Но сейчас следовало войти в дом и уснуть, иначе завтра от нее не будет никакого толку.

«Странно, — думала она, медленно подходя к заднему крыльцу. — Мне хотелось бы остаться с ним. Спать с ним. Прижиматься к его большому теплому телу. Уютно, спокойно, безмятежно…»

Она годами училась после занятий сексом отключать все эмоции. Ей нравилось думать, что это по-мужски. Было бы неловко засыпать и просыпаться в той же кровати после того, как любовная игра осталась позади. Слишком интимно. Во избежание недоразумений и путаницы следовало избегать этого и убеждать себя, что ни в чем подобном она не нуждается.

Но из постели Тая она вылезла с трудом. Потому что устала, убеждала себя София. Потому что у нее был трудный день. Этот мужчина ничем не отличается от других.

Может быть, он нравится ей больше других, думала она, пробираясь через кусты. Может быть, ее влечет к нему сильнее, чем она думала. Но в нем нет ничего особенного. Все дело в новизне. Когда новизна и вызванное ею острое возбуждение пройдут, все будет как всегда.

Если ты ищешь любви на всю жизнь, то либо разочаровываешься, либо разочаровываешь. Легче, куда легче ловить момент, брать от него все, что можно, а потом двигаться дальше.

От этой мысли у нее испортилось настроение, и София прогнала ее прочь. Она миновала последний поворот и… столкнулась лицом к лицу с матерью.

Они удивленно уставились друг на друга, выдыхая облачка густевшего на морозе пара.

— Гм-м… Чудесная ночь, — наконец промолвила София.

— Да. Очень. Я просто… Дэвид… — Пилар запнулась и махнула рукой в сторону флигеля. — Ему нужно было помочь с переводом.

— Понятно. — София боролась с собой из последних сил. — Значит, у вас это так называется? — Но смешок все-таки вырвался наружу. — Слушай, пойдем домой. Иначе мы замерзнем здесь насмерть, подыскивая правдоподобное объяснение.

— Я действительно переводила. — Пилар подошла к двери и попыталась нашарить ручку. — Было очень много…

— Ой, мама! — Смех победил. София схватилась за живот и с трудом переступила порог. — Перестань хвастаться.

— Я просто… — Пилар запнулась и провела рукой по волосам. Она прекрасно знала, как выглядит. Растрепанная и раскрасневшаяся. Как женщина, только что выбравшаяся из постели. Точнее, вставшая с дивана в гостиной. Безопаснее всего было перейти в наступление самой. — Ты поздно возвращаешься.

— Ага. Я переводила. С Таем.

— С… О господи…

— Я умираю с голоду. А ты? — Смеющаяся София устремилась к холодильнику. — Не успела пообедать… Ты возражаешь против наших отношений? — непринужденно спросила она, сунув голову в холодильник.

— Нет… да. Нет… — заикаясь, промолвила Пилар. — Не знаю. Понятия не имею, что с этим делать.

— Тогда давай съедим яблочный пирог.

— Пирог…

София вынула остатки пирога.

— Мама, ты чудесно выглядишь. Пилар снова провела рукой по волосам.

— Это невозможно.

— Чудесно. — София поставила блюдо на буфет и потянулась за тарелками. — Я не знала, что и думать о вас с Дэвидом. Я не привыкла видеть тебя такой… Впрочем, наверно, я вообще не привыкла тебя видеть. Но когда я столкнулась с тобой, крадущейся домой под покровом ночи, то волей-неволей тебя увидела.

— С какой стати я должна красться в собственный дом?

— Угу… — София стала разыскивать нож. — Действительно, с какой стати?

— Я просто… Давай есть пирог.

— Согласна. — София отрезала два больших куска и улыбнулась, когда Пилар снова провела рукой по волосам. Какое-то мгновение обе стояли молча. — День был долгий и паршивый. Хорошо, что он так кончается.

— Да. Хотя ты меня здорово напугала.

— Я? Ты напугала меня еще сильнее. Не успела я снова почувствовать себя подростком, как тут же столкнулась с матерью..

— Подростком? Серьезно? — София понесла тарелки на стол; тем временем Пилар достала вилки.

— Впрочем, при чем тут прошлое? — София лукаво улыбалась и слизывала крошки с пальцев. — Дэвид очень привлекателен.

