Павлова — Павлова В. П. Декабрист Сергей Петрович Трубецкой // Трубецкой С. П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Иркутск, 1987. Т. 2.

Памятники — Памятники архитектуры Москвы. Кремль. Китай-город. Центральные площади. М., 1983.

Пржибыльский — Пржибыльский К. К биографии князя Петра Борисовича Козловского. — РГАЛИ. Ф. 195. Оп. 3. № 56.

Путеводитель — Дмитриев В. М. Путеводитель от Москвы до Санкт- Петербурга и обратно. СПб., 1847.

Пушкин — Пушкин. Собр. соч. В 10 т. Л., 1979.

РА — Русский архив.

Россия — Россия первой половины XIX века глазами иностранцев. Л., 1991.

PC — Русская старина.

Сон юности — Ольга Николаевна, великая княгиня. Сон юности. Париж, 1963.

Устрялов — Устрялов Н. Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1859. Т. 6.

Тютчева — Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. М., 1990.

14 декабря — 14 декабря 1825 года и его истолкователи. М., 1994.

АМАЕ — Archives du Ministere des Affaires etrangeres. Correspondance politique. Russie.

BN.NAF. — Bibliotheque Nationale. Nouvelles Acquisitions Francaises.

Ancelot — Ancelot J. Six mois en Russie. P., 1827.

Arlincourt — Arlincourt, vicomte d' Le pelerin. Etoile polaire. P., 1843.

Balabine — Balabine V. Journal. P., 1914.

Bardoux — Bardoux A. Madame de Custine. P., 1926.

Cadot — Cadot M. La Russie dans la vie intellectuelle francaise. 1839–1856. P., 1967.

Chaudes-Aigues — Chaudes-Aigues J. La «Russie en 1839» de Custine // Revue de Paris. 1843. T. 44, decembre.

Dino — Dino, duchesse de. Chronique de 1831 а 1862. P., 1910. T. 3.

Dorow — Dorow W. Furst Kosloffsky. Leipzig, 1846 (в действительности 1845).

Duez — Duez Ch. Critique des «Mysteres de la Russie» et de l'ouvrage de M. de Custine «La Russie en 1839». P., 1844.

Durande — Durande A. Joseph, Carie et Horace Vernet. P., 1864.

Espagne — Custine A. de. L'Espagne sous Ferdinand VII. P., 1991.

Ethel — Custine A. de. Ethel. P., 1839.

Faber — Faber G.-T. Bagatelles: Promenades d'un desoeuvre dans la ville de Saint-Petersbourg. SPb. 1811.

Gretch — Gretch Ν. I. Examen de l'ouvrage de M. le marquis de Custine intitule «La Russie en 1839». Traduit du russe par Alexandre Kouznetzoff. P., 1844.

Labinski — Labinski X. Un mot sur l'ouvrage de M. le marquis de Custine intitule «La Russie en 1839», par un Russe. P., 1843.

Laveau — Lecointe de Laveau G. Description de Moscou. 2-me ed. Moscou, 1836.

Lettres а Varnhagen — Custine A. de. Lettres а Varnhagen. Bruxelles, 1870.

Levesque — Levesque P.-Ch. Histoire de la Russie. P., 1812.

Liechtenhan — Liechtenhan D. Astolphe de Custine. Voyageur et philosophe. P., 1990.

Marmier — Marmier X. Lettres sur la Russie, la Finlande et la Pologne. P., 1843.

Maugras — Maugras R., G., Croze-Lemercier P. de. Delphine de Sabran, marquise de Custine. P., 1912.

Memoires et voyages — Custine A. de. Memoires et voyages. P., 1992.

Mickievoicz — Mickiewicz A. Oeuvres. Trad, par Christien Ostrowski. P., 1841. T. 1.

Notes — Barante P. de. Notes sur la Russie, 1835–1840. P., 1875.

Rosja — Custine A. de. Rosja w roku 1839. Tlumaczyl, przypisami i poslowiem opatrzyl Pawel Hertz. Panstwowy Instytut. Wydawniczy, 1995.

Rzewuska — Rzewuska R. Memoires. Rome, 1939.

