- Глянь Кузьминична, - сказала дородная женщина своей соседке, - что это такое?

 - Детей постреляли!

 Они вышли из тенистого двора, где прожили всю жизнь, и с изумлением смотрела на творимые безобразия. 

 - Вон две девочки убитые, - всплеснула руками Кузьминична, - и там кто-то лежит на земле.

 - Пойдём от греха подальше! – товарка потянула её в спасительную глубину двора.  

 Шелехова помогла подняться раненому мужчине и поспешила с ним в боковую улицу, чтобы выйти из сектора обстрела. Предложила отвести его в госпиталь. Раненый испуганно возразил:

 - Там меня засудят!

 - Разве так можно? – спросила ошарашенная Саша.

 - Достреляют гады!.. – прохрипел бывший военный. - Веди домой, у меня жёнка медик!

 - Вам надо в больницу…

 - Домой!

 Она отвела его домой. Затем вернулась в общежитие. В вестибюле толпились недоумевающие, напуганные слухами о расстреле жители. Перед ними разглагольствовал человек в штатском. Он говорил о «тысячных толпах хулиганов».

 - Разбиты все витрины на Московской. Разве можно бить стекла? – возмущался он, прощупывая взглядом слушателей.

 - А людей убивать можно?! – сорвалась Александра, зло посмотрев на него.

 Все люди оглянулись на Шелехову и мгновенно расстояние между ними увеличилось. Возникла немая сцена. Она поняла, что выглядела страшновато: платье в крови – того раненого, которому помогла, на лбу глубокая царапина неизвестного происхождения, отчего вся щека в крови.

 - Нужно переодеться! – решила Саша и поспешила в свою комнату.

 Медсестра Ирина Купцова, с которой они делили комнату, оказалась дома. Проверка, проведённая дежурными по общежитию через десять минут, прошла благополучно:

 - Все должны оставаться на своих местах.

 - Ага…

 Немедленно после неё они поспешили в город:

 - Нам нельзя отсиживаться. – Сказала подруге Саша, торопливо переходя улицу. - Необходимо всё видеть лично: вот история без прикрас и фальсификации.

 - Ну ты загнула…

 Весть о расстреле немедленно облетела всех и вызвала, видимо, неожиданную для властей реакцию: остановилось большинство заводов, улицы переполнились народом.

 - Ого, сколько их!

 - В такие дни узнаёшь больше, - прошептала Шелехова, - чем за иные десятилетия.

 Отовсюду подъезжали машины с рабочими. На Московской высаживались, молча шли к площади перед горкомом – плотной неудержимой колонной во всю ширину проспекта.

 - Подобной демонстрации я ещё не видела! - ахнула Ирина и завертела головой.

 - И больше не увидишь…

 Остановить эту демонстрацию было невозможно. Хотя на крышах домов виднелись вооружённые солдаты. На площади у горкома было море людское.

 - Тысяч десять, двадцать? – изумилась Купцова.

 - Думаю что больше…

 Посреди толпы стояли два танка. Люди не давали танкам проехать. Митинг скандировал:

 - «Хру-щё-ва! Хру-щё-ва! – и ещё громче: – Пусть смотрит! Пусть смот-рит!»

 Этот второй митинг был куда более массовым и целеустремлённым и явился реакцией на расстрел. Находившиеся в городе Микоян и Козлов не рискнули появиться перед людьми даже в присутствии танков. Микоян сказал несколько невыразительных слов по радио. Призвал людей разойтись по рабочим местам, пробормотал что-то о «трагическом инциденте».

 - Что он несёт? – переспросила Шелехова.

 - Просто боится…

 Митинг окружили войска. Был объявлен комендантский час. Людям сказали, что всех выпустят, кто уйдёт до 10 часов вечера. К полуночи митинг растаял.

 - Пойдём домой! – потянула Сашу за руку Ирка. – Утром на работу.

 - Давно пора…

 Патрули дежурили всё ночь. Патрулировали город солдаты, – судя по всему, жители Средней Азии. Александра услышала, как офицер сообщил им, что здесь бунтуют уголовные элементы и надо быть осторожными, так как в солдат стреляют из-за угла.

 - Прямая ложь. – Хотела крикнуть она, но не решилась.

