Монтегю был крайне поражен и никак не мог прийти в себя.

Мистер Хансон понял, что волнение Аллана неподдельно, и саркастически улыбался.

— По-видимому, мистер Монтегю, — сказал он, — вы позволили своей клиентке вас обойти.

Овладев собой, Монтегю вежливо поклонился.

— Я должен перед вами извиниться, мистер Хансон, — сказал он тихо. Могу вас только заверить, что я тут совершенно ни при чем.

Он встал, дав понять, что визит окончен.

Когда дверь его конторы закрылась за Хансоном, Аллан ухватился за спинку кресла, чтобы не упасть, и стоял, устремив взгляд прямо перед собой.

— Стенли Райдеру, — прошептал он.

Монтегю повернулся к телефону и набрал номер Люси.

— Люси, это правда, что вы продали свои акции?

Она не могла выговорить и слова от изумления.

— Отвечайте! — закричал он.

— Аллан, — начала она, — вы на меня рассердитесь…

— Пожалуйста, отвечайте, — снова закричал он. — Вы их продали?

— Да, Аллан, продала, но я не думала…

— Я не желаю обсуждать это по телефону, — сказал он. — Я заеду к вам сегодня по дороге домой. Пожалуйста, не уходите — это очень важно. — И он повесил трубку.

Монтегю явился в назначенное время. Люси ждала его. Она выглядела бледной и сильно расстроенной, даже не встала к нему навстречу и не сказала ни слова, только пристально смотрела Аллану в лицо.

Оно было мрачным.

— Эта история причинила мне много огорчений, — начал Монтегю, — и я не хочу затягивать ее без необходимости. Я все обдумал и пришел к решению, так что это обсуждению не подлежит. Я отказываюсь вести ваши дела в дальнейшем.

— О, Аллан! — едва смогла произнести Люси.

Монтегю в руках держал портфель со всеми ее бумагами.

— Я привел все в полный порядок, — сказал он. — Здесь счета и письма. Теперь разобраться в них сумеет кто угодно.

— Аллан, — сказала она, — право, это жестоко!

— Мне очень жаль, — возразил он, — но я больше ничего не могу для вас сделать.

— Но разве я не имела права продать эти акции Стенли Райдеру?

— Вы имели полное право продавать их кому пожелаете, — ответил Монтегю, — но вы не имели права поручать мне вести свои дела и при этом скрывать от меня свои действия.

— Но, Аллан, — запротестовала она, — я продала их всего три дня назад.

— Я это прекрасно знаю, — сказал он, — но в тот момент, когда вы решили их продать, вы должны были сообщить об этом мне. И дело даже не в том. Вы пытались моими руками таскать каштаны из огня для Стенли Райдера.

Он заметил, как при этих словах она вздрогнула.

— Разве это неправда? — спросил он. — Разве не он просил вас получить через меня эту информацию?

— Да, Аллан, это действительно он, — сказала Люси, — но войдите в мое положение: я не деловая женщина и не понимала…

— Вы прекрасно понимали, что подло поступаете со мной, нечестно. В этом вся беда, вот почему я и не желаю впредь заниматься вашими делами. Стенли Райдер купил ваши акции, пусть Стенли Райдер отныне будет и вашим советчиком.

Он не намерен был пререкаться с ней дальше, но увидел, что эти слова сильно ее задели; узы старой дружбы все еще удерживали его.

— Понимаете ли вы, Люси, какой удар мне нанесен? — воскликнул он. Представьте себе мое положение, когда я разговаривал с мистером Хансоном, ничего не зная, тогда как он знал все. Он знал, сколько вы заплатили, и даже то, что вы приняли вексель.

Люси смотрела на Монтегю широко раскрытыми глазами:

— Аллан! — воскликнула она.

— Теперь вы поняли, что это значит. Я говорил вам, что вы не сможете сохранять свои действия в тайне. Вопрос лишь о том, как скоро все, кому это станет известно, начнут шептаться, что вы убедили Стенли Райдера сделать это для вас.

Последовала долгая пауза. Люси сидела, устремив глаза в одну точку. Вдруг она повернулась к Монтегю:

— Аллан! Но вы же должны понять! Я имела право продать эти акции! Райдер нуждался в них. Он намерен организовать синдикат. Это была чисто деловая сделка.

