Дремлющие в глубине человеческого подсознания пагубные желания и роковые страсти: тяга к насилию, жадность, лень, ложь, сексуальные извращения неизбежно вырываются на поверхность мирной жизни. Когда это происходит с отдельным человеком, он превращается в маньяка, а когда с обществом в целом – начинается война. В какой-то момент, суммарная масса этого живущего в каждом человеке зла накапливаясь, перевешивает стремление к мирному сосуществованию. В определённой части населения начинают преобладать идеи реванша, как во время нацисткой Германии или перманентной мировой революции как в СССР.

 Тут же находятся лидеры готовые возглавить эти процессы. Гитлер, Сталин и Муссолини всего лишь выразители тайных желаний своих соплеменников. Государство берёт на себя организаторскую функцию, всячески пропагандирует созревшие идеи и через какое-то время большинство населения стран психологически готово к войне. При этом люди рассматривают её как неизбежное бедствие, которое нужно пережить, по возможности извлекая из неё пользу. Никто до конца не верит, что война жёстко коснётся его или его семьи. Все надеются выжить.

 Только когда война своим ледяным дыханием задевает подавляющее количество людей, общество начинает задумываться о правомерности бойни. С каждой новой войной растёт понимание, что это не самый лучший способ разрешения международных конфликтов. В настоящий момент человечество перешло в фазу полового созревания, и ранний юношеский период жизни нашей цивилизации диктует больший интерес к вопросам пола, чем к надоевшей игрушке - войне. Подростковая жестокость должна скоро закончиться.

 По мере развития коллективного разума людей доля зла заключённого в каждом из нас будем неуклонно уменьшаться. Как образованный человек всегда может контролировать свои низменные страсти, так взрослеющее человечество сможет в дальнейшем избежать кровавых разборок. Время кровожадных героев уходит в прошлое. Критическая масса добра вскоре неизбежно перевесит зло и позволит больше никогда не возвращаться к повторению диких уроков истории.

 В конце шестидесятых годов двадцатого века светлый церковный праздник Троицу, в простонародье Иван Купала, стали праздновать по всей необъятной стране Советов как день русской берёзки. Это была попытка вытеснить религиозный, а ещё ранее, языческий праздник - атеистическим.

 - Приезжайте ко мне, - накануне очередного праздника Николай Сафонов позвонил своей подруге Александре Шаповаловой и пригласил их в гости. 

 - Нужно поговорить с Иваном Матвеевичем. – Сказала она, но предупредила: – Только он в эти дни встречает каких-то немцев.

 - Пускай приезжает вместе с ними.

 - Я посоветуюсь и перезвоню. – Пообещала Саша.

 - Заодно с отцом увидишься... 

 В 1963 году Григорий Пантелеевич окончательно переехал из Ленинграда в станицу к Николаю Сафонову. Давний друг его дочери давно звал пожилого казака вернуться на малую Родину.

 - Я тебе на хуторе выделю курень, - соблазнял он уважаемого ветерана, - будешь колхозное стадо коров пасти и молодёжь учить уму разуму!

 Через пару лет в Ростове-на-Дону поселились поженившиеся сразу после освобождения Александра Григорьевна и генерал Шаповалов. Три года Иван Матвеевич провёл в Мариинских лагерях под Кемерово и был амнистирован после отстранения от власти Хрущёва.

 - Мы с ним познакомились на пересылке. – Призналась отцу Александра при первой встрече после возвращения из лагерей.

 - Никогда не знаешь, где встретишь свою судьбу….

 - От него все отказались, жена ушла… Несколько лет переписывались и сошлись.

 - Может, ищо и внуки будут? – с тайной надеждой сказал Григорий Пантелеевич.

 - Это вряд ли… - смутилась тридцативосьмилетняя женщина.

 - Зато у тебя теперь муж генерал! – пошутил отец, который сильно переживал, что их род может пресечься.

 - Мы думаем взять ребёнка из детского дома.

 - А дадут?

 - Иван Матвеевич задействовал все связи…

 - Дай-то Бог!

 Григорий Пантелеевич после первой встречи с зятем понял, что тот мужик крепкий.

