— София. — Он взял ее руки в свои и сжал их, когда София попыталась отстраниться. — София, — сказал Тай, она послушно подняла на него взгляд. — Некоторые люди считают, что они должны быть сильными всегда. Но это не так.

— Джамбелли должны быть сильными. Тай, у меня внутри все онемело. И я боюсь того, что может случиться, когда я отойду. Боюсь начать думать. Боюсь начать чувствовать. Боюсь всего, что будет после.

— Тогда нужно что-то делать.

Он выбрался наружу, обошел машину и жестом, от которого Софии захотелось заплакать, протянул ей руку.

В доме было тепло; пахло материнскими цветами. София обвела взглядом просторный вестибюль, как будто видела его впервые. Ничто не изменилось. Как это могло быть?

Она следила за идущей по коридору Марией. «Я как во сне, — думала София. — Даже эхо шагов мне снится…»

— Мария, где моя мать?

— Наверху. Работает в вашем кабинете. Мисс София…

— A La Signora?

Мария смущенно посмотрела на Тайлера.

— В поле. С мистером Маком.

— Пожалуйста, пошли кого-нибудь за ними. За дедом и бабушкой.

— Да, сейчас.

Она быстро ушла, и София повернулась к лестнице. Ее рука крепко сжимала руку Тайлера. Из ее кабинета доносились звуки музыки. Мелодия была легкой и пустой. Остановившись на пороге, София увидела мать, склонившуюся над клавиатурой компьютера. Волосы Пилар были собраны на затылке.

— «Неправильно задана функция». Что ты хочешь этим сказать? Господи, как я тебя ненавижу!

Будь обстоятельства другими, досада матери показалась бы Софии забавной. Но теперь ей захотелось плакать.

— Мама…

— Ох, слава богу! София, я что-то сделала. Не знаю что. Я бьюсь с ней целый час, но все бесполезно.

Она отодвинулась от стола, подняла взгляд… и застыла на месте.

— Что? Что случилось? — Пилар знала каждую черточку, каждую линию, каждое выражение лица дочери. Она быстро встала и пошла к Софии, ощущая холодок под ложечкой. — В чем дело?

— Мама…

«Теперь все изменится, — думала София. — Как только я открою рот, все изменится и больше никогда не будет прежним».

— Папа…

— Ему плохо? Он болен?

— Он… — София не могла вымолвить ни слова. Она выпустила руку Тая и обняла мать.

Холодок под ложечкой стал еще сильнее. Все внутри застыло.

— Боже… О господи… — Пилар прижалась лицом к макушке Софии и начала раскачиваться всем телом. — Нет. Ох, малышка, нет…

— Мама, мне ужасно жаль… Мы нашли его. У меня на квартире. Кто-то… кто-то убил его.

— Что? Подожди. — Она вздрогнула и отпрянула. — Нет!

— Сядь, Пилар. — Тайлер уже вел обеих к широкому креслу у стены.

— Нет, нет. Этого не может быть. Я должна…

— Сядь, — повторил Тайлер и слегка подтолкнул обеих к креслу. — Послушай меня. Посмотри на меня. — Он подождал, пока Пилар возьмет Софию за руку. — Я знаю, как трудно вам обеим. Авано был в квартире Софии. Мы не знаем почему. Похоже, что он там с кем-то встречался.

Пилар моргнула и уставилась на Тайлера. Ее разум буксовал, как будто в мозгу что-то сломалось.

— В квартире Софии? Зачем ты это говоришь? Что ты имеешь в виду?

— На столе стояла бутылка вина. Два бокала. — Он вспомнил обстановку квартиры. Спокойная элегантность, окоченевший труп. — Похоже, его убил тот, с кем он встречался. Полиция уже допросила Софию.

— София. — Ее пальцы впились в руку дочери. — Полиция…

— И они собираются задать ей новые вопросы. И тебе тоже. Может быть, всем нам. Я знаю, это трудно. Трудно связно мыслить, но ты должна подготовиться к их визиту. Наверно, тебе придется вызвать своего адвоката. Точнее, вам обеим.

— Я не хочу адвоката. Мне не нужен адвокат. О господи, Тай, Тони убит!

— Верно. В квартире его дочери, через несколько дней после развода с тобой и женитьбы на другой. Всего через несколько дней после публичной ссоры с Софией.

Внутри Софии оскалило зубы чувство вины, яростное и безобразное.

