- Не знаю, - скривился, как от зубной боли Захаров. – Но если бы не патроны, ты бы точно добил бы его. Если спросят, мы подтвердим это.

 Позднее выяснилось, что Григорий таки сбил немецкий самолёт и ему дали медаль «За отвагу». Ещё через месяц дивизию спешно погрузили в эшелоны и выдвинули на встречу рвущемуся к Волге врагу.  

Согласно календарю давно должна была наступить весна, но вместо этого снова вернулась зима. Безжалостная и жестокая русская зима, такая холодная, что всё вокруг, как по волшебству превратилось в хрупкий лед.

 - В этой забытой Богом стране бывает тепло? - Синевато-белый снег хрустел под колёсами машины, как раздавленное стекло.

 Закутанные с ног до головы,  сослуживцы Иоганна Майера ехали на фронт в открытых грузовиках и отчаянно мёрзли.

 - Больше всего на свете завидую сидящему впереди водителю, - признался товарищам посиневший Вилли. - Его хоть защищает от холода кабина грузовика.

 - Проклятый холод и варварская страна! – выругался Францл и выпустил изо рта облачко пара. 

 Чтобы согреться, солдаты принялись мутузить друг друга, устроив в кузове настоящую свалку. Но всё без толку. Они ещё сильнее стали дрожать и едва могли говорить, потому что их губы задубели от мороза.  

 - Пилле не стучи так сильно зубами, -  иронично предупредил Ковач. – Будь осторожнее, иначе сломаешь себе челюсть.

 - Пошёл ты! – Ответил тот, мелко трясясь. – Ты догадываешься куда?

 - Я как раз туда и направляюсь. – Пошутил Ковач и добавил.- Думаю, мы там точно согреемся…

    Дизельный мотор грузового «мерседеса» продолжал  довольно урчать, но сквозь его голос начал пробиваться гул передовой. Когда Иоганн в первый раз услышал громыхание фронта, то сразу же от страха перед этим диким монстром у него мурашки пошли по коже.

 - Теперь мороз у меня не только снаружи, но и внутри. – Признался он Вилли.

 - А я уже давно ничего не чувствую! – равнодушно ответил товарищ. – Наверное, мы зря согласились на твоё дурацкое предложение пойти на передовую добровольцами.

 Унылое свинцовое небо в состоянии сплошной облачности висело над головами  холодным, однообразным и совершенно безжалостным блином. Куда ни глянешь вокруг, повсюду один только снег, бесконечное снежное пространство.

 - Выгружаемся! – последовал ожидаемый приказ командира их дорожной команды. Когда грузовики внезапно остановились посредине пустынной степи, он крикнул:

 - Построение через десять минут.

 - Хотя бы согреемся от ходьбы.

 Через час ускоренного марша до конца замёрзшая воинская часть достигла участка лесистой местности и миновала сожженную бревенчатую избу. Рядом с развалинами стояло чёрное от пожара дерево. С него, как  гигантские  груши, свешивались три голых тела, замёрзших до твердости камня.

 - Что тут произошло?

 Подбородки неестественно вывернутых голов, были намертво прижаты к вытянутым верёвками невероятно длинным шеям. Тела болтались на них, покачиваясь от ветра, иногда ударяясь друг о друга.

 - Смотри  Иоганн! – потрясённо сказал Пилле. - Одно из них принадлежит женщине.

 - Вернее принадлежало…

 - Как думаешь, за что её повесили?

 - За шею! – отрезал Майер. – Чтобы она ни сделала, она не заслуживала такой смерти.

 Ледяной ветер играл её льняного цвета волосами, которые доставали до узких бёдер и закрывали торчащие груди. Она болталась с правого края, привязанная первой за крепкий сук, нависший над самой дорогой.

 - Какая некрасивая смерть! – сплюнул на снег Францл.

 Проходя мимо, солдаты глядели на её посиневшие ноги, и почти у всех сжалось горло. Долговязому Вилли пришлось наклонить голову, чтобы не задеть тело:

 - Не хотел бы я, когда умру, светить перед всеми синим задом.

 - Тебе это явно не грозит, - возразил ворчливый Ковач. – В лучшем случае тебя будут отскребать после прямого попадания снаряда.