Schiemann — Schiemann Th. Kaiser Nikolaus im kampf mit rolen und im gegensatz zu Frankreich und England, 1830–1840. Berlin, 1913. B. 3.

Schnitzler — Schnitzler J.-H. La Russie, la Pologne et la Finlande: Tableau statistique, geographique. P., 1835.

Segur — Segur Ph.-P. Histoire de la Russie et de Pierre le Grand. P., 1829.

Souvenirs — Barante P. de. Souvenirs. P., 1896–1897. T. 5–6.

Tarn — Tarn J.-F. Le marquis de Custine, ou Les malheurs de l'exactitude. P., 1985.

Tolstoy — La Russie en 1839 par M. de Custine, ou lettres sur cet ouvrage ecrites du Francfort. Par Jacques Iakovleff. P., 1844.

Tolstoy. Lettre. — Tolstoy J. Lettre d'un Russe а un journaliste francais sur les diatribes de la presse anti-russe. P., 1844.

Voyage en Russie — Greve C. de. Le voyage en Russie: Anthologie des voyageurs francais aux XVIII et XIX siecles. P., 1990.

Wiegel — Wiegel Ph. La Russie envahie par les Allemands. P., 1844.

По старому стилю 21 июля

«Сказание о Старом мореходе» (1798) Сэмюэла Тэйлора Кольриджа (1772–1834).

Фата Моргана — мираж, при котором на горизонте возникают изображения предметов, лежащих за горизонтом; назван по имени феи Морганы, персонажа средневековых эпических сказаний. Летние петербургские туманы «среди белого дня», которые местные жители объясняли пожарами в окрестных лесах, упоминаются и русскими мемуаристами (см., напр.: Свербеев Д. Н. Записки. М., 1899. Т. 2. С. 364). Возможно, однако, что у комментируемого пассажа был, помимо жизненных впечатлений, и литературный источник — «Объяснения поэта», заключающие третью часть «Дзядов»; и у Мицкевича, и у Кюстина миражом именуется туманный петербургский пейзаж, у Мицкевича, впрочем, зимний, а не летний: «Дым в северных городах, во время мороза, поднимаясь к небу фантастическими узорами, создает зрелище, подобное явлению, именуемому миражом, которое обманывает плавающих на морях и путников в песках Аравии» (Мицкевич. Т. 3. С. 259; Mickiewicz. P. 499)

Жослен — герой одноименной поэмы (1836) Альфонса де Ламартина (1790–1869); Кюстин неточно цитирует первую главу (у Ламартина: «Казалось, душа этого прекрасного места сочувствует мне»).

См. примеч. к т. I

Неточная цитата из надгробного слова Генриетте Английской (герцогине Орлеанской), которое в 1670 г. произнес Жак-Бенинь Боссюэ (см. примеч. к т. I, с. 377).

Когда в V веке север Италии стал подвергаться постоянным нашествиям варваров, его обитатели начали искать убежища на берегах Адриатики; датой основания Венеции считается 421 год, когда на островах среди лагун поселились первые жители.

Возражение Греча: «Зачем он <Кюстин> рассказывает клеветнические вымыслы о греко-русской церкви? Зачем уверяет он, что в России нет религиозного воспитания, что в церквах не читают проповедей? Как осмеливается он утверждать, что русское духовенство повсеместно выбывает одно лишь презрение? Разве он видел прелатов нашей церкви? Слышал их речи? Проникся их духом, их принципами?» (Gretch. Р. 64). Возражение Вяземского: «Мы могли бы ответить ему <Кюстину> цифрами и сообщить, во-первых, число экземпляров Евангелия, переведенного на современный русский язык, — не считая евангелий на языке церковнославянском, которые читают и неплохо понимают русские всех сословий; во-вторых, перечень проповедей уже опубликованных и публикующихся для употребления в сорока тысячах приходах империи, а затем, дабы покончить с этим вопросом, мы смиренно осведомились бы у ревностного католика, много ли читателей находит Евангелие в низших сословиях французского общества и не в странах ли наиболее католических, таких, как Италия и Испания, читать Библию народу запрещено?» (цит. по: Cadot. Р. 272).

