— Правителю нашей страны приглянулась Вéни, — с горечью ответил пришелец. — И нам пришлось бежать, иначе он убил бы нас…
— Нет! — возразил старик. Он убил бы только одного из вас — тебя! А твою подругу захватил бы в свои когти, как хотел бы захватить всю вселенную. Ты понял? Ведь женщину не убивают даже дикие звери, если они успели насытиться мясом и кровью других существ…
Незнакомец не ответил: Молодую женщину била дрожь. Она не понимала странных речей нищего.
— Что будет с нами, Виллибхиттýр? — в страхе воскликнула она. — Неужели в этом городе никто не даст нам приюта?
— Почему же не даст? — рассердился нищий. — Кто посмеет обидеть моих гостей?
— О великий бог! — прошептала женщина, устало опустившись на камни.
— Если вы гости высокочтимого Вишваджита, то пусть весь Мохенджо-Даро низким поклоном приветствует вас! — крикнул старик.
Пришельцы вздрогнули. Что он болтает?
— Но кто вы? В чем ваша вера? — насмешливо спрашивал юродивый. — Вы жертвы собственного высокомерия! Сейчас вы нищие, обивающие чужие пороги, и только поэтому разговариваете со мной. Но если завтра вам достанутся все богатства Мохенджо-Даро, то вы… вы прежде всего покажете свое презрение к старому Вишваджиту! Лжецы! Почему вы не ушли в лес, чтобы никто не мешал вашей любви? В ваших душах пылают адские печи тщеславия и низменных желаний! И вы не угомонитесь пока не сожжете друг друга!..
Женщина поднялась с земли. Незнакомец взял ее за руку; оба в отчаянии смотрели друг на друга. Куда идти? Кругом простиралось безмолвие ночи. Они повернулись и медленно побрели по улице.
Юродивый вдруг крикнул им вслед:
— Ты ведь женщина? Значит, тебе знакомы всякие женские хитрости? Танцы, пение? А?
Этот пренебрежительный тон задел самолюбие женщины, и она не ответила.
— О, Вени танцует удивительно! — похвалил ее незнакомец.
— Вот тебе раз! — удивился старик. — И она не всадила кинжал в сердце повелителя? У него, я думаю, и без нее много жен?
— Каждый месяц к нему приводят новую красавицу.
— Ну а ты-то что умеешь, умная голова? Или, кроме любви, ничему не обучен?
Женщина тихо засмеялась. Потом с гордостью сказала:
— Даже ваш великий город никогда не видывал такого поэта, как Виллибхиттур!
— Подождем рассвета! — сказал юродивый. — Завтра для вас взойдет новое солнце! Высокочтимый Вишваджит покорно просит вас как-нибудь скоротать эту ночь!
Он указал на мостовую. Чужеземцы удивленно посмотрели вокруг.
— Не нравится? — сердито заворчал старик. — Ложитесь, несчастные! Когда вы завтра растянетесь на пуховиках и размечтаетесь о небесном блаженстве, я приду к вам и напомню об этой ночи и о голой земле, на которой вы спали…
Путники улеглись на мостовой. Поодаль прикорнул юродивый.
Вени всю ночь не могла уснуть. Ей казалось, что стоит только закрыть глаза, и утром она уже не увидит своего Виллибхиттура. Он уйдет, бросив ее… Что ему? Он и сейчас может вернуться на родину. Мужчину ничто не страшит. А как быть ей? У кого искать защиты слабой женщине?
Вени вспомнились отец, мать, сестра, подруги… Никто из них не защитил девушку, все думали прежде всего о своем благополучии. И все же Вени остро чувствовала горечь разлуки…
Она посмотрела на Виллибхиттура. Утомленный тяжелой дорогой, он крепко спал. Он походил сейчас на судно уставшее бороться с бурей и сдавшееся на милость волн! Ведь есть предел и мужской выносливости!..
А совсем недавно… Маленькие хижины из пальмовых листьев, освещенные красными лучами заходящего солнца… Виллибхиттур тихонько начинал мелодию, и Вени, сложив руки в священном мудра[6], выплывала к зрителям, позванивая ножными бубенчиками… Как это было чудесно!
Юродивый вдруг засмеялся во сне. Вени в страхе прижалась к своему возлюбленному. Старик хрипел, словно силился что-то сказать, и наконец проснулся.
Уже занимался рассвет. Появились первые прохожие.