— Черт побери, Тай, если бы мы хотели убить его, то сделали бы это давным-давно!

Тайлер посмотрел Софии в глаза и заметил, что они вновь полны гнева и энергии. «Это хорошо», — подумал он.

— Именно это ты скажешь полиции? Именно это ты скажешь репортерам, когда они начнут звонить? София, связи с общественностью — твой конек. Думай.

Ее дыхание участилось. Она ничего не могла с этим поделать. Что-то внутри готово было лопнуть, сорваться, прорвать хрупкую скорлупу сознания и просто закричать от ужаса. Но тут она ощутила, что рука матери дрожит в ее руке, и справилась с собой.

— Ладно. Но потом. Не сейчас. Сейчас мы имеем право на скорбь. — Она притянула к себе мать и крепко обняла ее. — Мы имеем право быть просто людьми.

Она встала и пошла к дверям. Ноги были ватными и тяжелыми, как гири.

— Тай, ты не сможешь сам поговорить с бабушкой и Эли? Пожалуйста, спустись и скажи им то, что они должны услышать. Я хочу побыть наедине с мамой.

— Хорошо. Пилар… — Тайлер наклонился и тронул ее колено. — Мне очень жаль.

Выходя, Тай встретился взглядом с темными, бездонными глазами Софии. А потом она закрыла за ним дверь.

Тай был прав, но София собиралась обдумать его слова позже. Может быть, ей станет легче, если придется ломать голову над всякими пустяками. Однако не прошло и десяти минут, после разговора с матерью, как начали звонить репортеры. София так и не успела спуститься и поговорить с бабушкой.

Она знала, какого курса следует держаться. Сплоченность. София была готова схлестнуться с полицией, лишь бы смягчить удар, который это нанесет ее матери.

Никаких комментариев прессе, пока она не сможет составить соответствующее заявление. Никаких интервью. Она прекрасно сознавала, что убийство ее отца вызовет бум в прессе, но Джамбелли не должны оказаться в центре внимания.

Это означало, что ей придется позвонить всем членам семьи и руководству компании. Но первым делом — черт бы побрал Тайлера — Элен Мур.

Им был нужен совет адвоката.

— Я позвонила тете Элен, — сказала она Терезе.

— Хорошо. — Тереза сидела в передней гостиной. Спина, как всегда, идеально прямая, лицо сосредоточено. — Как твоя мать?

— Попросила на несколько минут оставить ее одну. Тереза кивнула и взяла внучку за руку. Этого жеста было достаточно, чтобы София ощутила поддержку.

— Кто из твоих служащих мог бы написать заявление для прессы и отвечать на звонки?

— Никто. Nonna, я хочу сделать это сама.

— Хорошо. — Тереза сжала ее руку и тут же отпустила. — Сага, я сочувствую твоему горю. Тайлер рассказал нам все, что знал. Мне не нравится, что тебя допросили до того, как ты смогла поговорить с Элен или Джеймсом.

— Мне было некуда деться. Я ничего не знаю. Моего отца застрелили, когда он сидел в моем кресле у меня на квартире. Я должна была сказать им все, что помогло бы найти убийцу.

— Если ты ничего не знаешь, то не могла сказать им ничего полезного. — Тереза нетерпеливо махнула рукой. — Тайлер, дай Софии вина. — Тут зазвонил телефон, и она с досадой хлопнула ладонью по ручке кресла.

— Я позабочусь об этом… — начал Тайлер.

— Нет, сегодня с прессой никому из членов семьи общаться не следует. — София потерла лоб, пытаясь сосредоточиться. — Позвони Дэвиду. Попроси его прийти. Объясни ему все. Тем временем я начну работать над текстом заявления. А сейчас все просто. Семья никого не принимает. Без комментариев.

— Я позвоню ему. — Тайлер подошел к Софии, взял за подбородок и заставил поднять лицо. — Тебе нужно не вино, а аспирин.

— Мне не нужно ничего. — София попятилась. — Дай мне полчаса, — сказала она бабушке.

— Софи… — Эли, сидевший рядом с Терезой, встал и обнял приемную внучку. — Передохни немного.

— Не могу.

— Хорошо, делай как знаешь. Я начну обзванивать людей.

— Я сама могу это сделать.

— Можешь, но звонить буду я. И прими аспирин.

— Ладно. Но только ради тебя.