Звонили несколько раз. Кто-то запоздалый и несведущий, в красном шарфе, спрашивал Риту. Дворничиха приносила счета на оплату квартиры. Звонили, чтобы пустить Василису, которая в полном неведении квартирных событий задержалась на прогулке.

Тоня не появлялась.

В детстве Олег Оскарович увлекался сочинениями Конан-Дойля. Он знал, что тайну преступления следует начинать раскрывать там, где были обнаружены последние его следы.

Кукс прибыл на то место Невского, где повстречал Тоню в обществе незнакомого человека с портфелем.

Разумеется, ничего наводящего на ее след он здесь не увидел и немедленно отправился на вокзал.

Олег Оскарович обошел огромный мраморный вестибюль, дважды побывал в зале ожидания, заглядывал на перрон и на всякий случай даже в ресторан. Все было напрасно.

Подумав, Кукс решил воспользоваться помощью вокзального начальства.

Пока он старательно и, как полагал, достаточно образно описывал Тонины приметы дежурному по вокзалу, а тот беспомощно пожимал плечами, в разговор вмешалась уборщица. Обернутой в тряпку щеткой она вытирала кафельный пол и вдруг, замерев, спросила Кукса:

— В красной шапочке, говоришь, с белой бомбой?

— Ну да, глаза такие проникновенные… Очень живой ребенок.

— Глаз не видела, а так схоже… Сидела с теткой толстой рядом. Та в платке…

— Может быть, с дядькой? С портфелем? — попробовал помочь ей встревоженный услышанным Кукс.

— Дядьки не было, а тетка верно, и девочка небольшая, курносенькая.

— Скорей всего она!

— Где вы видели? — спросил уборщицу дежурный по вокзалу и взялся за телефонную трубку.

— В зале ожиданья. Часа два уж. Да, может, и не та. Мало ли девчонок, — уборщица задумалась. — Тетку-то я потом еще заметила. Она к поезду бежала.

Олег Оскарович был готов снова кинуться в зал ожидания, хотя только что там побывал.

Дежурный по вокзалу позвонил в несколько вокзальных точек. Тони никто не видел. Справился в кассе. Узнавал, не покупала ли девочка в красной шапочке самостоятельно куда-либо билет. Но и в кассах Тони не примечали.

От дежурного Олег Оскарович ушел с мало обнадеживающими сведениями. И все же он считал, что напал на след девочки. По всему получалось, что уборщица видела именно Тоню. Теперь было необходимо логично рассудить, куда она могла направиться с вокзала.

Из автомата Кукс с трудом дозвонился до дома. Телефон все время был занят. От Наливайко Олег Оскарович узнал, что никаких сведений о Тоне до сих пор нет. Тогда он сообщил, что имеет основания предполагать, что их беспокойная соседка была на вокзале, и станет продолжать поиски.

Олег Оскарович подумал о том, что Тоня снова могла выйти на Невский. Витрины магазинов на проспекте были украшены к Новому году и светились весело и привлекательно. Вполне возможно, рассуждал про себя Кукс, девочка могла увлечься и не заметила времени.

Гипотеза Олега Оскаровича держалась на зыбкой почве. Очутись Тоня одна в этот час на Невском, она давно бы была препровождена домой. В сущности Олег Оскарович надеялся на счастливое «а вдруг!». Но глазным в его идее было не терять надежд и не уподобляться тому самому лежачему камню, о котором известно, что под него не течет и вода.

Вдохновленный этими оригинальными соображениями, Кукс вступил на шумный вечерний проспект и направился в сторону Адмиралтейства.

В то время, как Олег Оскарович продолжал свои поиски на улицах города, а кандидат Наливайко, с радостью не обнаружив ни в одной больнице Тони, требовал решительных действий от милиции; в то время, как Мария Гавриловна, нагулявшись и вдоволь наделившись квартирной бедой со встречными старухами, все еще бессмысленно бродила вокруг дома, а отчаявшаяся Аня уже сидела в дежурной комнате районного отделения и ждала, пока центральная служба милиции получит сведения со всего города, — в это время позабывшая о всех горестях Тоня весело хохотала в первом ряду кинотеатра «Родина», всей своей отзывчивой душой переживая приключения храброго корнета Азарова.

Фильм шел к концу. Тоня уже второй час находилась в отличном настроении. Но до того, как попасть в кино, ей пришлось пережить не очень-то спокойные минуты.