— Эй, чужеземцы! — громко сказал юродивый. — Не собираетесь ли вы проспать всю жизнь? Может быть, для вас еще найдется что-нибудь хорошее в этом мире?
Вени поднялась и растолкала Виллибхиттура. Юродивый сосредоточенно рассматривал обоих. В лице поэта проглядывало что-то женственное, нежное. Вени казалась бесцеремоннее, грубее; они словно дополняли друг друга.
— Я хочу есть! — сказала Вени.
— Подними камень и насыться им! — заворчал нищий. — Если хочешь сделаться самой богиней Махамаи, лучшего средства не придумаешь!
Грубость старика огорчила Вени. Она утешала себя лишь мыслью, что он полоумный. Откуда ему знать, что высшее достоинство человека — сострадание к ближнему?
— Эй вы, глупцы Мохенджо-Даро! — во весь голос закричал юродивый. — Идите все сюда! Сейчас высокочтимый Вишваджит пополнит вонючие сосуды вашей греховности!
Пришельцы содрогнулись от испуга.
Быстро собралась толпа. Посыпались вопросы:
— Кто эти люди, почтенный старец? Что это за женщина?
— Эй, плутовка! — обратился нищий к Вени. Видно, ты лгала, что хочешь есть. Если ты вправду голодна, что же медлишь? Вон сколько дураков ждет, чтобы ты их проглотила! Или ты не умеешь танцевать?
— Я знаю танец жизни! — ответила Вени.
— Танцуй, красавица, танцуй! — раздались голоса.
Вени выставила вперед левую йогу, а Виллибхиттур тихонько запел.
Но в эту минуту послышался крик:
— Посторонись, кому жизнь дорога!
Вени остановилась. Юродивый сердито закричал:
— Кто там вмешивается в дела высокочтимого Вишваджита? Кто осмелился на подобную дерзость?
— А ты кто, старый дуралей? — закричал на него раб, расчищавший дорогу. — Тебе жить надоело? Ты, видно, не знаешь, с кем имеешь дело. Я раб высокочтимого Манибандха!
— «Раб, раб», — насмешливо передразнил нищий. — Если ты раб, то как смеешь дерзить господину?
В толпе злорадно захохотали. Ответ юродивого доставил всем необычайную радость, — никто другой не отважился бы на такую шутку. Став в величественную позу, старик спокойно смотрел на приближавшегося Манибандха. Вени растерянно взглянула на Виллибхиттура. Но тот был совершенно невозмутим. Казалось, он просто не понимает происходящего вокруг.
Толпа расступилась. Разгневанный Манибандх шел прямо на старика. За купцом, как огромная черная тень, неотступно следовал великан Апап.
Купец был грозен, и люди в страхе шарахались в стороны. Юродивый пристально вглядывался в Манибандха и вдруг опросил:
— Не бывал ли ты раньше в нашем великом городе, купец? Твое лицо кажется мне знакомым.
Манибандх, сбитый с толку вопросом, на мгновение растерялся. Овладев собой, он жестко произнес:
— Похоже, что ты спятил с ума, старик…
— Я спятил? А кто в этом мире не безумен? — с достоинством ответил старик. — Запомни, высокочтимый, ты разговариваешь с таким же почтенным и богатым человеком!
Но тут зазвучал голос Виллибхиттура. Вени начала танец. Манибандх взглянул на нее и не мог отвести взгляда.
Постепенно жесткое выражение на его лице сменилось ласковой, нежной улыбкой. Так дождевые струи смывают пыль с иссушенного жарой фигового дерева, и оно вдруг предстает взору во всей своей зеленой красе. Толпа как завороженная наблюдала за танцем. Все забыли о старике, а тот напряженно всматривался в лицо купца, словно пытаясь вспомнить что-то…
Окончив танец, Вени поклонилась и протянула руку к Манибандху. Тот долго смотрел на нее, потом молча снял с шеи алмазное ожерелье и бросил ей. Толпа разразилась восторженными криками. Юродивый, хохоча, завопил:
— Слава дравидской красавице! Она победила своим искусством Манибандха!
Толпа засмеялась. Улыбнулся и богатый купец.
— Слава дравидской танцовщице! — кричали кругом.
Манибандх повернулся и медленно пошел прочь.
Вени подбежала к Виллибхиттуру и набросила ему на шею ожерелье. Старик насмешливо сказал:
— Весь мир принимает змею за веревку! Ну и умники!..
И он снова захохотал.
