- Пресный! – пожаловался Митя, попробовал полученный деликатес.

 - Зато хранится долго…

 Сухарь получался «на славу» - раскисал в чашке с водой за полтора часа. Дмитрий забрал с собой в мешке зараз килограмм сорок таких сухарей.

 - Чтобы хватило до следующих каникул. – Сказала мать, упаковывая припасы.

 - Мне их на всю учёбу хватит! – недовольно буркнул сын.

 Митя ошибся, он съел их за три месяца, потому что есть хотелось всегда. Стипендия составляла 14 рублей. Каждый месяц рубль вычитали на заём государству плюс комсомольские и профсоюзные взносы. 2 рубля 20 копеек – плата за проживание в общежитие. Шесть рублей уходило «на харчи» по талонам в техникумовской столовой, но без хлеба.

 - На остаток можно жить как буржуи… - шутили студенты.

 - Если сравнивать с голодающими неграми развивающихся стран, то да!

 Хлеб, двухкилограммовую буханку стоимостью 19 копеек, покупал каждый себе и старался «растянуть» её на несколько дней к ежедневным завтракам, обедам, ужинам. 

 - Главное в еде - регулярность! – часто говорил толстый заведующий столовой, крепко воровавший из студенческого котла.

 Завтрак состоял из столовой ложки манной каши, с каплей подсолнечного масла в центре. Обед: щи из кислой капусты, которую в техникуме заготавливали сами учащиеся в больших деревянных бочках; отварка из чечевицы. Ужин: ложка гречневой каши или картошки.

 - С голода умереть не дадут!

 - Но и толстыми не будем…

 Для студенческого общежития использовались бывшие монастырские кельи на 12 человек каждая. Посреди комнаты-кельи стоял стол, по бокам – кровати. Чадящая грубка помещалась в углу при входе.

 - Топим её углём. – Ввели Митю в курс дела сторожили.

 - Хватает?

 - За глаза!

 Было даже жарко. Электрического света в Задонске не было. Но в техникуме имелась своя дизельная электростанция и до полуночи «лампочки Ильича» горели. С 12-ти и до 2-х часов ночи зажигали две 12-ти линейные керосиновые лампы – доучивать уроки.

 - Единственная беда, - жаловался он товарищам, - есть хочется постоянно.

 - А нам, думаешь не хочется?

 - Может, заточит хлеба…

 - А завтра, что есть будем?

 - Что завтра голодать, что сегодня. - Посмотрев на буханку хлеба, рассудил Митя.

 Он черпанул кружку воды, добавил в неё соль и отрезав краюху хлеба.

 - Теперь подкреплюсь и буду делать уроки. – Сказал он, довольный собой.

 - На завтра хлеба не будет…

 - Если нет хлеба – значит, буду курить!

 Голод перебивали куревом. Митя начал курить с десяти лет. После войны сам высаживал табак на огороде. Махорку хранил в гильзах из-под снарядов. Напряжённая учёба и скудные студенческие харчи привели к малокровию.

 - Не бросишь курить – сдохнешь. - Врач посоветовал ему бросить вредную привычку.

 - Другие же курят?

 - Для курения здоровье нужно, а у тебя его нет…

 Митя зашил карманы, которые использовал вместо кисета для табака.

 - Два месяца помучиться и всё: некурящий на всю оставшуюся жизнь. – Твёрдо решил он.

 Форма одежды у студента Сафонова по тому времени была завидная. Брат Николай из армии привёз ему кирзовые сапоги, гимнастёрку и солдатские брюки. В этой мужественной форме он и ходил в техникуме. Некоторые сокурсники, видя такую завидную одежду Дмитрия, спрашивали его, не служил ли он в армии.

 - Наоборот, - хвастался он и распрямлял плечи, - скоро пойду.

 - Везёт тебе!

 Земляк Илья Есин щеголял по Задонску в немецких офицерских галифе и немецких кованых ботинках. Когда он шёл по булыжным задонским мостовым, они «цокали».

 - В этом весь шик!

 … Через месяц учёбу к нему обратился комендант общежития за паспортом для прописки. Митя объяснил ему, почему не имел документа:

 - Мне председатель не дал справку в сельсовет.

 - Почему?

 Со сталинских времён коллективизации была введена определённая процедура выезда из сельской местности.