Она побывала на Московском вокзале. Побродила по залам с холодными мраморными стенами. Узнала, что поезд в Мурманск пойдет только завтра, и решила, что можно подождать. Во-первых, рассуждала Тоня, было уже темно, и, значит, завтра недалеко. А во-вторых, на вокзале отыскался зал ожидания. Тоня сама прочитала вывеску над дверью и вошла в зал. Там она уселась на скамейку рядом с толстой теткой и стала ждать. Положив ноги на перевязанные веревками чемоданы, тетка спала, и Тоня догадалась, что она тоже ждет завтрашнего поезда. Какая-то старушка подметала в зале пол и посматривала на Тоню. На всякий случай Тоня подвинулась ближе к спящей. Старушка провела щеткой под Тониными ногами и, ничего не спросив, пошла дальше.

Но ждать поезда, да еще до завтра, оказалось скучно. Тоня подумала о том, что дома ее, наверно, уже хватились. Ахает и удивляется, куда она делась, Мария Гавриловна. Василиса ходит по квартире, мяукает и зовет Тоню. Стало весело при мысли о том, что ее, наверное, ищут во дворе и на улице. И никому не догадаться, что она здесь и едет к Рите. Потом она подумала, что, когда вернется, ей попадет за то, что она поехала к Рите без спроса, да еще в нечищенных ботинках. Но Тоне так не хотелось к тете Панюше!

Она слезла со скамейки и вышла из зала. К поездам спешили люди с чемоданами. На Тоню никто не смотрел. Она была одна. И вдруг Тоня решила, что, если она сейчас пойдет к папе Петру Васильевичу и скажет, что не хочет к тете Панюше, он поймет ее. Да, вот сейчас она пойдет к нему в театр, заберется в будочку с цветными глазками и расскажет все, все… Где театр, Тоня знала. Нужно пойти по Невскому, потом по улице. Потом будет сад с Пушкиным. Там и театр. А к Рите?! К Рите ока поедет в другой раз, с утра.

Через несколько минут она уже шагала в толпе прохожих по ярко освещенной людной стороне проспекта. Две женщины тащили елку, похожую на колючего разлапистого зверя. Тоня сейчас же пошла рядом и даже взялась за одну из веток, так что другим казалось, будто елку несут втроем.

Но не успела Тоня дойти до нужной ей улицы, как елка неожиданно повернула и поползла в подворотню. Тоня опять пошла одна. Но тут она увидела знакомую улицу и в конце ее сад. Тоня побежала по ней и оказалась на площади. Еще издали она увидела большие, до самого неба, буквы:

Откуда они здесь взялись? Раньше она их тут не видела.

Тоня подошла ближе. За чистыми стеклами были выставлены картинки. Скакали на конях гусары в больших шапках, такие, каких лепил Толик. Танцевали девушки в длинных белых платьях. Тоня нащупала в кармане смятый рубль, на который собиралась ехать в Мурманск. Ей так захотелось в кино. В театр она еще успеет. Ведь спектакль идет целый вечер.

Тоня сбежала вниз к кассам. Там толпилась группа старших школьниц. А что, если для маленьких уже поздно? Тоня подошла к школьницам, протянула рубль:

— Девочки, возьмите мне билетик!

— А тебе что, не дают?

Тоня невразумительно пожала плечами.

— Мы скажем, что она с нами, — сказала высокая девочка во взрослой шляпе. — Ты близко живешь?

— Близко, — кивнула Тоня.

Вместе с большими школьницами она прошла через контроль. Уже были отворены двери в зал, и люди спешили через фойе. Школьницы пошли в девятый ряд, на который были куплены места. А Тоня побежала в первый. Она всегда любила сидеть в первом ряду. Тут не заслоняла ничья голова. Ряд оказался почти целиком свободен, и Тоня трижды меняла кресло, выбирая самое лучшее место.

И вот теперь Тоня, позабыв все, наслаждалась тем, что происходило перед ее глазами. Картина заканчивалась. Побитые французские солдаты убегали из России. Переодетая мальчиком смелая Шура прыгала с веток прямо в седло и стреляла по врагам. Кругом все палили. Было и смешно и не страшно. Потом французов победили. Гусары поехали верхом и запели. Дали свет в зале. Вместе со всеми Тоня вышла из кино, но не на улицу с садиком, а куда-то во двор, а потом на набережную.