На кой, эта вся показуха? – не унимался Петр. Надела джинсы, и вперед – за добычей.

    Женщина оскалилась в ответ и тявкнула:

 - Передовые технологии отнимают часть эфира у плана. Поэтому вы и не можете, часто становится бесплотными. А ваши неприкаянные - оттягивают эфир ещё больше.

 Так, что… - завершила кицуне ехидно, - лучше продолжать дарить нимфеток.

    Петр уже отряхнулся и стоял  в  обычном обличии.

 - Ладно, - лениво проговорил он, - веди, давай к клиенту. Раньше поймаешь – раньше посадишь. – И раскатисто захохотал.   

 Ночные облака на славу постарались, постелив пушистую шкуру горного барса

    Низкорослые кусты «печальной смородины» были запорошены снегом. И в свете луны, их багряная листва, торчащая то-тут, то  - там, напоминала шевелюру вылезающих из недр Сикигами - злобных клыкастых и рогатых человекоподобных демонов, с лицом, походящим на нечто среднее между мордой льва и дракона.

     Случайно заплутавшие по чертовым следам макаки, поднимали необычайный гвалт, ровняясь с замаскированными кустами.

 - У вас тут так всегда во время охоты  шумно? – Презрительно спросил Петр, проверяя следы женщины, идущей впереди, серебряной тростью. Мало ли.

 – Развели – зоопарк на островах. Наши зайцы, когда пугаются, делают это хотя бы молча. 

 - Зайцы у нас тоже есть… - ответила кицуне, специально повернувшись в профиль, освещаемая лунным ликом. Изо рта у женщины торчало длинное, окровавленное, пушистое ухо.

    Черт только закатил глаза. «Что за каменный век. Куда я попал? Я мясо в супермаркете покупаю»

 - Пришли. – Воспользовалась Рейко, умением Петра читать её мысли, и, продолжая бесшумно живать, добавила про себя же: - Вон он – Кумо -  у подножия храма!

    Черт сверкнул глазами, и молниеносно обернувшись волком, повел носом воздух.

 Тень у подножия, почуяв неладное, пауком метнулась вверх по лестнице.

 Петр было уже начал травлю, как вдруг был отброшен в сторону планом Рейко, услышав в голове лисий лай:

 - Стой идиот! Ты его не догонишь, а в храм нам не войти!

    Вход в храм и правда преграждали статуи Кома-ину («Корейских псов») - двух собак друг напротив друга, у левой - пасть  была закрыта, у правой открыта.

 Паук же – исчез.

 - Что за напасть такая! – Злился черт, бешено крутясь от бессилия за собственным хвостом. – Макаки, бабы, собаки! Вернусь и сгоню Миху с должности вахтера - пусть он вместо меня послом идёт… Или Ефима  - он языки тоже знает!

 - У вас, что монополии на постройки храмов нет? – Задал он риторический вопрос  коллеге.

 - Ну какого черта, на вашей земле Кома-ину?

 - Если Кома-ину стоят на земле… - отвечала невозмутимая Рейко. – Значит это уже земля их «дома». Я не знала, куда идет Кумо, а он знал. 

    С этими словами, женщина, не обращая внимания на Петра, скинула плащ, оставшись в человеческом обличии. Из одежды на Рейко остались только рыжий хвост и уши. Их кицуне не сбрасывали ни в каком обличии.

    Петру уже порядком всё надоело, и ничего не понимающий, он просто организовал для себя шезлонг, запалил папиросу и стал ждать, чем всё кончится.

 «Извращенцы вы тут все» - думал он. «Кого ты хочешь выманить? Кумо – редкое существо, оборотень – паук – в человеческом обличии, как и ты, дура: баба! Или вы тут все, хм… того…».

 - Хватит курить! – Отрезала кицуне. – Будь готов – это тебе не хентайчик в стиле юри.  Жди!

    Внезапно поменяв внешность, женщина плавно стала подниматься босыми ногами по ступеням, напивая какую-то очень знакомую мелодию.

