– По понятным причинам Джефф пожелал сохранить свое присутствие в тайне, и Рэд с Моисеем исполнили его желание. После ограбления Рэднору настолько претила мысль, что брат его предал, что он хотел лишь избежать огласки. Услышав про убийство, он не знал, что и подумать, – в вину Джеффа он не верил и все же другого варианта не видел.

Терри ненадолго смолк и подался всем корпусом вперед, его глаза возбужденно блестели.

– Вот и вся правда о призраке номер один, – сказал он. – Теперь нам предстоит отследить номера второго, и в качестве отправной точки у нас имеются пропавшие ценные бумаги.

Он бросил на кровать связку заплесневелых бумаг и в ответ на мое изумление торжествующе засмеялся.

И правда, здесь были все пять пропавших облигаций с еще не оторванными купонами[14] за первые числа мая. Кроме них были акты о передаче права собственности и страховой полис, – в том же виде, в каком лежали в сейфе, разве что отсырели и покрылись пятнами грязи.

На мгновение я уставился на него, от удивления потеряв дар речи. – Где ты их обнаружил? – Наконец с трудом вымолвил я.

Терри внимательно посмотрел на меня и многозначительно улыбнулся.

– Там, где я и надеялся их обнаружить. О, сегодня рано утром я вышел прогуляться! Я видел восход солнца и в шесть сорок пять позавтракал в Кеннисберге. Хотя от очередного завтрака не откажусь. Одевайся скорее. Сегодня у нас дел невпроворот. Я погнал в конюшню договориться с дядюшкой Джейком о лошадях; как только будешь готов к завтраку, пошли за мной Соломона.

– Терри, – проговорил я умоляюще, – где на всем белом свете ты отыскал эти облигации?

– У входа в коридор, ведущий в ад, – серьезно промолвил Терри, – но я и сам толком не уверен, кто их туда положил.

– Моисей? – Спросил я пылко.

– Может, он, а может, и нет. – Он беззаботно взмахнул рукой и удалился.

За завтраком Терри выпил две чашки кофе и погрузился в размышления. Я больше ничего не смог из него выудить насчет облигаций, – он сомневался, что сможет удовлетворить мое любопытство в полной мере. Первая часть трапезы была позади, когда, к ужасу Соломона, он внезапно поднялся, не обратив внимания на очередное блюдо из куриной печени, только что появившееся у его локтя.

– Идем, – сказал он нетерпеливо, – хватить кушать. Я должен увидеть эти следы, пока они еще там. Я страшно боюсь, что какое-нибудь землетрясение поглотит эту пещеру прежде, чем я смогу до них добраться.

Четверть часа спустя, сидя позади самой быстроходной пары лошадей из конюшни Гейлордов, мы покатили по тропинке, сменившейся самой живописной местностью штата Виргиния. Терри сидел, держа руки в карманах и уставившись на оградительный бортик коляски. Когда мы подъехали к перекрестку у перевала в долину, я натянул поводья.

– Ты бы предпочел короткий путь через горы, по очень тряской дороге, или долгий путь через Кеннисберг? – осведомился я.

– Ты о чем? – спросил он. – А, безусловно, короткий путь… но прежде я хочу заехать к Мэзерсам.

– Ты просто потеряешь время.

– Это не займет много времени, и раз уж Рэднор не желает говорить, я должен докопаться до фактов с другого конца. Кроме того, я хочу увидеть Полли собственными глазами.

– Мисс Мэзерс ничего не известно об этом деле, – произнес я со всей чопорностью, на какую был способен.

– Ой ли! – возразил Терри. – Ей много чего известно, и пора уж ей обо всем рассказать. Во всяком случае, ты не станешь отрицать, что она хозяйка несчастного пальто, из-за которого случилась беда. Я хочу задать ей об этом несколько вопросов. Почему бы девушкам самим не научиться нести свои пальто? Это предотвратило бы множество бед.

Он замолчал только, когда я с большой неохотой подъехал к «Мэзерс-холлу».

– Подожди меня, пока я не вернусь, – спокойно произнес Терри, когда я остановился возле подставки для посадки на лошадь и стал нащупывать постромки.

