Обернувшись, я увидел, что у ступенек открытой галереи ожидают три лошади. Рэд все-таки решил ехать. Они с отцом явно заключили некое перемирие, и вскоре я заметил, что это всего лишь перемирие. Оба избегали смотреть друг другу в глаза, и пока мы ехали, они разговаривали со мной, а не друг с другом.

Группа собралась в «Мэзерс-холле». Мы планировали ехать в то утро в Люрэй, провести там большую часть дня и затем вернуться в «Холл» на ужин и вечерние танцы. Пожилые дамы заняли экипаж, остальные отправились верхом. Несколько слуг ехали следом в повозке и везли еду. Моисея, босого, в одежде из грубой ткани и прочее, захватили в качестве проводника, и он явно мурлыкал от удовольствия, поскольку это возвышало его над другими неграми. По-видимому, еще будучи мальчишкой он имел обыкновение ориентироваться в пещере и, как говорил мне Рэднор, знал дорогу лучше профессиональных проводников. Вообще-то он знал ее так хорошо, что когда в Люрэй предпринималась экспедиция, у всех в округе было принято нанимать его.

Мы оставили наших лошадей при деревенской гостинице и, позавтракав в лесу, начали традиционный осмотр пещеры. Теперь в Люрэе имеются электрическое освещение и выложенные цементом пешеходные дорожки, но в те времена, о которых я пишу, еще не произошло освоения железной дороги и пещера пока находилась в своем первозданном состоянии. У каждого из нас было по свече или факелу, а у проводников – друммондов свет[9], который они заставляли разгораться всякий раз, когда возникал какой-нибудь особый предмет для интереса. За всю мою жизнь это была первая пещера, в которой я оказался, и я был настолько увлечен исследованием горных пород и тем, чтобы не обжечь руки о факел, что не обратил особого внимания на расположение остальных членов группы. На обход у нас ушло больше двух часов, и мы прошли, должно быть, около пяти миль. Из-за тяжелого влажного воздуха и скользкой тропинки я, например, был рад снова выбраться на белый свет.

Я присоединился к собравшимся вокруг Полли Мэзерс и спросил мимоходом, не знает ли она, куда пошел Рэднор.

– Я его уже давненько не видела, наверное, он вышел раньше нас, – отвечала она. – И если я не ошибаюсь, полковник Гейлорд, – прибавила она, поворачиваясь к моему дяде, – он оставил мой плащ на той сломанной колонне над Хрустальным озером. Боюсь, что он не слишком хороший кавалер.

Думаю, в молодости полковник был отменным кавалером, и мне кажется, что он не совсем перестал им быть.

– Я исправлю его промах, мисс Полли, – ответил старик с церемонным поклоном, – и докажу вам, что отсутствием галантности мальчик не пошел в отца.

– Нет, право, полковник Гейлорд! – воскликнула Полли. – Я просто шутила: мне и в голову никогда не придет позволить вам идти назад за плащом. Его может принести кто-нибудь из слуг.

Вслед за этим я столкнулся с Моисеем, отправил его за плащом, и инцидент был забыт. До гостиницы мы добрались парами или по трое. Вывели лошадей и мы отбыли в полной суматохе.

В течение нескольких миль я скакал рядом с экипажем, обмениваясь любезностями с миссис Мэзерс, затем пустил лошадь галопом и догнал остальных всадников. Меня удивило, что поблизости не было ни дяди, ни Рэднора, и я поинтересовался их местонахождением.

– Я думала, что они едут с вами, – промолвила Полли, поворачивая коня и подъезжая ко мне. – Вы же не думаете, – спросила она быстро, – что полковник был так глуп, что пошел обратно за плащом, а мы его бросили?

Кто-то из мужчин рассмеялся.

– У него есть лошадь, мисс Полли, и он знает, как ею воспользоваться. Полагаю, даже если мы и бросили его, он найдет дорогу домой.

– Я отправил Моисея за плащом, – заметил я. – Вероятно, полковник решил, что с него довольно легкомыслия на сегодня, и поехал прямиком в «Четыре Пруда».

Мне пришло в голову, что Рэд с отцом поскакали домой вместе, чтобы помириться, и эта мысль значительно укрепила мое душевное спокойствие. Весь день я ощущал по этому поводу смутное беспокойство, ибо знал, что после размолвок с сыном старик неизменно огорчался, и я сильно подозреваю, что Рэднору тоже приходилось несладко.