 - Спасибо на добром слове! – огрызнулся Францл. – Я всё же надеюсь выжить в этой русской мясорубке… 

 К ночи они вышли к частично разрушенной небольшой железнодорожной станции, в ней нашлось несколько неповреждённых домов, в которых предстояло стать на постой. Повсюду  валялись разбитые багажные вагоны и допотопные сани, с мёртвыми лошадьми.

 - Работала наша авиация?

 Подошёл невысокий лейтенант, и их непосредственный начальник, жилистый, маленький сержант Гесс, отдал рапорт. Лейтенант бросил на пополнение мимолётный взгляд и сказал:

 - Значит, вы новенькие.

 - Так точно!

 - Идите вон туда, к той группе домов. Доложите унтер-офицеру. Он разместит вас где-нибудь вместе с другими. И не теряя времени, ложитесь спать! Мы можем выйти на позиции, как рассветёт.

 - Есть!

 Предназначенная им изба уже была заполнена до упора, и в ней остро пахло солдатским потом и чаем из мяты. Спёртый воздух оказался таким тяжёлым, хоть режь его ножом.

 - По крайней мере, здесь тепло! – высказался Пилле, снимая шинель. - Даже до тошноты тепло.  

 Друзья нашли себе скромное место в углу и сгрудились на земляном полу. На ужин они съели пару толстых бутербродов с сосисками, которые остались от  походного пайка, запивая кружкой горячего чая.

 - Благодать! 

 На улице виднелись всполохи света, как во время грандиозного фейерверка. Грохот фронта не прекращался ни на минуту. Крошечные оконные стёкла всё время подрагивали, а пламя коптящих свечей тревожно мерцало.

 - Я начал страстно желать наступления утра, - сказал Иоганн и попытался вытянуть мосластые ноги. – Пускай даже случится дьявольская заваруха впереди.

 - Спи уже! – ругнулся дремлющий Ковач. – Нашёл время геройствовать.

 Прижав лоб к поджатым ногам, Майер изо всех сил старался задремать, но не мог, ему для сна нужно было вытянуться. Очевидно, сидящий рядом Пилле тоже прекратил попытки заснуть, как бесполезное занятие.

 - Мы так устали от марша, но почему не можем уснуть?

 Он был поглощен разговором с Вилли, который они вели тревожным шепотом. Большинство остальных ребят крепко спали, некоторые в самых неудобных позах. Было видно, что эти фронтовики-ветераны бывали и в худших условиях. 

 - Лично я собираюсь стать героем. – Услышал Иоганн тенорок Вилли. - Мы берём штурмом русскую столицу, а через несколько часов весь мир узнает об этом, а по возвращении домой мои родные и близкие будут говорить:

 - Наш Вилли был там и он победил.

 - А если я получу награду, - вступил в игру Пилле. – Тогда все будут благоговейно перешептываться:

 - Видишь того парня? Вот это настоящий мужчина. 

  Иоганн знал, что во всём разговоре не было и слова правды.

 - Если я погибну, мои родители будут убиты горем, а вовсе не горды героем. – Подумал он, вспомнив сержанта Вюрма и того повара из Гамбурга, лежащих на ночной дороге.

 Майер вздрогнул, как будто вновь увидел ту жуткую груду тел в укрытии на железнодорожном вокзале Сталино. Их пришлось по кускам собирать лопатой для того, чтобы похоронить. 

 - Боже Всемогущий, почему мы все должны стать героями? Но тут у нас нет выбора. Большинство из нас уверены, что их не убьют. Но кого из нас наверняка прикончат? Может быть, того темноволосого солдата регулярной армии, который во сне чешет свой нос. Или этого хрюкающего парня с вытянутой, как пуля, головой, с четырёхдневной щетиной на лице, или того лопоухого сержанта? Может быть, им окажется рыжеволосый Вилли? Или даже я сам? 

 Иоганн приподнялся и посмотрел вокруг.

 - Хватит, - сказал он себе.  - Хватит этих мучительных раздумий. Как  говорит в такие минуты старина Францл:

 - «Если воняет, приятель, зажми, свой чёртов нос!»

 Тот сидел на корточках и, несмотря ни на что, сладко спал. Его шапка сползла на нос, а пальцы сплетены на манер пряжки на его внушительном животе. Один из соседей повернулся и неловко толкнул его.