Иначе, чем критики Кюстина, оценивал статус православных священников Н. И. Тургенев, автор книги «Россия и русские», изданной в 1847 году, но писавшейся одновременно с кюстиновской: «Положение русского священника не позволяет ему приобрести ни малейшего влияния на нравственность прихожан, не говоря уже о том, чтобы действовать на их сознание. Дело не в том, что русские священники совершенно необразованны: в большинстве своем они более просвещены, чем остальной народ, и нередко образованны так же хорошо, как дворяне; нет, причина скорее в полной зависимости священника от прихожан, у которых получает он средства к существованию. <…> Другое обстоятельство <…> препятствует русскому духовенству оказывать необходимое влияние на паству: это отсутствие наречия, на котором священник мог бы читать проповеди приличествующим образом. Проповедь — одно из лучших средств, с помощью которых духовенство может нравственно воздействовать на народ. Между тем в России язык и стиль проповедей до сих пор еще не созданы. Сельский священник, обращаясь к деревенским своим слушателям, должен, разумеется, говорить с ними на их языке <…> но сельские священники сочиняют проповеди крайне редко; они довольствуются чтением проповедей печатных — сочинений какого-либо епископа, знаменитого своим красноречием. Именно в проповедях, какие священники образованные, просвещенные обращают к пастве более или менее развитой умственно, проявляются наиболее явственно изъяны языка неразработанного и резко отличающегося от того, каким пользуются сословия цивилизованные» (Tourguenev N. La Russie et les Russes. P., 1847. T. 2. P. 35–37); ср. в дневнике И. В. Вьельгорского: «Реформа религиозная у нас необходима и со временем будет. Монастыри женские большею частою бордели, мужские место сбора всякого роду негодяев. Священники необразованны и в удалении каком-то от прочих мирян; не пользуются уважением» (Лямина Е. Э., Самовер Н. В. Бедный Жозеф: Жизнь и смерть Иосифа Вьельгорского. М., 1999. С. 236; запись от 27 января 1838 г.). Изъяны православного духовенства, которое не имеет образования, «не принадлежит к хорошему обществу» (письмо к Чаадаеву от 19 октября 1836 г. — Пушкин. Т. 10. С. 465, 689; подл, по-фр.) и не пользуется авторитетом и уважением среди паствы, обличались французскими авторами и до Кюстина: например, в письмах французского иезуита отца Розавена, которые вместе с письмами Жозефа де Местра переписывали для себя недавно обращенные в католичество русские дамы (см.; ЛН. Т. 29/30. С. 608–609), или в книге Ансело (см.: Aneelot. Р. 184–185); о «рабской зависимости русского духовенства» и пороках в политике русского правительства по отношению к католикам писал незадолго до Кюстина д'Оррер в книге «Преследования и муки католической церкви в России» (см. примеч. к т. I, с. 6, 350) и почти одновременно с ним К. Мармье, наблюдатель вообще весьма доброжелательный (см. в его «Письмах о России, Финляндии и Польше», печатавшихся с декабря 1842 по апрель 1843 г. в «Revue des Deux Mondes», главу «Троицкий монастырь»). Критически оценивал положение священников в России и Барант: «Невозможно не удивляться, видя, что у народа, набожного до суеверности, священники не имеют ни малейшего авторитета, не пользуются ни малейшим уважением, не привлекают, так сказать, ни малейшего внимания со стороны общества. Выходцы по большей части из низших сословий, необразованные, женатые и обреченные сражаться со всевозможными обыденными нуждами, священники отправляют религиозные церемонии, но не оказывают никакого влияния на народ. <…> В России нет ни проповедей, ни влияния посредством слова, ни тесного и неизбежного союза религии с красноречием, философией и изящными искусствами <…> В настоящее время русская религия есть религия деревенская, и ничего более. <…> Если русская женщина, будь она даже умна и образованна, проникнется религиозным рвением, это вовсе не будет означать, что она возьмет себе в наставники одного из тех людей, что составляют славу духовенства, что она увлечется тем или иным проповедником, тем или иным священником; она пригласит к себе домой духовника для исповеди или чтения молитв, затем даст ему пять рублей и отправит обедать в буфетную» (Notes. Р. 66–67, 77, 68).