— Да, сеньор, знайте: у закона есть свой дух и во многих случаях нужно придерживаться именно духа закона, а не его буквы, — закончил граф.

Однако подобные доводы не удовлетворили ни начальника, ни его секретаря, и вновь наступило молчание.

Граф по-прежнему сидел, подперев голову руками и вчитываясь в страницы устава, а дон Матео стоял перед письменным столом, заложив руки в карманы жилета.

Прошло несколько минут. Граф грыз один ноготь за другим, словно это могло помочь ему. Дон Матео елейно улыбался.

— Вот вам устав, — приказал дон Ковео. — Прочтите-ка эту злосчастную статью, и посмотрим, не удастся ли нам истолковать её более правильно.

— Стоит ли возвращаться к этому, мой дорогой ученик? Там написано именно так, как я говорил.

— Помолчите и делайте то., что вам приказывают.

Дон Матео прочёл:

— «К компетенции начальника не относятся…»

— Довольно! — перебил его граф. — Дайте-ка сюда Эту книженцию.

Дон Матео повиновался. Граф схватил одно из лежавших на столе перьев, быстро обмакнул его в чернила и жирно зачеркнул что-то на странице устава. Затем с победоносным видом он протянул книжечку дону Матео и распорядился:

— Читайте, и посмотрим, что теперь гласит устав.

— «К компетенции начальника относятся…»

— Ну, что скажете?

— Что с каждым днём я всё более утверждаюсь во мнении, которое составил о тебе ещё в ту пору, когда ты бегал ко мне в школу, — ответил дон Матео.

Но в ту же минуту его охватило новое сомнение:

— А как быть с другими статьями?

— А разве оговорка повторяется и в них?

— Да.

— Ну, это проще простого: достаточно везде зачеркнуть лишнее «не». Одной типографской опечаткой меньше, и только!

И, подмигнув друг другу, начальник и секретарь расхохотались, словно два завзятых мошенника.

Дон Матео собрался было уйти, когда граф жестом приказал ему сесть.

— У меня много работы, — заметил секретарь.

— Велика важность!

— Кроме того, в приёмной сидит человек двенадцать.

— Пусть ждут или убираются.

Хитрый отставной латинист хотел, чтобы его ещё раз попросили, но граф властно бросил:

— Идите сюда и слушайте — вам будет интересно.

На этот раз дон Матео сел без возражений.

— Вам, должно быть, известно… А если неизвестно, то знайте: я женюсь.

Дон Матео рассмеялся.

— Нет, это не шутка, и я объявляю вам это со всей официальностью.

Лицо секретаря приняло серьёзное выражение: по правде говоря, известие произвело на него то же действие, что и на кучера Виктора. Лукавый дон Матео мгновенно сообразил, какое сильное влияние окажет женщина на его любимого и столь послушного ученика. Она в какой-то степени непременно умалит авторитет ментора и секретаря его превосходительства графа Ковео.

— О чём вы задумались, дон Матео?

— Да так — ни о чём… Мне кажется, вы поступаете правильно.

— Но вы ещё не знаете самого главного.

Дон Матео побледнел. Он вообразил, что граф уже женился и теперь просто подсмеивается над ним.

— А что же самое главное? — пробормотал он.

— А то, что у меня ещё нет невесты.

Это признание не слишком утешило дона Матео: он превосходно знал, что стоит сеньору графу Ковео всерьёз высказать желание жениться, как он, благодаря своему высокому положению и богатству, тотчас же найдёт себе самую выгодную партию.

— Ну, что скажете? Я вижу, вы о чём-то усиленно размышляете, дон Матео, — вновь заговорил граф. — Бьюсь об заклад, что вы уже прикидываете, какая невеста подошла бы мне лучше всего.

То был луч света, блеснувший для добрейшего секретаря; в тот же миг в его уме возникли тысячи соображений, преисполнивших дона Матео гордости за свою проницательность и хитрость; глаза его засверкали, как у кота в темноте.

— Красивая… Даже очень красивая… С деньгами… Много денег… — пробормотал архиплут, притворяясь, будто по рассеянности заговорил сам с собой.

— Что вы сказали, дон Матео? Вот такая, именно такая невеста мне и подходит.

— Да, но… — замялся секретарь, словно спохватившись.