 … На следующий день Шелехова рано пришла в больницу, где работала санитаркой. Там уже царила суматоха и боль. Ночью туда доставили много раненых.

 - Я работаю стеклодувом на заводе неподалёку от НЭВЗа, - рассказывал ей на перевязке молодой парень Николай Степанов. - Вчера пришла к нам депутация оттуда. Сказали:

 - Закрывай горелку и иди в колонну.

 - А ты?

 - Ну, я и пошёл… Интересно же!

 Александра ловко сменила ему окровавленную повязку на пробитой навылет руке.

 - Вижу - толпа. Подошёл поближе. Стоял справа от входа в горком. И тут получил пулю в левую руку. Как бревном ударило. За мною двое мужчин замертво упали.

 - Я это видела… - вставила медсестра.

 - Женщину на моих глазах убили. – Закончил Николай. - Какой-то таксист до железнодорожной больницы довёз.

 По палатам шастали следователи - расспрашивали, как кто оказался на площади. Ходили, спрашивали у больных, кто лежал давно, а кто поступил накануне. 

 - Я видела, что после выстрелов посыпались, как груши, любопытные мальчишки, забравшиеся на деревья в скверике. – Сказала Николаю медсестра.

 - Трупы забрасывали через борт. Пожарные смывали из брандспойтов кровь, красные потоки огибали площадь. И не успевали - кровь от жары впекалась в асфальт.

 - Когда я шла на работу, кровь пытались отдраить песком - не получалось.

 - На следующий день в срочном порядке положат новый асфальт...

 Александра заплакала, не в силах сдержать нахлынувших эмоций.

 - Изверги!

 Через пару дней главный врач Николай Хубаев сказал Степанову:

 - Выпишем тебя от греха подальше, будешь потихоньку ходить на перевязки. Говори всем, что у тебя бытовая травма...

 - Разрешили предать земле по-человечески только 17-летнего Лёню Шульгу. – Шепнула ему напоследок Александра: - Его ранило в ногу, и он умер у нас в больнице от заражения крови. Но разрешили на особых условиях - ночью, под присмотром милиционеров. И при этом родственникам запретили плакать, устраивать поминки.

 - Это им даром не пройдёт! – пообещал Степанов и добавил вполголоса: – Люди говорят, что  26 человек убиты наповал, ещё 90 ранены.

 10 июня Александру Шелехову арестовали. По Новочеркасску поползли слухи, что город собираются затопить водой Дона или полностью сравнять с землёй.

 После окончания Академии Генштаба Ивана Матвеевича Шаповалова определили в группу войск в Германии и назначили начальником штаба, затем заместителем командующего танковой армией. С 1955 года генерал-лейтенант Шаповалов пять лет командовал 2-й гвардейской танковой армией.

 Отслужившего два срока в Германии Иван Матвеевич по тем армейским порядкам следовало перевести на Родину. Ему предложили на выбор: либо заместителем начальника бронетанковой академии в Москве, либо первым заместителем командующего войсками Северо-Кавказского округа Плиева.

 - Оба варианта предполагают выдвижение на первые роли. – Строго сказал ему знакомый генерал, начальник отдела кадров.

 - Посоветуюсь с женой…

 Екатерина Сергеевна очень желала бы осесть в Москве. Дети – Нина и Володя – уже учились в столице. Но Иван Матвеевич выбрал-таки округ:

 - Там более живая армейская служба.

 - Как скажешь… - согласилась супруга.

 … Перед началом очередных сборов он выстроил офицеров и предупредил:

 - Тактику будем отрабатывать, наступая целой дивизией, а центральный полк – с боевой стрельбой. Вы давно уже не стреляли, а если стреляли, то из охотничьих ружей. Поддерживать полк будут артиллерия и танки.

 - А если перестреляют солдатики друг друга?

 - Готовьтесь лучше – пальба предстоит серьёзная.

 Дело в том, что в округе для выступления с боевой стрельбой больше роты не привлекались. А тут сразу полк. Командный пункт застыл в напряжённом ожидании. Начала артиллерия залпом с закрытых позиций. От резкого грохота вздрогнул даже Плиев, поднёсший бинокль к глазам.

 - Рискуешь, Иван Матвеевич.