— Софи…

— Очень. Эти широкие плечи, это очаровательное мальчишеское лицо, эти великолепные мозги… Так что добыча достойная.

— Он не охотничий трофей. Искренне надеюсь, что ты не думаешь так о Тае.

— У него потрясающая задница.

— Знаю.

— Я говорю про Тая.

— Знаю, — повторила Пилар. — По-твоему, я слепая? — Она неприлично фыркнула и упала на стул. — Это глупо, грубо и…

— И смешно, — закончила София, села и взяла кусок пирога. — У нас общие вкусы в том, что касается моды, а в последнее время и в том, что касается направления работы. Так почему они должны отличаться в том, что… Nonna…

— Конечно, наши вкусы могут… — Пилар проследила за взглядом Софии и уронила вилку. — Мама? Ты зачем встала?

— Думаете, я не знаю, когда вы приходите? — На кухню вошла Тереза, казавшаяся элегантной даже в синелевом халате и шлепанцах. — Как, без вина?

— Мы просто… проголодались, — нашлась София.

— Ха-ха. Ничего удивительного. Секс — дело утомительное, если им заниматься правильно. Я тоже проголодалась.

София зажала ладонью рот, но было слишком поздно. Смех вырвался наружу.

— Аи да Эли!

У уставившейся в тарелку Пилар тряслись плечи. Тереза, не моргнув глазом, взяла последний кусок пирога.

— Нам понадобится вино. Думаю, случай для этого подходящий. Впервые представительницы трех поколений рода Джам-белли собрались на кухне после занятий любовью. Пилар, закрой рот. В конце концов, секс — вещь вполне естественная. А поскольку на этот раз ты выбрала стоящего партнера, нам понадобится вино.

Тереза вынула из кухонного бара бутылку белого совиньона и открыла ее.

— Настало время испытаний. Так было раньше, так будет и впредь. — Она наполнила три бокала. — Я хочу сказать одно: мы живем до тех пор, пока справляемся с ними. Пилар, я одобряю твой выбор. Дэвид Каттер мне по душе. Конечно, если мое одобрение для тебя что-то значит.

— Спасибо, мама. Конечно, значит.

Потом Тереза обернулась к Софии, и та закусила губу, пытаясь скрыть улыбку.

— Если ты обидишь Тайлера, я рассержусь и разочаруюсь в тебе. Я его очень люблю.

— Вот тебе и раз… — София захлопала глазами и опустила вилку. — С какой стати я буду его обижать?

— Запомни мои слова. Завтра мы будем сражаться не только за то, что у нас есть, но и за самих себя. А сегодня ночью… — Тереза подняла бокал. — Сегодня ночью мы празднуем это. Salute.

Это была война на нескольких фронтах. София сражалась в эфире, в печати и по телефону. Она часами обновляла пресс-релизы, давала интервью и уговаривала заказчиков.

Каждый день она начинала все сначала, борясь со слухами, намеками и спекуляциями. Ее работа на винограднике временно прекратилась. Там сражался Тайлер. Она жалела, что не может воевать и там. Принимать участие в дисковании, в противомо-розных вахтах, в тщательной защите проклюнувшихся почек.

Она тревожилась за бабку с дедом, сражавшихся на итальянском фронте. Сводки оттуда приходили каждый день. Отзыв продукции шел успешно. Вскоре можно будет проверить каждую бутылку.

На подсчет материального ущерба, кратко — и долгосрочного, времени не оставалось. Этим занимался Дэвид.

Когда Софии нужно было отдохнуть и сосредоточиться, она подходила к окну и следила за людьми с дисковыми боронами. Судя по всему, урожай должен был стать отменным.

Лишь бы дожить до него.

Новый телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. София чертыхнулась и неохотно взяла трубку:

— София Джамбелли…

Десять минут спустя она дала отбой и облегчила душу, испустив град итальянских ругательств.

— Ну что, полегчало? — спросила остановившаяся на пороге Пилар.

— Не очень. — София прижала пальцы к вискам. Час от часу не легче. Что делать? — Хорошо, что ты пришла. Посиди минут-ку, я сейчас…

— Хоть пятнадцать. Только что закончилась очередная экскурсия. — Пилар опустилась в кресло. — Они как с цепи сорвались. По большей части любопытные. Есть и репортеры, но после твоей пресс-конференции их сильно поубавилось.