 У черта выступил холодный пот, когда он увидел как рыжие волосы, плавно меняли оттенок на «блонд», а детская  фигурка японки, оформлялось, в нечто родное, скорее средне - русское…

    Зайдя в зенит, луна пробивалась сквозь набежавший туман кровавым  светом. Окрашивая нег цветом  тревоги.

    Черт поднял голову к светилу, и тут же заметил. От входа в храм, неестественно длинными, приставными шагами, боком, через три ступеньки к кицуне подкатывалась, худая человеческая тень Кумо.

    Тень, скосив плечи, словно вместо рук у неё была оглобля,  скачками приближалась к женщине, всё также спокойно идущей на встречу. Кицуне даже развела руки в приветственных объятиях.

  - Интересно, - подумал Петр, превращаясь обратно в волка… - а эта выскочка знает, что паучиха и демонов ловит, если те предстают перед ней в человеческом обличии?».

 - Молчи, гайдзин[2]!– Рявкнула Рейко, и совершила рывок вперед, к скачущей тени! Тень с каким-то тошным, больным и пронзительным визгом рванулась навстречу… и провалилась сквозь лису.

 - ХВАТАЙ! – Взревела кицуне, и бросилась вслед за оступившимся Кумо.

    Петр взвыл и бросился на встречу.

    С невероятной ловкостью, тень сделала кульбит через голову Петра, и, оседлав волка – повалила его.

 Черт взвился над кедровником, растущим у подножия горы, и, перевернувшись загривком вниз, ударился со всей силы, специально, оземь, вместе сидевшим на нём Кумо.

 Рыча, кусаясь, и царапаясь, черт орал:

 - Чтобы меня! Какая-то японская баба  в оборот взяла, и не подумаю доставлять на место!!!! Втопкуууууууууу!

 С последними словами, Петр принял свою истинную бесовскую личину, перехватил тень за шею и прижал к земле русской  осиновой дубинкой.

 Но тень упавшая ничком и не подумала  сдаться. Голова её неестественно перекрутилась, как у совы. Тело втянуло в себя осину, и так же развернулось к обидчику.

 Откинув с лица капюшон,  Коки-тэно[3]  произнес:

 - И тут меня достали! Суки!

 Забыл как я вас по дороге на Жареный Бугор. Останавливал? Я и сей час могу. Дурилка ты… - По-отечески потрепал мужик, Петра за шею, отбрасывая в сторону осиновый дрын.

 - Я ведь на осинке тогда и повесился!..

    Мужик сидел с печальным видом, за столом на кухне общежития. И вместе с чёртом Михой глушил водку.

 - И главное, понимаешь… - вещал бессменный вахтер, с пьяным ожесточением. – Система – проворонил тогда договор со мной?

 - Ну, опять ты! – Завыл черт, давясь пельменем. Мужик только рукой махнул:

 - Проворонил!  - Мужик хлопнул стакан и утерся ватником. – Я вашу систему, уже дважды поставил, этим… как бишь… На колени короче. И Японию тоже! – Хмыкнул, хрустя огурцом висельник.

 У них там по реинкарнации положено – зверюшками быть… - мужик вздохнул.

 -Ну, я и стал. Только у системы все равно завсегда, свербит… Есть ты? Плохо! Нет тебя – тоже… НЕПОРЯДОК! Вот и выслали за мной Петьку. Только не сказали ему ничего.

 Звякнули стаканы.

 Мужик тоскливо посмотрел на немытое окно.

 - Я ведь и у них, Мишк, не прижился. Тут храм такой, тут сякой. Здесь не ешь, тут не испражняйся… Ети в душу мать!

 А ведь кицуне ихняя… - задумался мужик. – Похожа была на мою…

    Мостовая, губкой впитывала слёзы неба.

 Капли барабанили по навесу, плюхались в остывший кофе на краю столика и тонули. А кофе… Кофе портился.

    Серебристая зажигалка щелкнула в руках Рейко, и прикурила  noir cigarette.

 Принесли голубую лагуну.

 Кицуне вспомнила Поля… Как этот  мальчишка пришел в неописуемый восторг от идеи смешать водку с модным ликером.

 А ей – ей просто было промозгло в осеннем Париже.

 … Или это был молодой серфингист?..