— Что «но»?

— Но, может быть, ты, дорогой мой, ей не подойдёшь.

— Это почему же?

— Потому что я — то ей не подошёл!

— Послушайте, дои Матео! — громко расхохотался граф. — И вы не шутите?

— Конечно!

Граф снова безудержно рассмеялся и продолжал:

— Ах, дон Матео, да ведь вы уже совсем старик и к тому же некрасивы. Будьте же поскромнее! Не понимаю, как это вы можете серьёзно предполагать, что девушка не полюбит меня, раз она не ответила на вашу любовь.

— Довольно, сеньор граф! Я вижу, что сегодня с вами невозможно разговаривать, а у меня дела, — пробормотал уязвлённый дон Матео, порываясь уйти.

Граф измерил взглядом нескладную долговязую фигуру своего секретаря и, с трудом сдерживая смех, попросил его не сердиться и сесть на место.

Дон Матео подчинился и опять заговорил с графом па «ты». Следует заметить, что дон Матео не отваживался сказать «ты» своему прежнему ученику и нынешнему вельможному начальнику, когда видел, что тот хмурит брови. Граф со своей стороны, никогда не обращался к Матео на «ты», но, несмотря на это, позволял себе шутить с ним, пожалуй, гораздо фамильярнее, чем шутят с человеком, с которым говорят на «ты».

— Вот что, дон Матео, расскажите-ка мне, как всё происходило — это, должно быть, очень интересная история.

— Хорошо, мой дорогой ученик, но в другой раз, а сейчас лучше переменить тему, — отвечал дон Матео.

— Ну, нет! Рассказывайте, да откровенно, а я обещаю вам выслушать вас со всей серьёзностью.

Едва речь заходила о любовных похождениях дона Матео, как он начисто лишался всей своей хитрости, тщеславия и гордости. Когда бывший учитель рассказывал о проделках и уловках, к которым он прибегал, обольщая девушек, его гримасы, наполовину беззубый, шамкающий рот и слезящиеся, окружённые морщинами глаза производили на редкость комическое впечатление.

Душа его при этом молодела, а кожа оставалась прежней; поэтому несоответствие между воображаемыми победами и реальной возможностью добиться их слишком бросалось в глаза. Дон Матео напоминал в таких случаях старую обезьяну, пытающуюся расколоть твёрдый орех: он изгибался, прыгал, втягивал голову в плечи, размахивал руками, а по его манишке и жилету то и дело стекали капли густой слюны. Тем не менее он поведал графу о своих похождениях с такой непринуждённостью, словно разговаривал сам с собой.

— С тех пор как я приехал на остров, — начал он, — я пытался найти себе подходящую девушку, то есть красивую и при деньгах: такой брак непременно будет счастливым… При моём положении, с моими знакомствами, связями и характером женщина, вышедшая за меня замуж, играла бы заметную роль в обществе. Во мне она нашла бы супруга, какого не часто встретишь: рассудительного, опытного, серьёзного, уважаемого и к тому же истинно талантливого, что особенно редко в этих краях, где полным-полно пустоголовых фантазёров. По-моему, я рассуждаю правильно?

— Безусловно, — чистосердечно подтвердил граф.

Дон Матео продолжал:

— Но я не женился… Вот сейчас ты поймёшь, как оно бывает! Я отверг много отличных партий, потому что хочу сломить гордыню неблагодарного и кокетливого существа, за которым я сейчас ухаживаю. Я возбудил жестокую ревность у многих других девушек и внушил немалую зависть мужчинам, но не об этом сейчас речь. Эта женщина изящна, красива, образованна, скромна и очень богата, — словом, создана для меня.

Граф сгорал от нетерпения, слушая, как дон Матео перечисляет достоинства красавицы, чьё сердце он собирался покорить.

— Впрочем, — продолжал секретарь, — мне уже не так важно добиться благосклонности этой девчонки. Довольно и того, что она меня отвергла: когда-нибудь она об этом полелеет. Вместе с тем мне кажется, что я краду у других женщин и у самого себя то время, которое трачу на ухаживание за пей.

— А как её зовут? — спросил граф.

— Разве в имени дело! Поверишь ли, мне никогда и в голову не приходило узнать, как её зовут.