 - Я Леонида Ильича лично знаю! – похвастался Шаповалов знакомством с новым генеральным секретарём ЦК КПСС Брежневым. – И он меня, видать не забыл…

 - Вот вся оставшаяся семья и в сборе! – обрадовался пожилой тесть.

 - Немного нас осталось!

 … Обычно на Ивана Купала мужики в сёлах чистили колодцы, женщины украшали двор и хату ветками берёзы, обменивались нательными крестиками или головными платками.

 - Мы покумились. – Говорили в таких случаях.

 Женщины расстелили скатерти вокруг берёз украшенных лентами, и пригласили мужчин и парней трапезничать. Праздник пришёлся на начало сенокоса и им требовались силы. Несмотря на горячую пору на берегу Дона собрались всем колхозом. Пригласили из Новочеркасска духовой оркестр для пущего веселья. 

 - Будут соревнования по конским бегам и волейболу. – Проинформировал собравшихся Николай Ильич, который чувствовал себя полноправными хозяином праздника. - Охотники могут слазить на вкопанный высокий столб за сапогами.

 - Лучше бы за бутылочкой… - крикнул весёлый тракторист.

 - Тебя уже хватит! – предупредил председатель.

 На угощение гостей и победителей в соревнованиях, в колхозе к этому дню по распоряжению председателя Сафонова зарезали четырёх бычков.

 - Закуски и выпивки хватит на всех, - пообещал он, - но завтра на работу!

 - Сытый и выпивший колхозник работает лучше! – пошутил тракторист.

 - Тебя сколько не корми – план не выполнишь...

 Часам к десяти утра на место гулянки подъехала чёрная «Волга», из которой вышли двое средних лет мужчин, красивая женщина «бальзаковского» возраста и энергичный мальчишка, сразу убежавший к станичным сверстникам.

 - Шаповаловы приехали! – обрадовался Николай и поспешил встречать почётных гостей. – Радуйся Григорий Пантелеевич.

 - Давненько не видались…

 Иван Матвеевич в генеральском мундире со звездой Героя Советского Союза на груди выглядел как всегда монументально.

 - Познакомьтесь, - представил он спутника хозяину и тестю, - товарищ Иоганн Майер. Наш друг из Германской Демократической Республики, приехал к нам по линии Общества Советско-немецкой дружбы.

 - Очень приятно! – сказал Шелехов и подумал: - Где-то я уже видел это лицо.

 То же самое подумал и зарубежный гость, но ничего не сказал. Иоганн чувствовал себя довольно странно.

 - Почти тридцать лет назад я был в этих местах как завоеватель, а теперь гость…

 Он очень хорошо сохранился для своих пятидесяти лет. Время лишь чуть ссутулило его да посеребрило голову. Он был от природы невысок, суховат, постоянно улыбался, показывая прекрасные искусственные зубы.

 - Товарищ Майер воевал в Сталинграде, - особо не вникая в переживания собеседников, продолжил генерал, - завтра мы поедем туда, посмотрим, каким стал Волгоград.

 - Мы тоже там воевали! – сдерживая нарастающее раздражение, сказал Григорий Пантелеевич.

 Жесты немца были чётки и энергичны. Силуэтом и повадками он напоминал бывшему противнику небольшую хищную птицу.

 - Стервятника, что ли? – прикидывал Шелехов.

 - Давайте лучше выпьем! – предложил хлебосольный хозяин. – А разговоры оставим на второе.

 Гости расселись за сбитые из необструганных досок столы, стоящие прямо на берегу Дона. Григорий оказался прямо напротив Иоганна. После третьей рюмки и лёгкой закуски немец спросил его на довольно сносном русском языке:

 - Почему Вы на меня так смотрите?

 - Как так?

 - С подозрением…

 - А как мне смотреть, ежели вы троих моих сынов убили, города и сёла порушили?

 - Я не фашист, - тихо сказал оппонент, - нас заставляли, вас тоже.

 - Я тебя на энту землю не звал…

 - Зато вы уже четверть века не уходите с моей, и ещё Бог знает сколько будите разделять мою Германию.

 Спорщики зло посмотрели друг на друга, хорошо, что никто их не слушал. Большинство гостей танцевало, остальные вели свои застольные разговоры.