, ибо он того заслужил!

- То же самое молвил и я. Хорошо, что мы понимаем друг друга.

После сна Фарру в последнее время мучили головные боли, в суставах болели ноги, а тело от головы до пояса будто кто поколотил палкой… Старость - не радость, но иудею совсем недавно исполнилось лишь пятьдесят, хотя для мужчины это уже приличный возраст, все его ровесники давно вручили свои души всемогущему богу Яхве. Среди них, конечно, находились и такие, которые следовали заветам Саддока и не верили в воскресение и бессмертную душу, но Фарра полагал, что они жестоко заблуждались, и какой бы не вели беспечный и беспорядочный образ жизни, не думая о посмертном наказании, оно им всё равно на небесах будет обеспечено.