– Как бы не так! – сказал я. – Раз уж ты берешь интервью у Полли Мэзерс, то я буду на нем присутствовать.

– О, отлично! – покорно ответил он. – Но если ты разрешишь мне действовать на мое усмотрение, то я выведаю у нее вдвое больше информации.

Слуга доложил, что семья завтракает. Я оставил Терри в приемной, а сам пошел в столовую, сообщить о цели нашего визита.

– Приехал мой друг из Нью-Йорка, чтобы оказать нам помощь в следствии, – я решил, что будет лучше скрыть его истинный род занятий, – и он хотел бы спросить мисс Полли по поводу пальто. Мне очень неловко…

– Разумеется, – промолвила миссис Мэзерс, – Полли будет несказанно рада помочь чем только сможет.

И, к моему сожалению, Полли извинилась и ушла в приемную, в то время как ее отец заставил меня выслушать его новое, но не слишком полезное предположение относительно исчезновения Моисея. Лишь через пятнадцать минут мне удалось сбежать и постучаться в дверь приемной. Повернув ручку, я вошел, не дожидаясь приглашения.

Приемная Мэзерсов представляла собой длинную, прохладную, полутемную комнату со старомодной мебелью из красного дерева, где повсюду были расставлены вазы с розами. После яркого света, царившего во всем доме, здесь было так темно, что сначала я не разглядел обитателей комнаты, и только звук рыданий Полли выдал их местонахождение. Я был неприятно поражен зрелищем сидевшей в уголке большого обитого конским волосом дивана и уткнувшейся головой в подушки Полли, тогда как Терри, невозмутимо откинувшись в своем кресле, разглядывал ее с тем выражением, которое у него могло бы быть во время театральной премьеры. Следует также отметить, что Полли была одета в белое платье, к поясу которого был приколот большой букет роз; волосы ее надлежащим образом растрепались благодаря подушке, а плакала она не настолько сильно, чтобы ее глаза покраснели.

– Здорово, старик! – произнес Терри, и мне показалось, что его тон был не вполне добродушным. – Сядь-ка и послушай. У нас тут раскрываются любопытные сведения.

Полли подняла голову, бросила на него укоризненный взгляд и слабым взмахом руки указала на кресло.

Я сел и попытался ее утешить вопросом: – Ну, Полли, что случилось?

– Расскажите ему, – велела Полли Терри, снова принимаясь плакать.

– Я расскажу тебе, – проговорил Терри, осторожно взглянув на меня, – но помни, это секрет. Ты не должен позволить ему угодить в руки к кому-нибудь из этих ужасных газетчиков. Мисс Мэзерс страшно не хочет, чтобы что-либо подобное попало в газеты.

– Ну, давай выкладывай, Терри, – сказал я сердито, – если тебе есть что сказать, ради бога, говори!

– Ладно, когда ты нас прервал, мы остановились на том, что в тот день, в пещере, они с Рэднором каким-то образом отделились от остальной компании и ушли вперед. В ожидании остальных они уселись на упавшую колонну, и пока они ждали, Рэднор предложил ей выйти за него замуж в седьмой… или это было в восьмой раз?

– Полагаю, в седьмой, – сказала Полли.

– Это происходило так часто, что она вроде как сбилась со счета. Тем не менее в ответ она спросила, не знает ли он правды о призраке. Он ответил, что да, знает, но не может ей об этом рассказать, – это чужая тайна. Он поклялся честью, что винить его не в чем. Она ответила, что не выйдет за человека, у которого есть тайны. Он сказал, что если она не примет его предложение теперь, то больше у нее не будет такой возможности, ибо он делает его в последний раз… правда, мисс Мэзерс?

– Д-да, – донеслось рыдание Полли из недр подушки.

Терри продолжал говорить, и его улыбка становилась все шире: повествование явно доставляло ему удовольствие.

– И тогда, естественно разозлившись оттого, что какой-либо мужчина мог осмелиться сделать ей предложение в последний раз, она продолжила вести себя с ним «совершенно отвратительно». Продолжайте, мисс Мэзерс. Это все, что вы успели рассказать.

– Я… я сказала ему… вы же никому не скажете?