— Я в этом и не сомневаюсь, Люси, — тихим голосом ответил Монтегю, — но как вы сумеете убедить в этом всех? Я уже говорил вам, что произойдет, если вы сблизитесь с таким человеком, как Стенли Райдер. Вы узнаете это, когда будет слишком поздно. Случай с Уотерманом должен был открыть вам глаза на то, что говорят люди.

Люси вскочила и посмотрела на него с ужасом.

— Аллан! — вскричала она.

— Что? — спросил он.

— Вы хотите сказать, что Уотерман позволил себе так поступить со мной, потому что Стенли Райдер мой друг?

— Именно это я и хочу сказать. Уотерман услышал сплетни на ваш счет и подумал, что если Райдер богат, то он в десять раз богаче.

Краска залила ее шею и лицо. Она стояла, нервно ломая руки:

— О, Аллан! Это чудовищно!

— Я тут ни при чем. Так устроен мир. Я это понял и старался, чтобы это поняли и вы.

— Но это ужасно! — сказала она. — Я не хочу этому верить, не хочу и допускать подобной мысли! Но я не могу из-за этого подло предать друга!

— Мне знакомо это чувство, — сказал Монтегю. — И я бы не оставил вас, если бы это был другой человек, а не Стенли Райдер. Но я его знаю лучше вас, поверьте.

— Вы не знаете его, Аллан, вы не можете его знать! — возразила она. Поверьте мне, он хороший человек! Это человек, которого никто не понимает…

Монтегю пожал плечами.

— Возможно, — сказал он. — Я и раньше слышал нечто подобное. Многие люди не так плохи, как их дела, по крайней мере они очень стараются себя уверить в этом. Но вы не имеете права портить себе жизнь из жалости к Райдеру. Он сам создал себе репутацию и если бы действительно относился к вам хорошо, то не потребовал бы, чтобы вы жертвовали собой ради него.

— Он и не требовал, — ответила Люси. — То, что я сделала, я сделала по доброй воле. Я верю ему и не хочу верить рассказам о нем.

— Хорошо, — сказал Монтегю. — Тогда вам остается одно — идти своей дорогой.

Аллан говорил спокойно, хотя на сердце у него было тяжело. Он точно знал, какого рода речи Стенли Райдера склонили Люси к ее решению. Он смог бы развеять то ложное представление, которое Райдер сумел внушить Люси о себе, но что-то удерживало его. Возможно, инстинкт подсказывал Аллану, что Люси любит этого человека и никакие факты ее не образумят.

— Вы убедитесь во всем сами, — вот единственное, что он мог ей сказать.

И, не глядя на расстроенное лицо Люси, повернулся и вышел, даже не прикоснувшись к ее руке.

Наступил май, и большая часть знакомых Монтегю разъехалась по виллам, а те, кто с утра был прикован к своим письменным столам, имели автомобили, яхты или экипажи и ежедневно после обеда уезжали в город. Монтегю был приглашен провести пару недель у Элдриджа Девона, где Алиса гостила уже целую неделю, но он никак не мог выбрать время. Наконец, в субботу после обеда Монтегю отправился по заливу Гудзона на "Тритоне" — новой яхте Девона.

Один недоброжелательный человек сказал как-то про Девона, что он олицетворение человеческой скуки. Но сегодня Аллан убедился, что Элдридж живо интересуется жизнью. Девон вдруг вообразил, что только что созданная новая модель еще не разрекламированного автомобиля намного лучше любой из семнадцати машин, имеющихся у него, и купил три таких автомобиля. Поэтому Монтегю, сидя на верхней палубе "Тритона" и любуясь живописными берегами реки, вынужден был слушать монотонный голос Девона, рассуждавшего на тему о клапанах и цилиндрах.

Один из новых автомобилей ожидал их у собственной пристани Девона и быстро помчал по холмам к особняку. Ни разу еще место, где находился особняк Девона, не казалось Аллану таким чудесным, как теперь, когда фруктовые деревья стояли в цвету и весна придавала очарование всему вокруг. На много миль склоны холмов представляли собой одну сплошную великолепную лужайку. Но — увы! — для Элдриджа Девона эти холмы были интересны только с точки зрения игры в гольф. Никогда в жизни Монтегю так остро не ощущал убогость людей, среди которых вращался. Стоя под портиком, таким огромным, что он мог составлять принадлежность какого-нибудь сказочного замка, и любуясь видом, открывавшимся на Гудзон, от которого у него замирало сердце, он даже не обратил внимания на миссис Билли Олден и еще нескольких ее друзей, играющих в бридж внизу на лужайке.