 - Ты хочешь быть вумнее моих оболтусов! - мотивировал свой отказ «Ероплан», когда Митя сообщил, что собирается учиться в техникуме.

 После письменного согласия председателя колхоза, сельсовет выдавал «форму-1» для выезда из деревни и получения паспорта.

 - Хрен ты у меня выедешь!

 Комендант предложил Мите поискать частную квартиру, где согласятся держать квартиранта без паспорта и прописки.

 - А деньги на оплату я, где возьму?

 - Мне какая печаль…

 Он пошёл к директору техникума и объяснил, почему нет паспорта. Тот дал три дня на оформление документов. Сафонов снова обратился к «Ероплану» за  вожделенной формой - результат тот же.

 - Показал ему записку от директора, что являюсь студентом Задонского сельхозтехникума с просьбой выдать ему нужную справку для получения паспорта. – Обиженный Митя делился переживаниями с матерью.

 - А он?

 - Ответил: «Сходи с этой бумажкой на двор».

 Сортиры в то время у них не строили. Поэтому «по нужде» ходили в сарай  или за сарай, на огород.

 - Зайди в сельсовет, - посоветовала сообразительная Авдотья. – Глебу Александровичу твоего отца сильно уважал…

 - Схожу.

 Пошёл Митя к Новикову, председателю Донаховского сельсовета. Глеб Александрович внимательно выслушал страдальца и скомандовал секретарю выдать справку. Тот попытался заволокитить дело, чтобы получить причитающийся в таких случаях магарыч.

 - Ты забыл, как его отец Илья Афанасьевич нас перед немцами защищал? - Новиков заставил секретаря быстро и без проволочек оформить нужную бумагу.

 Так в 1948 году Дмитрий Сафонов получил паспорт и стал полноправным гражданином СССР.

 Осенью следующего года его призвали в армию. Ему необыкновенно повезло, он попал служить в авиационную обслугу. 

 - Хоть в армии вволю наемся. – Обрадовался Митя, когда в первый раз попал в столовую лётной части.

 Кормили 4 раза в день. За стол садились вчетвером: лётчик, штурман, стрелок-радист, техник. Меню: первое и второе блюда; на третье – какао в обед, шоколад; масло, сыр на третье блюдо – в ужин.

 - Даже полдник на аэродром вывозят. – Не верил он своему счастью.

 В казарме авиационного полка стояли двухъярусные кровати.

 - Казармы плохие – для лагерников построенные. – Делились старослужащие и кривили лица.

 - Зато кровати хорошие…

 В метель в них было холодно, хотя топили беспрерывно. Аэродром Талаг, в 60 верстах от Архангельска был построен на болоте, где на сцепленные бетонные плиты приземлялись ЛИ-2.

 - Клюквы поел за службу вволю. – Радовался рядовой Сафонов, но однажды попал в переделку.

 Командир его батальона охраны оказался очень злющий. Особенно он любил проверять часовых на постах и если находил спящих, сразу отправлял солдатиков в лагеря, строить плотины. В сталинские времена за сон на посту, как врагу народа давали много. Очень его боялись все, но физиология брала своё, и солдаты нет-нет, да и засыпали на посту.

 - Благо, стоять надо с винтовкой, - делились секретами караульные, - опёршись спиной о стенку, а подбородком о винтовку…

 - Можно хорошо покемарить стоя.

 У винтовки Мосина есть одна особенность, затвор открывается если медленно, то бесшумно, и в заднем положении при нажатии на курок вываливается совсем. Подкрался как-то ночью комбат к посту, где рядовой Сафонов спал стоя. Он тихонько вынул затвор у его винтовки, и пошёл проверять другие посты.

 - Вот влип! - Через минуту Митя проснулся, и понял, что - каюк.

 Он быстро сообразил что делать, побежал на соседний пост, и попросил у товарища затвор. Вернулся на пост, зарядил винтовку и ждёт комбата. По Уставу караульной службы, часовой должен окрикнуть любого идущего по территории поста.

 - Стой, кто идёт! – строго как учили, спросил Митя.

 Комбат только ухмыльнулся и шагал дальше.

 - Стой стрелять буду! – предупредил бдительный часовой.

 Комбат идёт, поигрывая затвором. Воспользовавшись шансом, Митя сделал предупредительный выстрел в воздух, и тут же влепив пулю остолбеневшему комбату прямо между глаз.