По прибытии в «Мэзерс-холл» Полли соскользнула с седла и подбежала ко мне как раз, когда я собирался спешиться. Взявшись за уздечку, она с самым очаровательным видом спросила, не буду ли я так добр вернуться на плантацию и проверить, если полковник действительно там, так как она не может сдержать тревогу за него. Я с улыбкой отметил, что она не сделала ни одного замечания насчет дезертирства молодого человека, хотя был уверен, что ей это интересно не меньше. Повернув лошадь, я снова пустил ее галопом, жаждая выполнить приказ, однако не удержался от мысли, что ей не составило бы труда, а мне было бы значительно проще, если бы ее тревога возросла несколькими милями раньше.

Достигнув перекрестка, где от главной магистрали долины ответвляется дорога к «Четырем Прудам», я увидел повозку, в которой ехали двое негров Мэзерсов. Моисея же там не было. Я остановился и подождал, пока они подъедут.

– Привет, ребята! – позвал я. – Что случилось с Моисеем?

– Чего не знаю, того не знаю, мистер Арнольд, – ответил один из людей. – Мы долго его ждали, но, кажется, его и след простыл. Я думаю, он подался в лес и собирается идти домой пешком. Этот Моисей-Кошачий-Глаз страшно обожает ходить пешком!

Не знаю, отчего сей эпизод мог заставить меня самого встревожиться, но я припустил к плантации с растущим чувством беспокойства. Ни полковник, ни Моисей не появлялись, сообщил мне Соломон и добавил, возбужденно вращая глазами:

– Масса Рэд, он вернулся около часа назад, топал по дому, как сумасшедший, а потом вышел в сад.

Я последовал за ним и обнаружил, что Рэд сидит в летнем домике, уперевшись локтями в колени и подперев голову руками.

– Рэд, что произошло? – спросил я испуганно. – С твоим отцом все в порядке?

При звуке моего голоса он вздрогнул и посмотрел на меня. Я заметил, что он бледен.

– С отцом? – изумленно поинтересовался он. – Я оставил его в пещере. Почему ты спрашиваешь?

– Он не вернулся вместе с нами, и Полли попросила меня отыскать его.

– Он достаточно взрослый, чтобы самому о себе позаботиться, – произнес Рэднор, не поднимая взгляда.

Я замешкался на мгновение, не зная, что предпринять, потом вернулся на конюшню распорядиться о свежей лошади. К своему удивлению, я увидел конюхов, сгрудившихся вокруг Дженни-Лу, кобылы Рэда. Она была в пене, дрожала и, похоже, была вымотана до предела. Люди отступили и молча смотрели, как я приближаюсь.

– Что случилось с лошадью? – воскликнул я. – Она сбежала?

Один из людей «предположил», что «масса Рэд» стегал ее плетью.

– Стегал! – в смятении вскричал я. В это невозможно было поверить, ибо, как правило, никто не относился к животным добрее, чем Рэднор; а что до его Дженни-Лу, будь она человеческим существом, он и тогда не заботился бы о ней лучше. Тем не менее ошибки не было. Ее загривок был крест-накрест исполосован толстыми рубцами. Очевидно, что бедное животное подверглось недостойному обращению.

Дядя Джейк охотно поведал, что Рэд во весь опор въехал прямиком на конюшню, бросил поводья и ушел, не сказав ни слова; вдобавок, он высказал мнение, что «дьявол околдовал его». Я был склонен согласиться. В воздухе словно витало что-то непонятное, и внезапно моя тревога за полковника вновь нахлынула с учетверенной силой. Круто развернувшись, я излишне резким тоном велел подать лошадь, люди бросились выполнять мое приказание.

На закате солнца я снова сел в седло и пустил лошадь вскачь по дорожке. Второй раз за день я ехал по пустынной горной дороге в Люрэй, но теперь мое сердце сжимал смутный страх. Почему Рэднор вел себя так странно, спрашивал я себя снова и снова. Связано ли это с произошедшей накануне вечером ссорой? И где полковник, где Моисей?

К тому времени как я добрался до селения Люрэй, почти стемнело. Я подскакал галопом к гостинице, где в то утро мы оставили своих лошадей, и, не слезая с седла, окликнул бездельников на террасе, чтобы спросить, не видел ли кто из них полковника Гейлорда. Двое или трое, обрадовавшись развлечению, поднялись со своих мест и неторопливо подошли к подставке для посадки на лошадь, возле которой я ожидал, обсудить ситуацию.